Время разбрасывать, время убирать. Половина маринованного огурца второй день лежала на столе. Сначала бодро, весело и даже маняще, затем скукоживаясь потихоньку, прячась в тень кофейной чашки, заветриваясь, покрываясь морщинами, теряя сочность и цвет. Обветренный, он перекладывался с места на место – и в банку уже не засунешь и схрумкать желания нет. Распад начинается с вялого огурца на столе, перетекает в склизь водосточных труб и вдруг встанет как вкопанный – стоит ли плыть по течению или все же предпринять последнюю попытку, заявить о себе, сказать этому миру – врешь, не возьмешь – сгрудиться, растопыриться и встать, упираясь лапами наперекор течению – не пройдешь! Предсмертный бунт. Ступор. Засор. Из темноты, поблескивая чешуей, выползает на свет сантехнический трос. Он смирился с тем, что нуждаются в нем редко, но в такие моменты (О! Какие он помнит моменты!) без него никак. Лениво потягивается и деловито, без суеты, входит в канализационную трубу в поисках вредного антипода. Тот, как всегда, черный, волосатый, злой как черт – растопырился и пыхтит, в предчувствии решающей битвы. Тросу известно отчаянное упорство засора и его слабости. Здесь важно не пробить, а измотать, истыкать, лишить сил. Остальное сделает хитрый крот. Крот бывает розовый, голубой, белый, но веселые цвета никак не отвечают его сути – он разъедает изнутри. Крот для засора как салют, колючий, как лимонад, он растворяет на микрочастицы, лишает воли, не оставляет шанса на сопротивление.
Пауки не боятся света, напротив, плетут паутину вокруг лампы, чтобы приманивать глупых насекомых. Но охотиться предпочитают по ночам, когда беззаботная подслеповатая добыча ведет активный образ жизни.
Понятен страх недоброй хозяйки, не заглядывающей за плиту. Ведь если она отодвинет! Ведь если она отодвинет плиту! То там, то там! Там обнаружится клуб пыли, макароны, гнилое яблоко и паучишка. Но уж если решится, смахнет пыль, тряпочкой влажной пройдется, и на сердце станет радостно и на душе чище. Федора.
Парадокс. Но половина сморщенного огурца напомнит вкус французского брюта, хруст жареной корюшки, парусники, танцы, крики чаек. Времена, в которых каждый день последний, ведь война как-никак, апокалипсис тут как тут – лучшие друзья алкоголика.
Время разбрасывать камни, время устранять засоры, чистить перышки, приветствовать солнышко, не из под куста во хмелю, а в полный рост, в чистоте, красоте и трезвости, как чада божии.
Негоже, когда у мастера остаются детали после сборки шкафа. Он вертит их так и сяк – куда приладить не знает.