Первыми населенными пунктами Восточный Пруссии, куда въехал грузовик с группой офицеров и солдат во главе начальником антифашистской школы Беляевым, были деревни Гросс-Козлау и Кляйн-Козлау. Обе они горели. По сторонам улицы жарко полыхали дома, увенчанные черепичными крышками. Водителю приходилось держаться центра дороги, чтобы до грузовика не дотянулись языки пламени. Перед горящей церковью тлело и дымилось высокое дерево. Жителей не было видно.
Несколько минут лендлизовский форд двигался по узкой кривой улице сквозь огненный туннель. Вокруг сыпались искры, летели головешки. Было удушливо жарко и страшновато. Беляев кричал что есть сил то "газуй, газуй… твою бога мать, загоримся!" , то "давай, поворачивай, пропадем!" Наконец, машина выехала на площадь и остановилась.
Мнение рядовых
У армейской повозки стояли, покуривая, несколько обозников. Офицеры вышли из кабины.
"Тут что, сильный бой был?"
"Какой там бой, они тикают, не догнать… И вольных ни одного не осталось".
" Значит, заминировали, подожгли?"
"Кто? Немцы? Нет… Никаких мин не было, а пожгли наши".
"Зачем?"
"А хрен их знает, так, сдуру".
В разговор вступает усатый, насупленный солдат. С ленивой злостью он говорит:
" Сказано: Германия. Значит, бей, пали, чтоб месть была. А где нам самим потом ночевать, где раненых класть?"
Его товарищ печально смотрит на пожар:
" Сколько добра пропадает. У нас все голые и босые, а тут жгем без толку" .
Жалеть или не жалеть
Свое веское слово решил высказать Беляев и нравоучительно произнес:
"Награбили фрицы во всем мире, вот у них и много добра. Они у нас все жгли, а теперь мы у них. Жалеть нечего".
Лев Копелев, на чьи мемуары я опираюсь, подумал, что Беляев говорит это не от чистого сердца, что он просто неуклюже пытается объяснить солдатам "необъяснимую дикость". "Зачем говорить то, во что сам не веришь и знаешь, что слушатели не поверят? Возразил ему, впрочем, без ожесточенности":
"Не их – себя жалеть надо. Бессмысленные разрушения нам вредны, а не им" .
Прусские коровы
Водитель завел мотор, команда заняла места и двинулась дальше. Проехали еще одну горящую деревню. За ней прямо на шоссе наткнулись на коровье стадо. По всем дорогам Восточной Пруссии бродили тогда некормленые, недоеные стада черно-белых коров.
Копелева мучило и бесило сознание того, что "у нас, в сожженных опустошенных деревнях, эти породистые гладкие прусские коровы были бы сказочным сокровищем". Где-то, на самом дне души его щемила жалость к прусским крестьянам, но она была куда глуше, "чем тоскливая злость от чудовищного, бессмысленного расточительства здесь, когда такая страшная нищета там, на пепелищах приильменских, новгородских, смоленских, белорусских, украинских сел, везде, где огнем прошла война".
Горестные думы советского офицера были прерваны азартным взвизгом Беляева, указывавшего шоферу на черно-белую корову впереди:
"А ну, дави ее, дави!"
Как пишет Копелев: "Тупое рыло форда с ходу ударило в коровий бок. Но, видно, шофер все же был добрее начальника - притормозил. Корова только пошатнулась, ревнула и неуклюже, на трех ногах, отковыляла через неглубокий кювет в сторону, на поле. Беляев, выпучив глаза, отпихивал меня, вылезая из кабины, орал
"Эй, давай… Стреляй!… Огонь!… Жаркое будет!"
P.S.
Командование Красной армии старалось предотвращать неправомерное поведение своих бойцов на освобожденной территории. Поджоги деревень, убийство животных, а уж тем более преступление против людей - если такое было - пресекалось по всей строгости военного времени. "В штабе читали вслух приказ командующего фронтом Рокоссовского. За мародерство, насилия, грабеж, убийства гражданских лиц - трибунал; в необходимых случаях - расстрел на месте". Близился конец войны. Пора было перестраиваться на мирный лад.
Источник: Копелев Л. Хранить вечно
Высказывайте свое мнения в комментариях, ставьте лайк и будьте здоровы
О неточностях и опечатках напишите автору
