Он стоит посреди сцены, широко раскинув руки в стороны и низко склонив голову. Поза Христа. Поза покорности. Поза принятия.
Свет играет за его спиной и перед ним. Прожекторы вращаются, и он то оказывается в луче света, то снова во мраке. Впрочем, он этого почти не замечает. Всё его естество направлено в зал. Туда, где шумят и кричат, туда, где требуют и отдают. Этот обмен энергиями с залом — то, чем он дышит последнее время. Это то, куда он шёл долго и упорно. Падая, поднимаясь и продолжая движение вперёд. Каждое новое падение иногда казалось последним. Иногда подниматься не было сил. Не было веры… И тогда он искал силы там, где её много. Там, где её могут отдавать всем просящим.
«А знаешь, когда я падал, когда я оставался совсем один, я всегда поднимал голову вверх и видел, как ты смотришь на меня и улыбаешься. Я знаю, ты всегда со мной рядом».
Теперь он сам бог. Так считают другие. Те, что вереницей тянутся к нему — хотя бы прикоснуться. Те, кто просит обнять, сделать фотографию на память, кто дарит подарки и заваливает цветами. Эта любовь и слава, путь к которой был долог и тернист. Но он знает, что сейчас искушение будет сильнее, чем когда-либо. Сейчас демоны будут рвать его душу, нашёптывать, подкладывать мысли о звёздности, о божественности, о недосягаемости. Этим мыслям не место в его голове. Этим чувствам нет места в его душе.
«Дай не ослепнуть от боли, дай мне просто остаться собою».
Он должен быть верен себе. Не потерять той чистоты, которую со всех сторон стремятся загадить. Этот мир полон искушений, наполнен жадностью и злобой. А ему, Ярославу, нужно сохранить свет. И даже не потому, что его называют ангелом и не потому что считают его воином света и борцом за правду. А потому что он хочет быть собой. Оставаться собой. Не потерять себя.
Он стоит посреди сцены, впитывая в себя выкрики толпы, едва различая отдельные слова: «Спасибо!», «Молодец», «Любим…».
Сейчас он сосредоточен на том, чтобы отдать себя окончательно, до последней капли. Отдать так, чтобы в гримёрке рухнуть на стул и закрыть глаза, чтобы слёзы продолжали течь, смывая грим, чтобы можно было сказать самому себе: ты снова сделал это. Ты поднялся и прошёл свой путь. И сделаешь это опять и опять, пока будешь в состоянии ходить и пока у тебя будут те, кто не просто слушают, но слышат.
«Дай мне нести свой тяжкий крест и не падать. Дай мне это всё пережить…»
Но сколько впереди ещё падений и неудач? Этого никто не знает. Ему тоже не даны ответы на все вопросы. Он просто делает то, во что верит. То, что считает правильным. Он дарит то, чего у него в избытке, — своё сердце, свой голос, свой талант, — всё, чем наградил его Господь и что он сумел взрастить в себе сам.
Он отдаёт им это и забирает от зрителей то, что они могут ему дать взамен. Свою любовь и признательность, свои слёзы, свои улыбки и горящие глаза, своё внимание, своё время.
Это странное ощущение, когда ты чувствуешь себя полным и вместе с тем пустым и разбитым. Объяснить это невозможно словами, можно лишь почувствовать. Как чувствует он сейчас, стоя посреди сцены.
«Дай, все преграды разрушить. Дай, не продать свою душу».
«Господи, дай мне сил и избавь от искушения. А если такое появится, награди возможностью устоять», — мысленная молитва, которая всегда улетает в небеса после каждого концерта, чтобы он мог стоять твёрдо на этой земле и отбрасывать всё напускное. Чтобы у него хватало силы видеть истину и избегать лжи, чтобы не пришлось продать душу золотому тельцу и остаться верным только служению музыке, своей стране и Богу.
«Дай мне это всё пережить и до смерти любить, слышишь, дай мне. Дай мне…»
Он стоит в лучах софитов, наполняясь и отдавая. Молясь и благодаря. Это был ещё один концерт в ещё одном городе, тысячи лиц, тысячи голосов, которые хотели слиться с ним в единый хор.
В сердце поступает тепло. Сердце ширится и растёт, оно такое огромное, что может вместить в себя всю ту любовь, что дарит ему зал. И когда эта любовь переполняет его настолько, что он больше не может стоять, он опускается на колени, касаясь лбом земли. Поза великого почтения и смирения. И слёзы, горячие слёзы текут по щекам. Он будет сдерживать себя перед людьми, но они увидят, как он благодарен им.
Теперь он может уйти, наполненный и опустошённый. Теперь он может быть свободен. Рука, прижатая к сердцу, последний воздушный поцелуй в зал, последний взгляд — и он скрывается за кулисами.
«Дай, словно птице, свободу. Дай, мне понять, чего стою, и два крыла за спиною дай мне».
От автора: это исключительно художественная зарисовка, которая родилась после концерта SHAMAN в Крокус Сити Холле.
