Исми выползла из своей норы - крохотной, почти подземной пещерки - на четвереньках, огляделась. Было тихо, никто не караулил её больше. Никому она давно не интересна. Мягкое, красное солнце клонилось к закату. Всё те же деревья, всё та же тропинка к центру стойбища. Оттуда доносился приглушенный гул: племя питалось, общалось, трудилось, двигалось. Ничто не изменилось. Кроме неё. Она ослабла, отупела, ноги не держали её; немытые и нечёсаные волосы сбились в колтун, кожа на руках и ногах потрескалась, болтаясь на костях; мыщцы атрофировались. В ней не осталось ничего прежнего. Она негромко, чтобы не услышали, взвыла по-звериному. Теперь она может делать, что хочет. Но она ничего больше не хочет. Её нет больше, не существует.
Когда племя обнаружило зверей-людоедов в лесу, Совет Старейшин постановил, что отныне за пределы стойбища будут выходить только вооруженные охотники, не менее пяти в группе. Охотиться в одиночку запрещалось. Общаться с чужаками, которые живут в лесу - тоже. Вдруг они захотят пойти на племя войной, чтобы отобрать удобное, плодородное и безопасное место. Кто знает, сколько их там, и какова их сила. В мирное время к существованию иных относились нейтрально, теперь они представляли потенциальную угрозу. К этому времени Оно научилось неплохо разговаривать на языке племени, пользовалась почетом и популярностью, не раз доказав свою силу и ловкость в охоте, постройке оградительных сооружений, укреплении и обустройстве пещер, а также весьма полезный для племени стратегический разум.
Всем было нормально. Ну, почти нормально. Кто охотился прежде - продолжал охотиться, разве что теперь нельзя в одиночку, все пятеро должны находиться рядом. Самки-охотницы продолжали своё дело, объединившись с самцами. Теперь охотники считались самой почитаемой кастой племени. Нет, не так - они и прежде были такими. Но, теперь их почти приравняли к идолам. Остальные занимались привычными делами на территории стойбища: изготовляли энергетические порции из добычи, лепили посуду, ловили рыбу в ручье и выращивали коренья, поддерживали огонь и следили за запасом нарубленных и высушенных деревьев и веток. Обучали потомство. Дел хватало. Мылись теперь в ручье, на берег моря никто не ходил. Да и какая разница? Ну, не видишь ты моря и леса, гуляешь возле своей хижины, делаешь все дела на глазах у всего племени, и каждый знает про тебя всё, видит каждый твой шаг. Ну и что? Ты же не делаешь ничего плохого, живешь, как жил до того. Ерунда. Шаманка, правда, возмущалась немного - ей, видите ли, для некоторых ритуалов, требуется уединение! Да ещё в определенные дни ей необходимо самолично срезать растения и выкапывать корешки, которые можно найти только в лесу или на берегу моря. Но, побурчав немного, она согласилась совершать эти, ранее сакральные, манипуляции, под охраной пятерых охотников.
Никто не ожидал бунта от смирной и тихой провидицы Исми. Тем паче, что провидица из неё не ахти какая сильная. В основном Исми выполняла ту же работу, что и другие самки. А видения... это случалось так редко, что можно было обойтись без неё. Наскальные рисунки и слагаемые ею на берегу моря песни и вовсе никого не волновали. Какой от них прок? Про встречи с лесными самцами она и сама помалкивала - себе дороже. Храни свои чувства при себе. Сама виновата, что так сложилось - то, что для тебя является единственно важным, и даёт не умереть душе, - племенем порицается. Закрывают глаза на это, пока не приносит существенного вреда, в лучшем случае. А если твоя душа, твоя суть гибнет - твои личные проблемы.
Исми понимала, что её, в отличие от шаманки, и слушать никто не станет. Она протестовала молча. Просто пыталась убежать тайком, когда замечала ослабление охраны на выходах. Однажды она почти добралась до моря. Смеялась и плакала, глядя на бушующие волны. Запела свою победную песню. Издала призывный клич. Но тот, кого она призывала, не явился. Он не знал, что преодолела она, чтобы прийти сюда. Не понимал, насколько ей важно это сейчас. Да, он был связан с ней энергетически, но для него главным было - и оставалось - пропитание. Он слышал её зов, но считал, что Исми подождет. В связи с появлением опасных зверей, он тоже был озабочен выживанием. А энергетический обмен с самкой, пусть даже самый прекрасный - с самой удивительной самкой, какая ему попалась за всю жизнь, - наполняющий его чем-то непонятным, от чего хотелось смеяться и жить, - всё равно, всего лишь энергетический обмен с самкой. Гораздо важнее добыть пропитание - вот, что стало настоящей проблемой.
Алиса Тишинова