«Предоставим слово АНДРЕЮ ТАРКОВСКОМУ.
— Что меня привлекло в лемовском романе, как я его понимаю и в чем вижу его актуальность? Это, собственно, один вопрос, только поставленный по-разному.
В предисловии к «Солярису» С. Лем писал: среди звезд нас ждет Неизвестное. Мне близка его мысль о том, что космос — это не увеличенная до размеров Галактики Земля, что космос — это новое качество.
Какое именно качество, с чем мы можем столкнуться в межзвездных просторах — точно сказать нельзя. Мы можем быть подготовлены только к самой возможности такого столкновения. И я не вижу другого жанра, кроме фантастического, который мог бы проводить такую подготовку средствами искусства.
Даже если бы вдруг оказалось, что Лем угадал (хотя он вовсе не претендует на роль научного предсказателя), все равно необходимость в романах, подобных «Солярису», не отпадет. Опыт одного столкновения никак не дает нам гарантии, что его можно будет использовать при новой встрече с Неизвестным. Вселенная бесконечно разнообразна, и человечество, выходя в космос, должно отучиться мыслить земными стереотипами.
Но как бы ни была важна и интересна эта, мировоззренческая сторона дела, главный смысл будущего фильма я вижу в его нравственной проблематике. Проникновение в сокровенные тайны природы должно находиться в неразрывной связи с прогрессом нравственным. Сделав шаг на новую ступень познания, необходимо другую ногу поставить на новую нравственную ступень.
Если же человек оказывается внутренне неподготовленным к возможным неожиданностям на пути прогресса, то это ведет к катастрофе. Вероятно, мою мысль нетрудно развить до глобальных масштабов, но я не ставлю перед собой подобной задачи, я хочу рассмотреть ее на локальном примере поведения небольшой группы людей, оказавшихся в той нежданной ситуации, в которую их «завела» фантазия романиста. Но должен подчеркнуть: в том, как они реагируют на происходящее, как проявляются их характеры, никакой фантастики уже нет и быть не должно. Я буду стремиться не к изображению романтических грез, а к обыкновенным, «земным» чувствам, переживаниям, сомнениям...
Речь идет о цене каждого поступка, о значимости всякого нашего действия, даже самого незаметного. Ничто совершенное однажды отменить нельзя. Если бы человек мог «переиграть» свои поступки, то им была бы грош цена, возникла бы моральная девальвация.
Необратимость человеческого опыта придает нашей жизни, нашим делам значительность, самостоятельность. В известной степени наши поступки обусловлены заранее — характером, воспитанием, мировоззрением, средой.
Казалось бы, Крису дается «вторая попытка», он вроде бы получил возможность пережить заново свою любовь к Хари. На деле же он заново переживает трагедию разлуки с ней. Исправить сделанное невозможно, однако это не значит, что встреча с «новой» Хари не изменила героя. Он еще раз, но уже значительно глубже пережил пережитое, стал чище, человечнее, приобрел новый нравственный потенциал.
Вы говорите: Лема где-то упрекали в том, что его космические исследователи ведут себя не как ученые, а как перепуганные обыватели. Я не согласен с этим мнением: они ведут себя по-разному, как, вероятно, и повели бы себя люди, столкнувшись с чем-то подобным...
Согласитесь, что нервный шок у этих людей был действительно весьма сильным. Крис еще в какой-то мере был подготовлен к встрече с Хари, а остальные... Тем не менее они быстро приходят в себя. Мне хотелось бы обратить внимание на различие в характерах героев.
Сарториус, например, подходит к «гостям» как к чисто научному феномену. «Гости» его как бы не касаются, он отделяет одно от другого и тем самым создает себе возможность работать, не загружая свою психику душевными терзаниями. В этом смысле ему легче, чем Крису, который увидел в Хари человека, а не только объект для анализа.
Мне ближе позиция Криса. Это роднит его с героями моих предыдущих картин. Человек не слишком гибкий, не желающий приноравливаться к обстоятельствам, он верен себе, он не хочет изменять своим принципам и идет до конца, даже если это кажется кому-то не слишком разумным. Может быть, такие люди немного прямолинейны, но это сильные и гуманные люди.
Словом, я хотел бы доказать своей картиной, что проблема нравственной стойкости, нравственной чистоты пронизывает все наше существование, проявляясь даже в таких областях, которые на первый взгляд не связаны с моралью, например, проникновение в космос, изучение объективного мира и т.д. Так бы я ответил на вопрос о злободневности «Соляриса».
Главное отличие сценария от романа в том, что мы ввели «пролог на Земле», где выясняются и объясняются некоторые обстоятельства, предшествующие полету Криса на Солярис, в частности, что такое Солярис и т.д.
Сцены же на станции будут более или менее соответствовать литературному источнику. Криса будет играть Донатас Банионис, отца Криса —Николай Гринько, Снаута — Юри Ярвет, Сарториуса — Анатолий Солоницын, пилота Бертона — Владислав Дворжецкий, а кто исполнит роль Хари, пока неизвестно. Оператор — Вадим Юсов. Художник — Михаил Ромадин. …
Будет ли в фильме снят Океан? Конечно, будет, какой же Солярис без Океана, но каким образом это сделать, я, откровенно говоря, пока еще не знаю» (Интервью взял кинокритик Всеволод Ревич. По дороге к фильму «Солярис» // Советский экран. 1971. № 3. С. 16).