Все поэты безумны по определению. Не даром Тютчев считал, что "любовники, безумцы и поэты из одного воображенья слиты!...".
В своем ли уме человек, сочиняющий стихи, на которые ни то, что прокормиться нельзя, а и выжить.
Поэт - прорицатель, проницательный подонок, открывающий людям все несовершенство окружающего мира ...без поэзии. Без поэзии человек одинок и жалок.
Поэт - это судьба, это - приговор, в лучшем случае обвинительный, в худшем - рок.
Все эти слова справедливы по отношению и Торквато Тассо.
Начнем с того, что все биографические справочники одинаковы: Торквато Тассо - итальянский поэт, родился в Сорренто...
Спросите настоящего южанина, прожженного солнцем Неаполя, кто он? Итальянец? И он мягко, а может быть даже и грубо, театрально закатив глаза к небу и причитая (Sann Gennaro!) поправит: неаполитанец (на неаполитанском диалекте это прозвучит так: нупалетано).
Точно также, как и герой Витторио де Сика в знаменитом фильме "Генерал Делла Ровере".
Неаполь вошел в состав Италии в 1860 году. Поэтому Торквато Тассо - неаполитанский поэт, как и Людовико Ариосто, который умер за десять лет до рождения Тассо.
Однако небольшое надгробие Тассо действительно находится в Риме, в районе Трастевере, в очень изящной маленькой церквушке Сант-Онофрио-аль-Джаниколо, по-нашему Святого Онуфрия на Яникулийском холме.
Все, если не забыли, помнят название его знаменитой поэмы "Освобожденный Иерусалим" и судьбу поэта. Торквато в начале поэмы обращается к музе:
Ты знаешь, как спешат упиться люди
Парнасской ложью; знаешь ты, как правда,
Прикрытая поэзией, способна
Повелевать мятежными сердцами.
Так подслащаем мы края посуды
С лекарством для недужного ребенка;
Обманутый, целительную горечь
Глотает он и остается жив.
Да, как бы ни была горька судьба поэта, его стихи, если это - стихи, а не стихосложение или скажем: если это стихо-служение, то стихи слаще меда.
Несколько слов о поэме, которую Торквато писал 20 лет.
"Освобожденный Иерусалим" - включает в себя 20 песен и 1917 октав. Место действия - Ближний Восток, Первый крестовый поход, случившийся в 1099 году. Персонажи - паладины христианского воинства и неверные, то есть мусульмане. По нынешним канонам поэма не отличается особой толерантностью.
Судите сами. В бою между христианином Танкредом и мусульманкой-воительницей Клориндой влюбленный в нее же Танкред, убивает ее в схватке, не узнав свою возлюбленную. Поскольку Клоринда в доспехах. Однако, перед смертью Клоринда просит крестить ее.
В конце поэмы (кстати, в начале работы над ней поэма называлась просто "Иерусалим", а по завершению получило окончательное название "Освобожденный Иерусалим"), когда Иерусалим освобожден от неверных, рыцарь Ринальдо предлагает мусульманке и по совместительству красавице Арминде стать его супругой и принять христианство. Кто бы сомневался, а Арминда соглашается!
Но как говаривал Китс: "В свой час поэзия в природе"!
Чтение Тассо не из легких. Перефразируя известный афоризм, скажем:
Кто прочтет поэму Тассо, тот возьмет с деньгами кассу!
Шутки шутками, но блеск славы не затмевает незавидной участи поэта.
Подхватывает этот же мотив ложного блеска даров Парнаса и Пушкин в строках, обращенных к Катенину:
Напрасно, пламенный поэт,
Свой чудный кубок мне подносишь
И выпить за здоровье просишь:
Не пью, любезный мой сосед!
Товарищ милый, но лукавый,
Твой кубок полон не вином,
Но упоительной отравой:
Он заманит меня потом
Тебе вослед опять за славой.
Не так ли опытный гусар,
Вербуя рекрута, подносит
Ему весёлый Вакха дар,
Пока воинственный угар
Его на месте не подкосит?
Уж кому, как не Пушкину известен горький привкус правды в стихах и ложный блеск славы? И Пушкин продолжает:
Я сам служивый: мне домой
Пора убраться на покой.
Останься ты в строях Парнаса;
Пред делом кубок наливай
И лавр Корнеля или Тасса
Один с похмелья пожинай.
Торквато за свой блистательный и необыкновенный дар расплатился безумием. Его имя стало нарицательным. Имя Тассо - символ поэзии.
Ведь:
Но слаще, средь ночных забав,
Напев Торкватовых октав!