Последний из ...
… Мимо него, в плотных клубах дыма и отблесков дальних пожарищ, проносились призрачно-прозрачные какие-то расплывчатые фигуры, толи драгунов на откормленных, словно цирковых лошадях, толи неподкупных чекистов в хрустящих кожаных регланах, митингующих на клепаных броневиках. И что самое главное, что весь этот клубок полуреальных фигур, жил и действовал на фоне каких-то бутафорских руин, украшенных дворянскими вензелями вперемешку с красными бархатными знаменами и транспарантами с изображениями бровастого генсека.
-…Полная бредятина…
Буркнул Олег Лурьев и проснулся, но право - же, лучше бы он этого не делал.
Голова раскалывалась на части, к горлу подступали волнообразные приступы тошноты, а все тело его покрывал липкий, холодный пот глубокого похмелья..
Третьего дня, Олег получил аванс под дизайн-проект строительства небольшого особнячка под Катуаром, от одного жгучего брюнета с трудом говорящего на русском языке.
Вот с того-то аванса все и началось... Закрутилось…
С усилием приподняв тяжелую голову, Лурьев, с удивлением заметил, что из всей одежды на нем только рваные носки и, что рядом с ним под не свежей простыней, спит некто с короткой, мальчишеской стрижкой.
В ужасе Олег пошарил ладонью поверх простыни и несколько успокоился, самые худшие подозрения не подтвердились: некто была все ж таки женщиной.
-Ты кто?
Проскрипел он не громко, но тем ни менее тут же услышал.
-Как кто? Я же Маша.
Некоторое мгновение он лежал молча, переваривая услышанное, но все-таки не удержался и снова выдавил из себя.
-…Маша, а ты кто?
Повернувшись к нему (простыня при этом соскользнула и упала на пол) девица без тени смущения ответила ,несколько на деревенский манер.
-Да я же сродственница ваша, а здесь я в командировке …Лурьев вновь пришел в состояние прострации и только молча во все глаза смотрел на новоявленную родственницу, но сколько он на нее не смотрел, ни каких семейных признаков в ней не находил.
Все Лурьевы, на сколько он помнил, были смуглые с темными кудрявыми волосами, а эта девица была явной выходкой из рязанской глубинки, с широкими скулами и близко посаженными маленькими глазками.
– А насколько близкая сродственница?
С ехидцей спросил он. Но Маша, невинно хлопая длинными ресницами, словно не замечая издевки, легко рассмеялась…
- Да нет, я не кровная…Я всего лишь жена вашего двоюродного брата…
Олег встал и прикрывая голую задницу руками, поскакал в ванную. Слегка ополоснув помятое после сна лицо и выбрав из грязного белья самые чистые трусы, он – уже несколько более уверенно прошествовал на кухню. Наполнив побитый , эмалированный чайник водой и поставив его на плиту , Лурьев крикнул в комнату.
- Маша ,идем чай пить..- , а сам покромсав тупым ножом хлеб и колбасу ,прижался воспаленной головой к прохладному стеклу окна. По легкому шуршанию за спиной он понял, что Маша уже на кухне, но оторваться от стекла не было сил…
-Что, совсем плохо ?
И вдруг Олег услышал, а скорее даже почувствовал, как забулькало и пахнуло чем-то ядовито знакомым, гнусным и притягательным одновременно.
Если бы человек по пути своего никому не нужного прогресса, не растерял своей интуиции, своего звериного чутья, тогда бы Лурьев, конечно не прикоснулся к этой спасительной отраве.
Но все завертелось по вполне предполагаемому сценарию и уже минут через десять, он, пьяный и элегантный в своих полинялых трусах, заигрывал с Машей, своей спасительницей.
Наливал себе ,подливал и ей.
Она казалось ему очень милой и простой и лишь оказавшись с ней в постели, он вспомнил на мгновенье о своем двоюродном братце, Машином муже ,да и то с неизбежной в этот момент снисходительностью.
Дни понеслись с какой то подозрительной скоростью и однообразием. Вечер отличался от утра только количеством выпитого.
Вечером, обычно, Олег выпивал больше, проваливался в вязкую пустоту без снов и только рано утром, с трудом поднявшись с постели и доплетясь до туалета, в его голове появлялось нечто похожее на сомнения. Но неизбежные утренние граммы сводили на нет и их…
Лурьев перестал бриться и как то само собой получилось, что он перебрался с дивана на старый матрац, брошенный возле батареи.
Он словно окуклился и прижавшись к теплому радиатору, часами бессмысленно смотрел перед собой, вперив взгляд в одну точку.
А вчера, под утро, Олег проснулся от омерзительного ощущения сырой простыни под собой.
- Дизурия… - произнес он важно, и сон вновь прокрался в его сознание.
Каждое утро Маша куда то уходила.
Лурьев несколько раз слышал, как она не громко материлась, копаясь в каких-то бумагах , но честно говоря ему было глубоко безразличны ее проблемы: душевное оцепенение ,какой - то глухой ступор овладел всем его существом.
Да и Маша как-то вдруг резко переменилась.
Даже в самых обыкновенных словах и фразах, Олегу слышались издевка и насмешка, впрочем это все могло ему и казаться.
Лурьев стал необыкновенно раним, обидчив и плаксив.
- Эй, любовничек! - Смеялась Маша по утру.
- На похмелку становись, раз , два !
И он, практически ничего не соображая, на нетвердых ногах, как сомнамбула, держась за стены руками, появлялся на кухне...
Но сегодня утром, не дождавшись привычной Машиной фразы из кухни и повинуясь непреодолимому чувству алкогольного голода, Олег двинулся на ее поиски. Она была на кухне и притом не одна.
За столом перед раскрытым кейсом, сидел какой -то молодой человек , в солидных очках в золотой оправе и элегантном , светлом костюме.
В прочем Олегу было глубоко наплевать и на него самого и на его элегантный прикид...
Посигналив Маше воспаленными глазами, Олег вышел из кухни и дождавшись Машу в коридоре, выразительно почесал заросший кадык .
- Подожди миленький…- Неожиданно ласково прошептала она. – Сейчас подпишем мои командировочные документы и все, все получишь…
Глаза ее при этом многообещающе зажмурились, словно у беременной кошки .
Процедура подписания документов прошла на удивление быстро.
Одно Лурьев понять не мог, почему все эти плотные бланки на гербовой бумаге, подписывает он , а не Маша , но заметив на подоконнике запотевшую, заветную бутылку, Олег перестал удивляться чему бы то ни было .
Маша не обманула: была прохладная водка , запотевшие бутылки с пивом , жареная картошка на закуску и даже вроде бы постель. Хотя в последнем Олег уже не был столь уверен: в последние дни он пьянел катастрофически быстро.
Вся последующая неделя для Олега прошла как в тумане. Расставленные как нарочно по всей квартире бутылки с водкой, ( он их находил даже в туалете и в ванне ), прочно приковали его к дому.
В последние дни Лурьев, стал пить уже не закусывая, хотя может быть причина крылась в абсолютно пустом холодильнике.
Однажды в раскрытую форточку его квартиры, залетел одуревший от наступившей весны голубь и нервно кружась по квартире, зацепил сизым крылом овальное зеркало висевшее в коридоре.
Зеркало упало и разбилось на множество кривых , сабельных обломков .
- Ну и блядь же ты сизая!
Устало произнес Олег и внутренне презирая себя за мат, который он переваривал с трудом , поплелся на кухню за веником.
Но пить с того дня он перестал, хотя если уж быть
правдивым до конца из выпивки в доме было уже нечего не осталось.
Всю следующую неделю Олег проспал, изредка по нужде выползая из постели.
Однажды, с трудом распахнув дверь и выйдя на балкон, он с удивленьем обнаружил, что весна уже в разгаре, что сродственницы, Машки, нигде нет и что ему впервые за последнее время ужасно захотелось есть.
Денег, как ни странно нигде не было , как не было и паспорта и в который раз, выгребая из карманов своих брюк всякую бесполезную дрянь , Лурьеву почему-то ясно представлялось , как Маша, своими тонкими , женскими пальчиками, шарит по его грязной , пропахшей потом и мочой одежде .
А весна тем временем плавно переходила в лето.
Олег постепенно пришел в себя, приоделся, пить бросил совершенно, но в память о днях своего беспросыпного пьянства, отросшую николаевскую бородку сбривать не стал. Впрочем, она ему очень шла ...
И вот, как - то ближе к вечеру, Лурьев стоял на своем заваленным совершенно необходимым хламом, балконе , курил и вполуха слушал московские новости по телевизору …Сквозь уличный шум и разбитной голос тележурналиста , Олег как - то вдруг, сразу, узнал голос Маши и вбежав в комнату , обессилено сел к экрану…
Популярный телеведущий, доходчиво объяснял что -то зрителям , элегантно и к месту употребляя таинственные , а от того еще более красивые слова: рококо, пилястры, портал, стиль ампир ...
Но все это было не столь важно, а главное было в том, что на фоне небольшого, старинного особнячка, стояла Маша , красивая и гордая , а внизу экрана, жирным курсивом бежали буквы , переплетаясь в слова и предложения.
«Последняя из рода Лурье - Вельских, баронесса Мария Владимировна, возле своего родового гнезда, городской усадьбы восемнадцатого века.
Согласно последним постановлениям правительства Москвы, Мария Владимировна, уже сейчас может передать свои документы в префектуру центрального округа для»...
…В затрапезном спальном районе на севере столицы, в последнее время частенько можно повстречать худощавого человека в николаевской бородке и потерянным взглядом. Подбегая то к одной, то к другой девушке, он с надеждой вглядывается в их лица, словно пытаясь отыскать кого-то, повторяя при этом одну единственную фразу.
- Меня особняк в Москве на ящик водки , меняю особняк в Москве на ящик водки, меняю...