16+
Приехала в клуб одна. У Ларисы заболела мама. В ту ночь было не так весело. Привязался какой-то пьяный тип. Пришлось прибегнуть к помощи охранника. Пристроилась к группе незнакомых девчонок, заказав им бутылку шампанского. С подарком они приняли меня на «ура» в свой круг.
На другой день, отпросившись с работы, мы поехали с Митей подавать заявление на развод. Он сидел за рулём отцовской тачки серее дождливой тучи, но чувствовала, что в глубине души доволен. Хоть говорил то, что, видимо, положено говорить в такой ситуации:
– Что ты наделала, Анька! Всё испортила! Понимаешь ли это?
Я сказала, что любила его, но любовь ушла, и в этом никто не виноват. Тут он обронил хорошую фразу:
– Я придумал тебя, Анька. Создал в своём воображении. И писал другую! А ты оказалась не такой, как моя мечта.
– Могу сказать тоже самое. Я тоже придумала тебя. Все девчонки в школе были влюблены, но не в тебя, а в загадочный образ с золотыми кудрями по имени Дмитрий Бородин. Но в тебе не оказалось многого, за что могла бы зацепиться, ради чего могла бы стать похожей на твою мечту. У нас оказалась очень пресная серая жизнь. Ни один из вашей семьи ничего не делал, чтоб эту серость хоть иногда превращать в праздник. Над цирком у вас смеялись, в театр не ходили. «Кто не видел эту бездарщину?» – любимые слова родаков. Вы даже о будущих детях – внуках говорите с презрением. Они ещё не родились, а ты уже называешь их обузой. За год ни разу в доме не было гостей! Я два года сидела в сером болоте, там, с родителями. Но с тобой лишь перешла в другое болото. И очень рада, что вырвалась из него.
– Мой дом – болото? Жёстко ты о нас.
– А ты не видел, как жила этот год?
– Я же любил тебя…
– Твоя любовь ничего не давала, Митя, только отбирала.
– Что?
– Всё! Время, силы, энергию! Я должна была жить только твоими делами, выслушивать только твои новости и проблемы. Но никогда никто не интересовался моими делами. Даже когда поступила в вуз, твои меня забыли поздравить! Для тебя я была слугой: возьми, принеси, подай. Ты гасил во мне жажду жить интересно, ярко. Но, слава Богу, не погасил до конца. Я больше не буду ничьей прислугой! Мне кажется, мои двойники на картинах живут намного интереснее, чем я.
– Что ты понимаешь под интересной жизнью? Бары, алкоголь, сигареты, мужчины?
– Не заносись! Больно будет падать! Да, я не против баров, мужчин! Но в тех рамках, какие обрисовала себе. Кстати, если мог заметить, приходила с танцев трезвая! Так что ночные клубы – это только эпизоды! Чтоб развеяться от быта, который осточертел! Жаль, ты не понял этого. Но в будущем от театров, концертов, путешествий отказываться не собираюсь!
– А где возьмёшь деньги на путешествия?
– Это моя забота! Не тебе говорить! Ты мне за всё время ни копейки не дал!
– Но я же студент! – выкрикнул с обидой и добавил в гордостью в голосе. – Но родители нас кормили!
– К слову сказать, в продукты свои деньги тоже вкладывала. А их подачки отработала с лихвой! И теперь вам ничего не должна! – поставила в споре точку.
Вскоре стала свободной. Нашла квартиру. Хозяйка была спокойной интеллигентной женщиной. Никогда не лезла в мою жизнь. Всё свободное время прибирала в комнатах или сидела за столом в своем кабинете и писала мемуары.
Предоставленная комната в искрящейся чистотой квартире была изолированной, обставлена не шикарной, но хорошей мебелью, и хоть платила за жильё треть зарплаты, впервые жила, принадлежа только себе.
В отпуск съездила к родителям. С братом сделали ремонт: заменили обои во всех комнатах, сделали перестановку. Приступы маминой астмы отступили, и мы купили большой палас в гостиную, правда, неделю выветривали запах новизны во дворе. Родные готовы были меня на руках носить.
Брат – молодец, держался, не пил. Правда, по словам мамы, записался в холостяки, девушками не интересовался. Зато хорошо помогал родителям. Принял от меня эстафету. К моему приезду в огороде росли лук, чеснок, морковь, свекла, капуста. Зеленело картофельное поле. В теплице огуречные лианы уже касались потолка. В парнике росли помидоры. В хлеву жил поросёнок Яшка, а в конуре – новый житель – беспородный Дружок. Козу Белку продали соседке Вале. За помощь Ефима в копке огорода и ремонте крыши сарая вдова бесплатно приносила маме каждый вечер пол-литра козьего целебного молока.
О разводе никому не сказала, чтоб напрасно не волновать.
Прошло шесть месяцев.
В художественной галерее Индустриального района открылась выставка местных молодых художников. Неделю проходила мимо планшета-раскладушки об открытия выставки, и всякий раз взгляд равнодушно скользил по ярким буквам афиши. А в субботу, после похода в магазин, будто что-то толкнуло в сердце: «Зайди сюда!»
Переодевшись, пошла на выставку. Пройдя в гардероб, чтоб сдать плащ, наткнулась на пристальный взгляд уборщицы, а потом и гардеробщица тихо ахнула, взглянув мне в лицо. Я улыбнулась. Купила билет, прошла в первый зал. Акварели были прелестными. Рассматривала натюрморты, речные пейзажи, любовалась видами нашей реки, лугов, полей, и в душе то тихо – тихо звучала нежная мелодия, то замирало сердце, и к горлу подкатывал сухой ком. Значит, это, действительно, были прекрасные произведения искусства, а не дешёвые поделки, выставленные для продажи. При входе большими буквами посетителям сообщалось, что все произведения по окончании выставки можно приобрести за указанную в каталоге цену.
У одной картины стояла долго.
На ней было изображено окно. За ним черно-фиолетовая и такая густая темнота, что, казалось, она осязаема, как некая материальная субстанция. Темноту хотелось потрогать, набрать в ладони и переливать с одной в другую. На подоконнике стояла ваза с жёлтыми светящимися цветами купальницы. И алая божья коровка рядом на подоконнике, как капля крови. …Картина – символ. Картина – загадка. Долго пыталась понять, откуда падает свет, почему так завораживают жёлтые, будто сами являющиеся источниками света цветы на фоне чернильной густой темноты. Что говорит живая капля крови?
И тут подумала о том, что никогда ни перед одной картиной Мити не стояла так долго. Неужели и талант его тоже была моя выдумка?
Направилась во второй зал и …замерла на пороге. На противоположной стене – большая картина. На кроваво-алых простынях возлежала беременная женщина. Обнажённая. Полные груди, набухшие соски, огромный живот, низ которого немного прикрытый углом простыни, точёные пальчики ног, изящные руки и …моё лицо. Мои слегка вьющиеся тёмно-каштановые волосы, чуть вздёрнутый нос, длинные ресницы, пронзительный, какой-то отчаянный, и в тоже время зовущий взгляд карих глаз под дугами чёрных бровей, чувственные малиновые губы, притом полуоткрытые. И чуть-чуть видны ослепительно белые зубы – единственное, что высоко ценю в своей внешности.
Эта…беременная бабища в полстены была не я! Но тут было моё лицо, подрисованное к обезображенному беременностью телу! А весь облик, казалось, был скопирован со случайно залетевшей проститутки.
Боже!!! Как жестоко он отомстил! Мало было мне страхов, болей, страданий, проблем, безрадостного физического труда свалившихся на меня в последние годы?! Нужна была ещё эта картина! Внизу белела табличка: «Бородин Дмитрий. Твоё будущее». И слова какие нашёл! Прямо в сердце ударил!
Сделав несколько шагов вперёд, замерла перед картиной. Хотела уйти, не могла сдвинуться с места. Не могла оторвать глаз от огромного, в синих прожилках, живота с вывернутым наружу пупом, полных бёдер, розовато-белых с коричневыми безобразно огромными сосками грудей. Может быть, меня тогда охватил страх, оттого что это – по-настоящему моё будущее! И так стало жутко! Почему художникам не запретят рисовать беременных женщин? Это так ужасно! Нельзя такое выставлять на всеобщее обозрение!
Вдруг за спиной услышала восхищённый возглас:
– Люда! Ты посмотри, как она прекрасна!
– Ой! Я бы не сказала! Такой живот!
– Но это – настоящая женщина! Именно женщина. Ей природой положено такой быть и потом родить. Посмотри, как она хороша! Изобрази её не беременной, в ней не было бы такой загадки и силы, такой чувственности! Ты посмотри!
Медленно обернулась. Широкоплечий, крепко сбитый, смуглолицый мужчина в белоснежном кителе обнимал рукой хрупкую русоволосую молоденькую девушку и, не отрываясь, смотрел на картину.
– Конечно, зрелище завораживающее, но меня это пугает. Я лично не хочу в будущем такого живота... – слова девушки были созвучны с моими мыслями. Я почувствовала к ней симпатию, да и к моряку тоже. Его искреннее восхищение заслуживало уважения. Чувство ужаса, брезгливости, подавленности, стыда чуть-чуть стало отпускать меня. Смогла выйти из зала, убежать из этой галереи, как из чумного барака.
Вечером позвонила Мите и попросила снять картину.
– Не подумаю!
– Сними, а то плохо будет!
– Это моя самая сильная вещь. Если ты этого не понимаешь, я не виноват.
– Даю тебе сроку до завтра, до двенадцати часов. Иначе...
– Что ты сделаешь? – рассмеялся он.
– Увидишь!
На следующий день после работы зашла домой, взяла на хозяйской кухне острый нож. Завернула в бумагу. Сунула сумку. Пришла на выставку. Долго ждала, когда во втором зале не станет посетителей. Не дождалась. Посетителей было не очень много, но ни на минуту не оставалась одна. Убитая горем, на ватных ногах побрела по главной улице неведомо куда, и вдруг услышала громкий девичий смех. Повернулась. Из машины Митя высаживал длинноногую «жердь» с обесцвеченными волосами. «Тёлка», смеясь, что-то говорила Дмитрию. Не знаю, что случилось со мной: неужели проснулась ревность? Подскочила к чёрному автомобилю:
– Фи! – скривила губы. – Не знала, что у тебя такой плохой вкус.
Митя изменился в лице, но тут же в глазах вспыхнули задорные искры:
– Ты ошибаешься, Анка! Нас, как говорится, связывают только деловые отношения, – вышел из машины, открыл заднюю дверь. – Прошу на любимое место! – я уверено села в машину. Он обернулся к блондинке. – Не удивляйтесь, Вика! Моя жена – женщина оригинальная. До сих пор не могу привыкнуть к её экстравагантности.
– Не знала, что вы женаты, – задумчиво проговорила деваха, убирая пряди со лба.
– Не расстраивайтесь, девушка, – моя злость стала затихать. – Я если и жена ему, то бывшая.
– Вот как?
– Анна шутит. До свидания. Наш договор, надеюсь, в силе? – Митя кивнул блондинке, взглянул на меня и захлопнул дверь. Когда проехали некоторое расстояние, бесцеремонно стала допытываться:
– Зачем солгал? Не поняла твою логику.
– А тебе не надо понимать. Солгал, значит, надо.
– Странно. Может, вас связывают такие отношения, в которых женатому доверия больше?
– Попала в точку, умница ты моя! Куда подвести?
– Недалеко.
Высадив у подъезда, он вдруг нежно привлек к себе, вздохнул, уткнувшись носом в мои волосы:
– Анька, Анечка! Что с тобой наделали? Мы были созданы друг для друга! Что с тобой случилось? Ведь всё было хорошо.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Я был счастлив. Любил тебя с пятого класса. Мне ни с кем в мире не будет так хорошо.
Я печально улыбнулась. Вдруг в голове, словно что-то щёлкнуло, и язык сам выговорил:
– Ты хочешь испытать ещё раз ...как это со мной?
– Да! Конечно!
В моей комнате, перед тем, как раздеться, взяла с Митьки честное слово, что снимет эту чёртову картину. «Хорошо! Сниму!» – прошептал он, дрожащим руками расстегивая пуговицы рубашки.
– Ты уничтожишь её, Митя!
– Хо-ро-шо, хо-ро-шо... Как скажешь…
******
Татьяна Сунцова