Иногда, получая иски, поражаешься самим их текстам. Нет, я имею в виду не те или иные выпады, которые могут иметь место на страницах исковых заявлений в адрес того или иного человека, и не некоторым ехидным замечаниям, которые я и сам люблю вставлять в скучные строчки. Иногда поражаешься именно смыслу направленного иска. Причём удивление может вызвать то ли странность логики писавшего, то ли вовсе — отсутствие таковой.
Здесь уже приводился пример иска, в котором сторона просила расторгнуть договор, который был к моменту заявления иска о расторжении полностью исполнен. То обстоятельство, что таким образом невозможно вообще оказать какое бы то ни было влияние на права и обязанности ответчиков, истца никак не смущало: он с маниакальным упорством добивался даже расторжения договора «задним числом». И это при всей принципиальной невозможности такого действия вне зависимости от прочих обстоятельств.
Теперь вот передо мной лежит коротенький, но не менее впечатляющий иск. Поскольку дело ещё не рассмотрено, то раскрывать подробности и частности я не буду. А о принципиальных вещах — скажу.
Некоторое предприятие приобрело на открытых торгах имущество. Часть этого имущества относится к движимым вещам, а часть — к недвижимым. Документ, содержащий условия договора купли-продажи был, как того требовало законодательство места его совершения, нотариально удостоверен.
Тут откуда ни возьмись появляется с другого конца страны некий субъект, который, указав в качестве ответчика продавца и покупателя недвижимого имущества, направляет иск о признании договора купли-продажи недействительным. Обосновывает своё требование этот новоявленный истец тем, что по его мнению этот договор не соответствует действующему законодательству. В чём же именно, как полагает истец, договор не соответствует законодательству?
А вот в чём.
В соответствии с законодательством того государства, существенным условием договора, направленного на изменение собственности объекта недвижимого имущества, является указание кадастрового номера того самого земельного участка, на котором такое имущество недвижимое находится. В данном случае, как полагает сам истец, кадастровый номер указан не был. Тут же истец цитирует норму закона, в которой указано, что договор считается заключённым с момента придания ему формы, обусловленной законом, и достижения сторонами соглашения по всем существенным условиям договора. Не возражая против того, что форма, в которую облечено соглашение сторон, вполне соответствует закону, истец указывает на отсутствие одного существенного условия, как-то: кадастрового номера земельного участка, на котором находится продаваемое недвижимое имущество.
Именно на этом и только на этом основании истец требует от суда признать договор недействительным.
Изумление в данном случае вызывает само сочетание предмета и оснований иска. Думается, что если задать представителю истца вопрос о том, в состоянии ли он вообще перечислить все договоры, которые не были заключены между ответчиками, то он сочтёт, что над ним издеваются, поскольку и в самом деле никакой жизни не хватит ни у кого на подобное перечисление. Но тогда можно задать вопрос и о том, а каково, собственно, последствие незаключения того или иного договора по сравнению с моментом до его … незаключения? Не расторжение, не признание недействительным — те последствия прямо описаны в законодательстве, а именно незаключённости договора? По-моему ответ очевиден: никаких последствий незаключения договора по сравнению с моментом, когда такого договора не было заключено, вообще нет, так как эти моменты, строго говоря, юридически совпадают. Да и сам по себе этот вопрос на любом языке, согласитесь, выглядит странно. Но вот ведь дела: истец-то как раз просит создать кое-какие последствия, по крайней мере такие, которые прямо следуют из признания сделки недействительной. Причём последствия эти возникают только и исключительно между ответчиками. Как ни странно: вопреки даже их интересам. Какие последствия правового характера при этом возникнут у истца, из текста иска вообще невозможно увидеть: что за дело ему — будут или не будут ответчики между собою связаны вот таким специфичным договором.
Отмечу, что в отличие от законодательства России, в том государстве не считается обязательным в исковом заявлении вообще указывать что, собственно, подлежит защите по мнению заявителя при его обращении в суд. Так что можно писать в исковом заявлении вообще любую абракадабру. Чудеса, согласитесь!
Однако самое главное, чего желает истец, так это именно, (внемлите!) признать договор недействительным, потому что такой договор не заключён. Где обучали юриста, написавшего такую белиберду, кто его учил и каким образом он умудрился получить документы о наивысшем-таки юридическом образовании, для меня лично — огромный вопрос. Вообще-то не надо обладать никакими особо глубокими знаниями, чтобы догадаться, что ни расторгнуть, ни признать недействительной пустоту никак не возможно. Ну, во всяком случае, если только у суда также с элементарной логикой и знанием юридической терминологии всё нормально. По крайней мере на уровне оценки «удовлетворительно» по гражданскому праву.
Остаётся только добавить, что подобные исковые чудеса случаются не где-нибудь, а на Украине, и не в глухих деревушках, а в крупных и национально-значимых университетских центрах. И стыда это ни у кого, ей-ей, не вызывает. В том числе и у нацiонально свiдомих.
Кстати, скажу, что с подобными глупостями, причём на уровне уже и апелляционных судов я встречался... та-да-а-ам! в Крыму. Суды на полном серьёзе рассматривают иски о признании договора займа недействительным на том основании, что по нему-де не переданы деньги, хотя в законе прямо написано, что как раз договор займа считается вообще заключённым (!) с момента передачи вещей или денег. При этом: заёмщик и заимодавец ещё судами и обязываются доказать (!), что один деньги передал, а второй деньги получил. Да, уйти с Украины проще, чем выгнать её из себя!