оглавление канала
Прон стоял, задумчиво глядя на нас с Олегом, а потом проговорил:
- На разведку уйдет слишком много времени. А Копейщики сидеть сложа руки не будут. И потом, мы не можем знать, сколько их сюда понабежало. Хотя, я могу предположить, что после того, что вы тут устроили, они согнали сюда все свои резервы. И резервы нешуточные. Нам не выстоять против них, если начнется бой. Значит, нужно рисковать. – А потом, уже обращаясь только ко мне. – Так ты говоришь, что врата в подземелье не заметны для нас? – Я утвердительно кивнула головой. Прон удовлетворенно произнес. – Ну раз они для нас незаметны, то и для них тоже. А потом, думаю им и в голову не может прийти, что мы опять туда сунемся. – И усмехнулся каким-то своим мыслям, покачав головой. – Ох, и наворотили же вы турусов… Как разгребать будем – не знаю.
Потом посерьезнев, обратился к Олегу.
- Передавай Асхату, пускай ведет всех, кроме охотника ко входу в подземелье. А Федор пускай остается в своей избе. С него довольно. Там его Копейщики не найдут, думаю, Турал над защитой как следует поработал.
Я пожала плечами. Собственно, расстояние отсюда, что до Глухариной пещеры, что до входа в подземелье, было почти одинаковым. Олег кивнул головой, и намотав веревки, держащие полозья к которым был привязан Пауков, широким шагом направился в сторону подземелья.
Но, не успели мы пройти и сотни шагов, как Олег, шедший впереди, вдруг остановился. Я чуть не налетела лыжами на волокушу, которую он тянул, и на которой восседал привязанный Пауков. Олег стоял и настороженно к чему-то прислушивался. Я обошла волокушу, и встала с ним рядом, ожидая, что он скажет. С другой стороны подошел Прон, тоже ожидавший от него информации. Выражение наших лиц со старцем было одинаково. В глазах только один немой вопрос: «Что?». Олег, не обращая внимания на наши вопросительные и тревожные взгляды, стоял, чуть наклонив голову на бок, словно к чему-то прислушиваясь. Потом, будто закончив с кем-то говорить, вздохнул и произнес почти шепотом:
- Мы все правильно сделали. У Глухариной пещеры засада. Там не только Копейщики. Врата окружены вооруженными людьми очень плотным кольцом. Но и подземелье эти гады без внимания не оставили! Там тоже вооруженная охрана. Хотя, не столько, сколько возле врат. Они нашли выход из подземелья, но внутрь пройти не смогли. Поставили несколько человек у выхода, так, на всякий случай. И еще… Копейщики не знают, что в подземелье тоже есть врата. Понимая, что весь тарарам на комбинате был произведен нами (точнее, они знают, что все это учинил кто-то из наших, но вот кто, пока не знают. Но, думаю, скоро они это могут выяснить), решили, что у нас нет другой дороги для побега, кроме, как во врата. Вот и сторожат их так усиленно. – Затем на минуту замолчал, словно вел беседу с кем-то невидимым, и закончил, сокрушенно покачав головой. – У входа в подземелье стоят двое вооруженных людей. Сколько внутри, Асхат не знает. Что они там есть, почти уверен, а вот об их количестве – пока не может определить. Защита коридора создает определенный фон и медведю трудно через него пробиться.
Вопросительно глянул на Прона. Тот едва пожал плечами. Выражение его лица можно было трактовать только как: «а у нас есть другие варианты?». Действительно, других вариантов я не видела, да и мужчины тоже. Поэтому идти решили осторожно, с оглядкой. А меня, почему-то начал волновать Пауков. Он сидел на волокуше и настороженно крутил головой. Убей меня Бог веником, но этот гад был в гораздо лучшем состоянии, чем хотел показать. Но проверить это сейчас, чтобы сделать определенные выводы я, увы не могла, без того, чтобы не привлечь к нашему передвижению ненужного чужого внимания.
Небо на востоке стало светлеть, когда мы оказались всего в полукилометре от входа. Олег скинул с себя веревки. Чувствовалось, что он устал тянуть тяжелую волокушу. Дорога последние два часа вела все время вверх, на гору, да и Паукова нельзя было назвать маленьким или субтильным. Олег скинул куртку, закинул за спину карабин, и кивнул мне, указывая на пленника:
- Присмотри…
Было понятно, что он собрался на разведку. Мысли о том, что я могу не согласиться остаться здесь, отпустив его одного на опасное дело, даже не возникала у него, судя по его интонации. Я только зубами скрипнула. Но, спорить с ним не стала. Мужчина решил – мужчина делает. Он о чем-то поговорил с Проном, после чего скрылся за густым пихтачом. Минуты потянулись медленно, резиново. Я стояла в напряженной позе, все время прислушиваясь, выдыхая через раз, напряженно сжимая кулаки. Рука Прона легла мне на плечо, отчего я подпрыгнула, схватившись за сердце. Оказывается, я совсем забыла, что нахожусь здесь не одна. Старец проговорил тихо, едва слышно, словно осенний лист сорвался с дерева.
- Ничего… Все будет хорошо. Ему не впервой…
Было понятно, что речь он ведет об Олеге. А мне почему-то стало так тоскливо на душе, хоть волком вой. Ничего не ответив старику, я просто кивнула головой. Наконец, раздалось слабое шуршание, и из зарослей сначала высунулась голова медведя. Асхат!! Зверь покрутил носом и утробно, я бы даже сказала, недовольно заурчал. Я уловила его мысль.
- Чужой…
Это он учуял Паукова. Я кинулась к косолапому, потрепала его по голове и прошептала:
- Так нужно… Не ворчи…
Не успела я успокоить медведя, как ветки раздвинулись, и следом за косолапым показался Елезаров. Вид он имел болезненный, но вполне бодрый, что было очень удивительно после его ранения и всего того, что он перенес за последнее время. Прон сразу же подошел к Сергею и принялся внимательно его осматривать. Сейчас он мне напоминал главного авиаконструктора, который осматривает свою модель после первых и трудных испытаний. По крайней мере, вид он имел такой же деловитый и слегка взволнованный. А ну как, какая запчасть отвалилась! Оглядев тщательно Елезарова, удовлетворенно хмыкнул и потрепал его легонько по плечу. Я от удивления рот разинула. Подобными дружескими жестами суровый старец удостаивал не каждого. Значит, все-таки, признал в Сергее своего, и мало этого, углядел в Сергее что-то такое, чего я увидеть не смогла. Наверное, поэтому я все еще относилась к Елезарову с некоторой настороженностью.
Но это были еще не все прибывшие. Буквально через несколько минут, вслед за ними на прогалину вышел Турал. Окинул нашу дружную (может и не совсем, учитывая супостата Паукова) компанию с легким прищуром, и тихо проговорил, обращаясь к Прону, словно кроме него на поляне и вовсе никого не было:
- Я от входа. Те, которые его сторожили спят. Один остался там, на всякий случай. Нужно торопиться. Легкий морок – это тебе не ментальная связь, быстро не распознают, да и расстояние приличное. Но риск все еще большой, надо бы поторопиться. – А потом уже только ко мне. – Ты уверена, что сможешь открыть ТЕ врата, в которые уже тысячелетия никто не входил?
В голосе его звучало явное недоверие, но меня оно нисколько не обидело. Я и сама была не уверена ни в чем. Поэтому, пожав плечами, ответила честно:
- Не знаю. Прошлый раз получилось, но гарантии у меня нет. Это вам привычно посредством врат передвигаться. А для меня это слегка внове.
Турал нахмурился. Видно, не такого ответа он от меня ждал.
- Но ведь ты понимаешь, что если ты не сможешь открыть врата, мы окажемся в западне…
Что я могла ему ответить? Опять слегка пожав плечами, проговорила с легкой усмешкой.
- А у тебя, старейший, есть еще какие-то варианты, как нам отсюда выбраться?
Мне показалось, или у Турала появилось очень большое желание плюнуть в сердцах? Ни тебе должного почтения, ни тебе трепетного отношения к Старейшему Учителю. По крайней мере, чувство явной досады было буквально написано крупными буквами на его морщинистом лице. Ну что ж, такие эмоции вполне извинительны при общении с такой вредной бабой, какой я, наверное, была. Несмотря на все перенесенное и пережитое мной за последнее время, мой характер отнюдь не стал лучше или покладистей. Прон глянул на меня выразительно с легкой укоризной, на что я опять пожала плечами. Мол, что с меня взять, баба-дура, она и есть баба-дура.
Постояв еще с минуту в раздумьях, Турал все-таки принял единственное верное в данной ситуации решение. Молча подошел к сидящему на волокуше Паукову, отвязал веревки, и сильным рывком поставил его на ноги. Тот взвизгнул, не то от неожиданности, не то от боли. Турал что-то ему прошептал на ухо, и тот сразу заткнулся, словно ему в рот шишку забили. Затем, крепко взяв его за локоть, повел внезапно онемевшего пленника, туда, откуда сам не так давно появился. Следом за ним двинулся Елезаров, потом Прон. А мы с Асхатом замыкали нашу импровизированную колонну.
Вскоре мы вышли на каменистый склон, откуда уже было видно в сероватом свете начинающегося утра нагромождение скал, среди которых прятался лаз в подземелье. Солнце лениво взошло, раздосадованное неприветливостью мира. Серые облака, затянувшие небо, никак не желали пропускать его лучи сквозь свою плотную слоистую хмарь. Ко всему еще, поднялся ветер, и с неба посыпались первые большие снежные хлопья, грозившие перейти в скором времени в серьезный буран. Асхат тревожно внюхивался в воздух, чуя приближение стихии и недовольно мотал огромной лохматой башкой. Когда мы подошли поближе, из-за большого осколка скалы нам навстречу вышел Олег. А я вздохнула с некоторым облегчением. Жив-здоров, и слава Богу! Но вид он имел очень встревоженный. Махнув нам рукой, крикнул:
- Давайте живее!
Но «живее» у нас получалось плохо, за исключением медведя. Множество битого камня, покрытого снегом, а кое-где и корочкой льда затрудняло наше продвижение. И еще слепой Пауков. Турал вместе с Проном держали его с двух сторон за руки, помогая идти. Он без конца оскальзывался и спотыкался, вид при этом имел весьма жалкий. Но опять, сострадания моего он не вызвал, только одно раздражение. Бороться за гармонию в своей душе, за милосердие и доброе отношение к ближнему своему, я не стала, отложив это до возвращения домой. Все мое внимание сейчас было поглощено совершенно другим. Я шла следом за Елезаровым, стараясь подстраховать его, как могла. Чувствовалось, что он уже совсем выбился из сил. Это было и понятно. После всего, что было… Конечно, Прон почти поставил его на ноги, но перенесенное им ранение все же давало о себе знать.