До Panzerkampfwagen III не добрался примерно метров десять, как вдруг ещё один люк открылся, и оттуда показалась голова в чёрной пилотке. Я тут же рухнул на землю и заорал:
– Стоять!
Немец дёрнулся, повернулся на звук и уставился на меня, замерев. Я рассмотрел, что был он довольно худощав, молод, лет примерно как мне, лицо обычное, разве что тонкий орлиный нос его портил. Под ним – тонкие усики, которые показались мне довольно забавными даже. «Как в кино сниматься собрался, мушкетёра играть», – подумалось вдруг. Но тут же пришла другая мысль: не тупить и быть настороже, тут всё по-настоящему. Кожа на голове до сих пор саднит от царапины.
Пока я держал врага под прицелом, он не старался даже пошевельнуться, но продержался так недолго. Неожиданно… улыбнулся мне и сказал:
– Russisch, nicht schießen!
Хотя мои познания в немецком минимальны (много ли выучишь, гоняя по виртуальным картам в компьютерных играх?), я все-таки понял его и ответил:
– Komm hier!
Немец тоже понял, но не спешил выбираться из танка.
«Чего он ждёт, сволочь такая? Как пить дать задумал что-то», – подумал я и повторил более настойчиво и жёстко:
– Komm hier! Schnell!
Моё предположение, к сожалению, сбылось, притом довольно быстро. Из-за танка (откуда он там взялся, я так и не понял) высунулся другой танкист, с автоматом. Он вскинул его и хотел направить на меня, но в предстоящей дуэли я не дал ему ни единого шанса, поскольку мне-то наводить было – лишь ствол винтовки в сторону чуть сдвинуть. Так и сделал, а потом нажал на спусковой крючок. Первый танкист, воспользовавшись моментом, нырнул внутрь и захлопнул люк, второй молча повалился на землю, выронив автомат.
Я передёрнул затвор, чертыхнулся и стал думать, сколько их внутри стальной коробки могло остаться. Четверо или пятеро? Кажется, всё-таки вторая цифра. Значит, если офицера я застрелил, и этого, с автоматом, остались трое. Мне от этой арифметики вдруг стало тошно. Одному против троих? Немыслимо! Дважды повезло, а дуракам, как говорится, всегда везёт. Но ведь удача-то, она же не дура, одну из ту же задницу постоянно из пропасти вытаскивать? Значит, мне кирдык сейчас придёт.
Вот не надо было позволять себе пускаться в рассуждения. Иначе заметил бы, как люк снова приоткрылся, и из него в мою сторону полетел какой-то продолговатый предмет. Когда он брякнулся с глухим стуком на землю рядом, только тогда я понял – граната. И тут снова пригодились мои навыки в шутерах от первого лица. Резко напрягшись всем телом, я сделал несколько переворотов, устремляясь в сторону, пока наконец справа не бахнуло, обдав пороховой вонью и земляной пылью. Удар был такой, словно по голове шмякнули боксерской грушей, и я отключился.
***
Открываю глаза. Надо мной – брезент чуть колышется. Слышатся голоса. Пытаюсь повернуть голову, чтобы осмотреться. Куда меня теперь занесло? Медсанбат, куда я раненых возил? Оказалось, нет. Лагерь поисковиков, вещи вокруг лежат вполне современные. Попытался встать, но всё поплыло, и улёгся обратно со стоном. Кажется, именно его снаружи и услышали. Вошли люди, приблизились ко мне.
Я сразу узнал командира. Герман Сергеевич смотрел на меня хмуро. Рядом стояли Ольга, Сергей и Дима, Тимур и другие.
– Очнулся, герой? – спросил Крапов, и я кивнул, поджав губы. Хотел было раскрыть рот, чтобы объяснить свой недальновидный поступок и заодно спросить, что случилось, но губы слиплись, к тому же командир показал рукой: молчи.
– В общем, так. За то, что в одиночку устроил коп в незнакомой местности, даже если хотел всем доказать, какой ты хороший поисковик, тебя полагается выгнать отсюда к чертовой матери и занести в черный список поискового движения России.
Я снова попытался разодрать губы, выпучив глаза, и опять жесткая ладонь мелькнула резко в воздухе.
– Но тебе, Константин, крупно повезло. Ты устроил костёр на позициях воинского подразделения, которое не могли найти со времен начала поискового движения. Считалось, оно пропало без вести где-то в степях, но карты были утеряны, и никто не знал, куда пропал третий стрелковый батальон 863-го стрелкового полка.
«Да это же мой батальон!» – хотел выкрикнуть я, но сдержался. Точно не поймут и скажут ещё, что умом повредился.
– Тебе интересно, как мы это выяснили? – спросил Крапов и, увидев мой кивок, продолжил. – Ты устроил костёр на месте, где бойцы оставили ящик с боеприпасами для 50-мм ротных миномётов. Вот они и сдетонировали. Твоё счастье, что их там было всего две, иначе… сам понимаешь. Мы вызвали сапёров, они всё проверили, сказали, можем вести поиски дальше. Ну, а потом мы нашли вот это, – и Герман Сергеевич показал мне полуистлевшую «Красноармейскую книжку».
– Это уникальный документ, его ещё предстоит изучить как следует, – он бережно убрал книжку. – Так вот, Константин. На первый раз я тебя прощаю. Второго не будет. Пока отдыхай. У тебя легкая контузия. Так доктор из МЧС сказал. Пришлось ради тебя гонять сюда «Скорую» из райцентра.
Крапов развернулся и вышел. Ребята всё это время стояли молча рядом и слушали. Потом они пожелали мне скорейшего выздоровления и тоже покинули палатку. Осталась почему-то одна Ольга. Я не смог на неё смотреть, стыдливо отвёл глаза. Подумал, сейчас опять скажет нечто в том духе, мол, ты, Константин человек совершенно недостойный поискового движения, и поэтому тебе нужно отсюда поскорее уехать. Но вместо этого Оля посмотрела на меня с жалостью и интересом, а потом вдруг сказала:
– Ты молодец. То есть не потому молодец, что пошёл один копом заниматься. А что благодаря тебе нашли пропавший батальон.
С этими словами она резко развернулась и вышли из палатки, оставив меня в полнейшем недоумении. Сердце моё почему-то стало радостно биться, и я подумал, что, может быть, в наших отношениях с ней, которых прежде толком и не было, всё может скоро наладиться.
Потом я долго лежал один и думал: «Чья же это может быть Красноармейская книжка? Может быть, Петро?» И тут же, решив так, глубоко вздохнул. Ведь если эта книжка моего напарника, то это означает, что он погиб. Но мне почему-то очень захотелось, чтобы весёлый украинский парень выжил тогда, вернулся к себе под Одессу, женился на румяной гарной дивчине и завёл много детей. Такая мысль придала мне душевных сил и веры в хорошее завтра. Захотелось поскорее выздороветь и вернуться на коп.