(начало тут)
Я говорил уже, что прошлое тлеет углями. Но, видать, я сильно их разворошил. Бессонница — вот, что теперь мне явилось. Явилась она в виде разгорающегося костра воспоминаний, получившегося из тех самых разворошённых углей… мда… И, возможно, это будет последний костёр в моей жизни, и я, даже сейчас, не очень понимаю, что его подпитывает…, но он загорелся, и я ему повинуюсь.
Впрочем, я, в последнее время, всегда подобному жару повиновался, ибо не повиноваться ему совершенно невозможно.
Итак, в тёмном плаще, цвет подбоя коего я уже и не упомню… Кажется, он был бордовым? Причём, такой непонятной бордовости, что до королевского пурпура она явно не дотягивала. Да, собственно, и плащ этот был походным, обыденным. Точнее, мистер Фрэнклин Пэйн одевал его, обычно, когда затевал очередную свою авантюру.
И, так как, авантюр он имел обыкновение затевать великое множество, то и плащ тот был видавший виды. Но, стоит отметить, плащ был с крыльями, коие можно было накинуть на голову во время непогоды. В общем, в ближайшем рассмотрении, вещь эта, надо сказать, была весьма удобной, за что Пэйн её, видимо, и очень ценил, всегда надевая её во все сколь-нибудь серьёзные авантюрные мероприятия.
Да, плащ был стар, но старина Том неизменно латал его и чинил, когда в нём вдруг возникала какая-нибудь самая малая прореха. И вообще содержал эту старую ветошь в настолько идеальном состоянии, насколько это было вообще возможно. Бедный старина Том, более трудолюбивого существа мне в жизни не доводилось видеть! Спи спокойно, дорогой друг…
Но я отвлёкся. Мистер Пэйн под плащ всегда надевал мифриловую кольчугу, которая сильно контрастировала с, так называемым, «Слоновьим ружьём» (коее он тоже имел стойкое обыкновение брать с собою в походы), некогда сделанным ему по заказу мастером-дварфом, имя которого, я, к своему стыду, успел за давностию лет позабыть.
Но вот что удивительно: шутка ли — мифрил, это же лучший из всех известных проводников Магии! В то время как этот ужасный «Слонобой» являлся и является очевидным порождением «сил» Технологии, и эти два предмета явно должны создавать друг другу поистине смертельную конкуренцию… Но, уверяю Вас, это мистера Пэйна интересовала мало.
И, надо сказать, он сам был само противоречие… Но я снова отвлёкся, простите старика.
В общем, в тёмном плаще… И теперь я припоминаю, куда мы в точности тогда выдвигались — мистеру Пэйну вдруг возжелалось поохотиться на Гиганта Тихих вод, названного так по деревеньке, в общем-то, не очень примечательной. За исключением того, что в её пределах находился «Храм Богини Любви», культ коей был давно утерян людьми, но, каким-то непостижимым мне образом, в этом местечке остался жив и пестовался уже на протяжении многих веков.
Я до этого никогда не слышал об адептах этого культа, однако же, явившись в ту деревню, расположившуюся, надо сказать, в месте весьма живописном — под самой почти сенью хребта, называемого, обычно, в Таранте, «Каменная стена»… Так вот, под сенью гор, которые поразили моё воображение своею величественностью и суровостью, и располагалась эта неприметная деревушка.
Но она славилась, как мне потом стало известно, не только сохранившимся древним культом. Она была знаменита, также, и своими кузнецами, но пуще — колдунами. Дело в том, что зачарованные в Тихих водах инструменты войны, как мне говорили, имели особую магическую силу, которая, если её взяться классифицировать, скорее всего, относилась к одной из Школ магии, обозначенной названием «Призыв».
Любой склонный к магии воин почитал, говорят, за счастье владеть клинком Тихих вод, ибо этот меч был особым — если прочие магические мечи просто усиливали свои характеристики под влиянием магии, превращаясь в руках владельца-мага в мечи алмазной заточки и бритвенной остроты (хотя и представляли собой простой кованый в деревенской кузнице меч), клинок, сработанный и зачарованный кузнецами из Тихих вод, обладал способностью призыва «помощника». Или, если хотите, союзника (например, дикого тигра), коий мог вполне себе переломить ваше противостояние с противником в удобную для вас сторону.
Говорят, чем сильнее у воина была склонность к магии, тем сильнее был призванный союзник, и тем вернее были шансы воина, владеющего волшебным мечом, на победу в схватке. Однако, так как, воочию мне этого видеть не приходилось, то тут я только могу развести руками, и сказать, что да, возможно оно так на самом деле и было… Но утверждать наверняка, увы, не могу.
И вот, далеко не магические мечи заинтересовали нашего мистера Пэйна. Он возжелал более славного в своей привлекательности трофея. И да — того самого Гиганта. Говорят, он был размером в добрых полтора человеческих роста (но кого этим можно удивить, когда буквально каждый видел полуогра даже и чуть повеликанистей размерами?), а голову его венчают оленьи рога.
Что было в том вожделенном трофее, даже и не спрашивайте… Впрочем, много слухов ходило о некоем чудодейственном «Мускусе Гиганта Тихих вод», но я полагал и полагаю их воистину «бабкиными сказками». Это моё мнение подтверждает ещё и тот факт, что в знаменитой в Таранте «Галерее Парнелла» было выставлено, якобы, чучело Гиганта. Однако, любой, имеющий сколь-нибудь приличное зрение сумел бы разглядеть в этом «чучеле» явную подделку — причём, грубо сшитую и оформленную.
Однако, она всё равно имела большой успех, и сформировала представление о неуловимом звере даже у меня — до сих пор не могу избавиться от этого образа, навеянного «Галереей»: этакая высокая, но, в то же время, и кряжистая человекоподобная фигура с длинными, по-обезьяньи, руками, морда которой имеет не очень ясные, обезьяньи же, очертания, а голова её увенчана ветвистыми оленьими рогами.
Поверьте, узреть такое в респектабельной галерее, в прекрасном электрическом освещении… Это, скажу я вам, производит сильное впечатление. Полагаю, подобное впечатление это чучело произвело не на меня одного. Полагаю, что и на мистера Фрэнклина Пэйна, которому только дай повод, и он уже сорвался в поиск очередного охотничьего трофея, коий украсит его шикарный особняк в местечке Чёрный корень, что имеет, между прочим, прямое железнодорожное сообщение с Метрополией…
Впрочем, мистер Пэйн в особняке своём бывал редко, и оттого его страсть к собирательству трофеев я не понимал никогда. Тут, вероятнее всего, дело было в самой натуре авантюриста, человека, которому совсем не сиделось на месте, которому хотелось приключений, которого манила слава. Или не слава? Ведь его дворянский род и так был уже известен и почитаем… Так что же его манило, что же его заставляло пускаться в путь? Увы, этого я сказать не могу…
---
Так. Похоже, бессонница моя отступила, глаза неимоверно слипаются… Поверьте, огонь воспоминаний горит, но нет моей больше мочи сопротивляться дрёмным силам. Поэтому, если я доживу, продолжу в следующей своей записке, а эту позвольте уж мне закончить.
Прошу простить старика, и не пенять слишком сильно ему в вину его старческую немощь.
(продолжение тут)
