Вряд ли вы знакомы с Веней, а зря. Даже те, кто о нем только слышал, заочно испытывал к нему уважительные чувства. А знавшие его лично - а таковых счастливцев в послевоенном Ленинграде было немало, особенно среди шпаны из сороковых корпусов у кинотеатра "Гигант" - поражались благосклонностью фортуны в отношении его личности. Шпана очень любила деньги, а в карманах подростка Вени часто звенела таньга, что в положительном смысле отличала его от многих бедных сверстников пролетарского Калининского района. Сообразительный не по годам, Веня всегда где-то промышлял и разживался монетой, которой часто по-доброму, от всего сердца делился с нуждающими на пиво или что покрепче, и ни одна хулиганская рука не посмела подняться на этого баловня природы. Даже если судьба не обеспечила его в этот божий день медяками или серебром, Веня так умел отказывать просящему, что у потенциального заемщика не возникало желания применить популярный прием: предложить попрыгать - а не звякнет ли мелочь в твоих карманах? Поведение Вени было столь убедительно, что не закрадывалось никакого сомнения: уж в следующий-то раз он непременно поможет страждущему. Его ангельский вид - округлое приветливое лицо с веснушками, обрамленное шапкой растрепанных волос цвета переспелой соломы - дополнялся спокойным взглядом голубых невинных глаз. Неспешная, без внутренего напряжения, солидная не по годам манера разговора порождала редкое чувство успокоения у его агрессивных собеседников. Все в округе признавали его достоинство и авторитет. Веня не любил грубость и насилие, избегал драк, ладил со всеми и любил угощать друзей болгарскими сигаретами "Джебл".
Конечно, жизнь иногда преподносила и неприятные сюрпризы, иногда буквально из ничего возникали конфликтные ситуации, в которые Веня был вовлечен просто по стечению обстоятельств, и все из-за его популярности. Как-то раз теплым летним вечером встретил он компанию бывших одноклассников, мимо которых во дворе просто нельзя было пройти, не поздоровавшись. Вскоре непринужденная дружеская беседа прервалась и сменилась недоумением: двое явно раздутых от собственной значимости пацанов не из нашего курятника с презрительным взглядом уставших от подвигов героев картинно продефилировали мимо мирно беседующих с Веней серьезных ребят. Демонстративное неуважение и явный вызов был оценен ироническими улыбками. Тот, который помладше, лет тринадцати, прошел впритирку к Вениному другу Саше и, разумеется, тут же получил вслед изящную подножку за несоблюдение дипломатической дистанции, но не упал, а только споткнулся... И шли бы они дальше своей дорогой, но второй, верзила, постарше и покрепче, с искаженным от злобы лицом, неучтивыми словами и срывающимся от волнения голосом выдвинул претензию в адрес изумленных такой наглостью мирных Вениных друзей. Соотношение сил было два к пяти, и задираться с их стороны было совсем глупо, да и пачкаться о них совсем не хотелось! К сожалению, сам Веня не успел проявить свои дипломатические способности: Саша мягко, но весомо ударил ладонью в грудь наглеца, останавливая его, а когда тот стал махать кулаками, провел спокойно, как бы нехотя, серию ударов. Вроде бы бой закончился, Веня вместе с друзьями стояли и не вмешивались - не по-рыцарски это, впрочем, чем и уберегли себя от неприятностей. Но слегка побитый и озлобленный верзила, видимо тупой и упрямый, вернулся и вновь неосмотрительно стал бросать оскорбления и угрозы. Тут уж не выдержал Сашин друг Володя, который никогда не расставался с "лисичкой" - популярным в то время холодным оружием - и аргументировал свое несогласие с позицией верзилы ударом в дых. Верзила принял удар, затем разогнулся и побежал за поворот, а Володя за ним. Через минуту Володя вернулся, не сказав и слова, и никто даже не понял, что он все же нагнал верзилу и в запале драки ударил того ножом...
На душе у Вени стало неспокойно... Вот как все внезапно повернулось и чем закончилась случайная встреча... Вроде время было уже и расходиться, но тут к Вениным друзьям подошла другая компания во главе с неким Аликом. Ребята не торопясь поздоровались каждый с каждым за руку, улыбались, но об инциденте подошедшим ни слова: так, проехали, не о чем гутарить... Так что Алик был совсем не в теме, когда в два часа ночи двое из уголовного розыска пришли к нему домой и предлагали проехать с ними для серьезного разговора. Оказалось, что младшенький паренек, который споткнулся, с которого вся заваруха и началась, знал и запомнил только не вовремя материализовавшегося Алика, о котором он и поведал милиции, когда его старшего брата скорая увезла с ножевым ранением. Папа Алика - полковник из Военно-Артиллерийской академии - тоже был не лыком шит, позвонил в двадцать первое отделение милиции, что у того же "Гиганта" базировалось, и потребовал подтвердить личности оперативников и их полномочия. В общем, забрали Алика и стал он всех сдавать, кого видел во дворе. Сдал и миролюбивого Веню, которого назавтра сначала донимали дознаниями в милиции, а позже уже в прокуратуре синие мундиры стращали соучастием в преступлении:
- Из комсомола исключим, из школы отчислим, в институт не поступишь, - вот такие страшилки были в ходу в доме на Арсенальной набережной.
Никто из присутствующих во время драки не видел, кто именно нанес удар ножом. Веня нож Володькин в прокуратуре признал сразу, отпираться не стал, но от свидетельства об ударе технично отбоярился - не видел, не знаю, как бы на него следаки не давили. Дело успокоилось в суде на улице Михайлова, где Саше два, а Володе три года отвесили - хорошо, что пострадавший выжил, а стоявшие рядом и не ввязавшиеся в драку подростки, в том числе и Веня, познали жизненные реалии в формулировке комедийного персонажа Владислава Стрижельчика:
- Чуть чего не доглядишь - суд идет, и ты сидишь...
Пронеслась над Веней угроза, поступил в институт, тоже, в общем, повезло - с трудом, но набрал проходной балл. На учебу ездил на метро с Финлядского вокзала, а до вокзала обычно на троллейбусе номер три добирался. И как-то раз в пятницу, как обычно, ехал на "тройке", народу много, у метро обычно вываливалась целая толпа, а желающие сесть на троллейбус - как некультурно - врывались в широкие троллейбусные двери, не ожидая выхода всех желающих. И чтобы не остаться в троллейбусе против своей воли, покидающие заднюю площадку очень быстро, порой подталкивая друг друга, панически бежали к выходу и превращали свое перемещение в опасный аттракцион. Увидев решительные выражения лиц стоящих на остановке непременно стать пассажирами именно этого троллейбуса, опытный Веня немного прибавил газу и в суматохе случайно наступил сзади на ботинок одетого в офицерскую форму мужчины средних лет с полковничьими погонами. Дело летом было, нога полковника выпрыгнула из ботинка на панель в одном носке, ну, а другая нога, как положено, в ботинке. Стало быть, ног было две. Это Веня потом сообразил, а в тот момент, не задержавшись на выходе, он резво обогнул зеленоватую фигуру с погонами со стороны спины, взлянув на секунду на лицо офицера. Толпа входящих уже проникла в салон троллейбуса, а ловкий полковник, уже успевший развернуться лицом к двери, аки лев бросился в ноги пассажиров и вырвал в последний момент утраченную туфлю. Везунок Веня воспользовался тем, что офицеру некогда было с ним пообщаться: через десять секунд троллейбус закрыл двери и уехал. А Веня, не претендуя на дискуссию, дал деру и завернул за угол, ко входу в метро. Да и не к лицу старшему офицеру было с пареньком сводить счеты: он решал главную задачу - прибыть к проходной академии одетым по уставу, а не в одном ботинке и в одном носке. Комичность и нелепость возможной ситуации марширующего полковника в одном ботинке позабавила Веню, и он мысленно извинился перед этим человеком за свою неловкость. Но все равно смешно, если представить: ать-два, ать-два...
Учился Веня в техническом ВУЗе не то чтобы хорошо, скорее, научился сдавать всякие задания, зачеты и экзамены без больших временных затрат и умственных усилий, а за счет умения убедительно излагать, правильно подать себя и использовать малейшую слабость в обороне противника, способность пролезть в любую щель. На занятия ходил выборочно, часто опаздывал, но смело открывая двери перед заполненной студенческой аудиторией и рассуждающем о чем-то абстрактном преподавателем либо молча проскальзывал ужом, а если вдруг интересовались причиной опоздания, принимал невинный вид, хлопал удивленно ангельскими глазами и подтягивал штаны со словами:
- В столовой задержался...
Срабатывало безотказно, даже на военной кафедре. Однако как-то раз сокурсники решили над Веней жестоко пошутить, и впервые его метод дал сбой. Случилось фиаско на кафедре вычислительной техники, когда на третьем курсе студентов приучали собирать всякие аналоговые схемы для решения логических задач. Это называлось лабораторные работы, и было их не менее шести, когда на последнюю изъявил желание прибыть Веня и, разумеется, в соответствии с своим планом сдать все сразу, чохом. Веня, как водится, опоздал, и в присутствии всей группы стал ломать свой спектакль. Поскольку он не знал преподавателя в лицо, его имя и отчество, он сориентировался, так сказать, на местности, и, устремив глаза на человека, сидящего напротив всех остальных, поинтересовался шепотом у кого-то:
- Как зовут препода?
Тут надо прояснить, что фамилия у преподавателя была редкая - Штурц, а звали Александр Николаевич. Фамилию-то Веня знал из расписания занятий, а вот ложную подсказку шепотом под стать фамилиии - Отто Карлович - принял без критического анализа, некогда было анализировать. Вся группа затаила дыхание в ожидании нового представления, и в абсолютной тишине прозвучало просительно-требовательное, уверенное Венькино приветствие:
- Здравствуйте, Отто Карлович!
В помещении повисла действительно гробовая тишина. Веня сначала и не понял, в чем дело, и почему вдруг его коллеги сразу смолкли. Затем все присутствующие устремили свои взгляды на ошеломленного и негодующего Александра Николаевича. Всем своим видом он выражал несмываемое оскорбление его лично и всей вычислительной техники в целом.
- Отто Карлович??? - как эхо горько повторил преподаватель Штурц и побледнел.
В воздухе заблестела гильотина, падающая на бедовую Венькину голову, свидетельствующая о сдаче всех лабораторных работ только несуществующему и уважаемому Отто Карловичу. Веня, напротив, слегка покраснел, подтянул по привычке брюки, зыркнул неодобрительно на шутника-подсказчика и молвил примирительно:
- Извините, перепутал в спешке. Недавно выписался из больницы и готов срочно ликвидировать свои долги...
И, как водится, устремил свой нежный и непорочный взор на преподавателя - будто ничего и не случилось. А вся группа разом опустила глаза и уперлись взглядом в стол, чтобы не рассмеяться от очевидного вранья...
В общем, везунчику Вене на этот раз не прокатило, пришлось отрабатывать грехи-задолженности как все смертные, без поблажек.
Этот случай, был скорее исключительным в своем роде, но не единственным, когда фортуна повернулась к Вене спиной или чем пониже. Совершенно неожиданно при изучении курса под названием "Охрана труда" приключилась полная обсдача. Надо отметить, что в этой серьезной дисциплине не встречалось ни одного интеграла и прочей мути из высшей математики, именно поэтому она и считалась важнейшей наукой, постулат который прост, как все постулаты святой испанской инквизиции: она написана кровью, кровью погибших. Веня часто ошивался в общаге и перенимал опыт старшекурсников по преодолению всяческих препятствий в нелегкой студенческой жизни, и они охотно поделились информацией, что лектор по охране - нормальный мужик, и выпить не дурак. Решение было, как всегда, гениальным по простоте: прибыть на экзамен последним, а в портфеле, кроме зачетки, разместить пол-литра и легкую закуску - огурцы соленые да хлебушко, по-студенчески. Сработало на шестьдесят шесть процентов: когда остался с экзаменатором один на один, Веня чуть отклонился от темы билета в сторону по полстакана с огурцом, в чем решительно был поддержан. Второй вопрос билета аккомпанировался вновь по водке с закусоном, и тоже все прошло взаимоуважительно, по-компанейски. Однако, по завершении трапезы и обмена мнениями о качестве водяры, преподаватель, воздав должное качеству продукта, поставил в ведомость "неуд". Его, видите ли, не устроили Венины познания в этой первостепенной по важности науке. Такого коварства Веня еще не встречал и пересдал на ура другому преподавателю, но уже без огурцов.
Веселая, беззаботная жизнь всегда влекла изобретательного Веню. Даже на военной подготовке, дабы внести хоть какое-то разнообразие в уставные нормы, его творческий ум подкладывал на стул впереди сидящего женскую расческу со множеством металлических штырей. Когда поступала команда на всеобщее приземление и все плюхались на стулья, кое-кто от неожиданности, сев на "ежа", с воплем подскакивал вверх - хоть какая-то разрядка в гнетущей атмосфере скукоты и казенщины. Или перед прощанием с командиром в конце занятия, когда все набирали в легкие воздух для выдоха:
- До свидания, товарищ майор, - Веня предусмотрительно, опережая всеобщий выкрик, негромко произносил:
- Пип! - и все дружно выдыхали и не могли произнести то, что положено по уставу. Командир с недовольным лицом прощался во второй раз, но студенты, в голову которых уже был внедрен чипом этот "пип", вновь срывали столь важное приветствие старшего по званию. Просто ужас какой-то...
Но не только в институте можно было хорошо развлечься. Веня очень любил ходить в кинотеатр с резиновой змеей, которую демонстировал своим друзьям перед сеансом. Пока еще в зале горел свет, змея извлекалась из портфеля, и своим видом - отвратительного коричнево-песочного цвета и такая гибкая - производила впечатление натуральной, особенно издалека. Друзья Вени ему тонко подыгрывали, немного пугались и советовали убрать ее понадежней в портфель. А вот когда в зале наступала темнота, происходило самое интересное: какая-нибудь впечатлительная дама, высидев, как на иголках, минут десять, в своих фантазиях уже нарисовала, как эта гадина вылезла из портфеля и ползет, несомненно, ее сторону. Происходящее на экране зрительницу уже, разумеется, интересовало мало. Когда ужас проникал в каждую ее клеточку ее мозга, когда до страшного укуса мерзкой и скользской твари оставалось лишь пять секунд, дамочка с шумом срывалась со своего места, пробегала по ряду, толкаясь и наступая на чьи-то ноги, к спасительному проходу с криком:
- Принесли тут змею, идиоты...
Наградой ей было вновь обретенное спокойствие на свежем воздухе и дружный смех прогульщиков очередной лекции. А вот занятия по военной подготовке Веня посещал добросовестно: во-первых, отработки обязательны, а во-вторых, дисциплины разноплановые - от строевой подготовки и изучения устава до военной техники и тактики ее применения. И некоторые из них действительно занимательные, материал давался по-военному четко и понятно, без закидонов, как у некоторых гражданских лекторов. Соответственно, и преподаватели были разные, каждый по своей специализации. Тут необходимо открыть военную тайну - студентов готовили как специалистов по техническому обслуживанию ракет. И вот в один прекрасный день на новой дисциплине, по боевому применению ракетного оружия в аудиторию вошел новый преподаватель - тот самый полковник в одном носке, из того самого троллейбуса. Когда Веня вновь увидел его лицо - а помнил он его очень хорошо, несмотря на то, что прошло уже около трех лет - его нервы от макушки до ступней прошил электрический разряд, и лицо полыхнуло цветом алой зари. Как водится, наступила перекличка, и полковник цепким взглядом оценивал каждого встающего после произнесения его фамилии в списке. Дошла очередь и до Вени.
- Студент Хмельницкий!
- Я! - Веня встал, как ни в чем не бывало, справившись со своим внезапным замешательством. Хорошо, что фамилия в конце списка.
Преподаватель на секунду поднял глаза на голубоглазого, коротко остриженного блондина, и назвал следующую фамилию.
- Пронесло - облегченно подумал везунчик Веня. - Да и как он меня мог увидеть тогда, спиной, что ли?
Эту дисциплину Веня изучал с особым интересом - преподаватель сначала задавал тему, затем рекомендуемую литературу, а уже потом переходил собственно к материалу. Излагал неторопливо, доходчиво, иллюстрировал жизненными примерами. В конце занятий - обязательно вопросы слушателей и ответы на них. После пятого занятия полковник объявил о возможности вступить в СНО - студенческое научное общество, и объявил рабочие задания. Одна из тем понравилась, и Веня остался после занятий. Преподаватель одобрил его выбор и конкретизировал сроки и отчетность по теме. В конце беседы он философски заметил:
- Странно, Хмельницкий, что мы с Вами больше не встречались в троллейбусе номер три. Вы случайно не переехали?
- Совершенно верно, товарищ полковник, - Веня поднял на него свои невинные голубые глаза. - Два года назад мы получили новую квартиру в Веселом Поселке. А Вы по-прежнему живете на Кондратьевском, в домах Артиллерийской академии?
Уважаемые читатели! Пишите свои комментарии, ставьте лайки и подписывайтесь на канал! Спасибо и до новых встреч!