Кукла так усердно и истерично лаяла, что сорвала голос. Пытаясь выдавить из себя грозные звуки, она сначала издавала тонкий свист, а потом начинала безудержно кашлять. Я встала с постели, чувствуя себя хорошо отдохнувшей. Вспомнила, что Светка, вроде собиралась сходить к своей бабушке, а меня закрыть на ключ. Но, когда я толкнула входную дверь, она сразу же открылась. Кукла продолжала сипеть и кашлять, а возле калитки стояла моя Светка и разговаривала с каким-то мужчиной. Вот из-за этого незнакомца голосовые связки моей собаки и пострадали. Срочно надо было её спасать. Но, как? Вспомнив отличное средство, которое мне готовила бабушка, когда перед концертом у меня першило в горле, я пошла на кухню. Слегка подогрев молоко в специальной собачьей кастрюле, я бросила в неё граммов сто сливочного масла и ввела взбитое яйцо, потом, подумав, добавила ложку меда на всякий случай. Хуже уж точно не будет. Взяв кастрюльку с теплым снадобьем, я вышла во двор. Кукла, которая по-прежнему пыталась прочистить свое горло, виновато на меня посмотрела, мол, прости, хозяйка, что нарушила твой драгоценный сон, но ситуация того требовала: на вверенную мне территорию собирался проникнуть ЧУЖОЙ. — Ладно уж, телохранительница ты моя ненаглядная, собачатина ты моя верная, попей вот, — и я подсунула ей под нос кастрюльку с теплым снадобьем. Кукла сунула нос в кастрюлю и вопросительно посмотрела на меня. — Пей давай, — строго приказала я. Кукла, не привыкшая к сладким деликатесам, покорно проглотила содержимое кастрюльки. — А теперь тебе желательно помолчать хотя бы минут десять. Ты, конечно, не прима Большого театра, но без голоса любому человеку трудно жить на свете, а тем более собаке. И не надо больше с таким фанатизмом предупреждать меня об опасности. Я и так знаю, что ты самая верная псина на свете, — разговаривая с собакой и, сжимая руками её челюсть, я искоса поглядывала в сторону Светланы и незнакомца. Но вот Светлана закрыла калитку и пошла в нашу сторону. — Покупатель приходил. Тоже только три тысячи готов заплатить. Я не стала тебя будить. Сказала ему, чтобы завтра приходил к двенадцати часам. Ну, и, что же мы так надрываемся? — обратилась она к Кукле. — Да оставь ты её, Натаха. Она уже успокоилась. — Свет, ты же, вроде, к бабушке собиралась сбегать, пока я сплю. — Здрасьте, девушка! Я за два часа, что ты дремала, уже и к бабушке сбегала, и колготки с шапками ей оставила, и аппарат принесла, и даже уже брагу поставила. В твоем чулане две трёхлитровых банки взяла. А варенье мне бабуля дала и перчатки резиновые тоже. — Господи, перчатки-то, зачем? — О, мать, как всё запущено! А еще потомственный винодел. Перчатку на банку с бражкой надо надевать: как только она раздуется, так и брага готова. Короче, я еще пока не точно знаю. Завтра пойду к бабуле, когда она с барахолки вернется, расспрошу у нее поподробнее. — А ты не боишься, что она тебя твоей матери заложит? — Ну уж нет. Бабушка мою мать терпеть не может. Светкина бабушка была мамой дяди Паши, Светкиного отца. И она тоже была рыжей, хоть и наполовину седой. — Светка, ну вот скажи, на фига нам этот самогон? Мы с Саней даже чачу никогда не пили. Себе, что ли, гнать будешь? — Да ну тебя, Наташка, у тебя вообще воображение отсутствует. У вас ведь всё вино конфисковали. А ребеночка, чем обмывать будем? Ведь гости придут. — Акстись, подруга! Какие гости? К нам давно уже никто не ходит. А, если и придут, ты их самогоном будешь поить? — Ну почему именно самогоном? Я ведь научилась делать отличный ликер. Но не это самое главное. Ты, Наташа, не забывай, что в нашей с тобой семье мужчин нет. У брата твоего своих хлопот хватает. А, кого-то со стороны приглашать для ремонта или, чего там еще, значит, надо ставить магарыч. Высказав столь веский аргумент, Светка посмотрела на меня победоносно. Да, уж. Тут мне крыть было нечем. Не могла же я ей признаться про внушительные запасы чачи и самогона в тайнике буфета. — Светка, тебе точно надо за кудрявого химика Персакеса выходить замуж. Будете с ним вместе перегонять всякую бурду. — А почему бы и нет? Вон супруги Кюри вместе физикой занимались. А я со своим греком, может, Нобелевскую премию по химии получу, — Светка говорила об этом без доли юмора. Она вообще никогда не умела шутить и притворяться. Она была сплошное очарование: смешное, наивное и милое. — Ладно, дорогая, ты меня убедила. Да и, в конце концов, не пропадать же варенью. Его никто не ест. Его даже не продать. Да, действительно, у всех в нашем районе этого варенья до..., понятно, до чего. И весь народ пытается каким-нибудь образом от него избавиться. Это ведь с подачи моей бабушки начался этот круговорот варенья в природе. Все его друг другу дарят или расплачиваются. Бабушка, например, три литра брала за пошив платья. Да ей бы и десять дали. А сколько варенья я учителям перетаскала?! — Вот-вот. Тебе бабушка хоть разрешала свежие фрукты и ягоды есть. А моя мать запрещает есть свежие, буквально пересчитывает их каждый день. А ведь и у нас никто это варенье не ест, даже она. Вечерело. Света поливала из шланга свой маленький огород и цветы вдоль дорожки, а мы с Куклой просто ходили вслед за ней и наслаждались красотой и ароматом душистых цветов. Почему-то вечером, особенно после полива, нежный аромат цветов становился особенно насыщенным, и таким густым и плотным, что возникало желание хватать его руками и распихивать по банкам, чтобы потом, зимой, открыв эту банку, жадно вдохнуть в себя этот волшебный запах и вспомнить каждый цветочек, давно уже истлевший в той самой земле, из которой он уже много лет возрождается каждой весной снова и снова. Мы с подругой пели вполголоса очаровательный романс Рахманинова: Растворил я окно, — стало грустно невмочь, Опустился пред ним на колени, И в лицо мне пахнула весенняя ночь Благовонным дыханьем сирени. А Кукла пыталась, было, нам подпеть, но вспомнила, что надо беречь свои связки. Завтра ей предстоял тяжелый день, посетителей предвиделось много и каждого надо было облаять от души.