Элевация структур имеет и другую сторону: практическую. Действуя, мы возбуждаем вовне синтезируемые нашим сознанием творческие чувственные феномены.
В итоге мы имеем следующие виды элевации структур: пассивную элевацию (умозрение, "работу на прием"), активную элевацию (при познании) и активную футурэлевацию (при творчестве). При пассивной элевации процесс ее имеет, в частности, движение через следующие чувственные формы: нечто-во-вне - чувственный образ - понятие - слово (то есть вибрация в акустически чистом виде9); в случае активной футурэлевации (при творчестве): слово - понятие - чувственный образ - нечто-во-вне10; в случае активной элевации (при познании) процесс ее сочетает характерные черты пассивной элевации и активной элевации (при творчестве). В случае активной элевации (при познании) активная футурэлевация оказывается вложенной в пассивную элевацию, и можно предполагать следующий порядок процесса: нечто-во-вне - чувственный образ - понятие - [слово (гипотеза) - научное понятие - чувственный образ - нечто-во-вне (абстрактный объект)] - наблюдение эффектов в порядке пассивной элевации11.
В результате можно выделить в сознании три вида чувственных форм, связанных с активной и пассивной формами элевации и футурэлевации: сознание чувственной границы нечто-во-вне, сознание чувственного образа и чувственное сознание слова (в терминах дискретности); чувственное сознание Бога, чувственное сознание абстрактного объекта и чувственное сознание языка (в терминах непрерывности). Все указанные виды сознания чувственных форм можно отнести к адекватному сознанию, логика которого приведена в соответствие с отношениями генов чувственных форм.
Однако элевация чувственных форм при мышлении порождает и неадекватное сознание, основанное на различных видах формального функционирования языка. Стойкие стереотипы такого сознания могут привести к физической, психической или социальной патологии, что находит свое выражение в неадекватном поведении. Изучение и диагностика такой патологии состоит в разрешении софизмов, возникающих при замыкании круга: язык - сознание - язык12. Другой стороной неадекватного сознания является хаотичное моделирование языком чувственно-образного контекста. Такое же, но гармоническое моделирование может служить тончайшим инструментом синтеза и анализа мира как через элевацию его абстрактного объекта, так и в виде текста.
Чувственная форма воплощения текста может быть принципиально непереносима вовне13, представляя собой изображения многомерных пространств14, отдельные трехмерные планы которых тривиальны и критериально обусловлены.
Поэзия в первой половине XX века показала, как мы увидим из анализа стихотворения Дилана Томаса "Горе давно", образцы текстов, производящие связанные многомерные изображения, устраняющие противоречия, отмеченные А.Уотсом (см. подстраничную ссылку 12).
Традиция таких текстов в культуре многообразна. Их можно найти в восточной поэзии, в творчестве поэтов школы чань в Китае или у последователей дзена в Японии. В Европе до XX века сложные метафорические тексты не имеют характера школ. Отсутствие интереса читателей к подобным текстам связано с поверхностным, "варварским" прагматизмом западного мышления. Стереотип этого мышления отбрасывает прочь акты метафорического творчества как не несущие немедленно воплотимого в жизнь идеала15. Недаром Дилан Томас в современной высокоразвитой Англии считал себя диссидентом. В России же, напротив, угнетение прагматизма приводило и приводит к "варварской" утопичности сознания как разновидности массового психоза, преодолеваемого только горсткой исключительных личностей, сохраняющих критичность и творческий подход. Поэтому в России любой разумный - диссидент.
Что же касается средних веков, то "средневековый символизм часто подменяет метафору символом. То, что мы принимаем за метафору, во многих случаях оказывается скрытым символом, рожденным в поисках тайных соответствий мира материального и "духовного"... В противоположность метафоре, сравнению, метонимии символы были вызваны к жизни по преимуществу абстрагирующей богословской мыслью"16. Символ не образует элевации чувственных форм, но только связывает два неизвестных: одно вовне, другое в-не-знаю-где. Символ всегда повернут в прошлое, в отвердевший от мраза времени глетчерный лед событий, освещенных только связанными с ними переживаниями. "Варварство" Нового Времени вообще склонно отдавать предпочтение эмоциям (которые не надо путать с чувствами), признавая этим кризис разума, посягающего изменять переживания прошлого и гармонизировать картины самосбывающегося будущего. Прагматизм и его отражение - утопизм реализуются в разгуле эмоций, выдающем себя за духовность. Высшим выражением этого разгула эмоций служит экстаз, будь то экстатическое откровение схимника или экстаз ревущих жерл рейв-дискотеки. Экстатических пророков Нового Времени возглавляет Месмер, за пуповину которого в истерическом припадке ухватились добрые обыватели нашей старенькой планеты. (Конец).