«Кто эта девчонка глава 68»— Макс- это не мужчина, да, Лизка? Так ты сказала? А ну бери свои слова назад! ...Да что у тебя с лицом?
— Эль, хватит! Я сейчас начну…
— Я тебе начну!
Лиза стояла перед раковиной и пыталась прийти в чувство. После того, как Ангелина осторожно откинула простынь, чтобы убедиться не намокла ли повязка, ей стало дурно по-настоящему, хотя она приходила уже трижды и сидела возле него. Ангел это делала постоянно, проверяла не разошелся ли шов и все ли в порядке с дренажами, она всё делала. Она казалась очень смелой и умела держать себя в руках.
— Детка, иди ко мне, давай потанцуем! – Эльза схватила Лизу и начала кружить по небольшой туалетной комнате плотно прижав к себе. Я буду твой порт-нёр! Потанцуем, сладкая детка!
— Эль меня опять начинает тошнить!
— Тогда давай потошним!!!
Эльза не заметила страдальческого стона и резко поцеловала в губы, рассмеявшись, как гиена.
— Его животик… живот… Эля, он – мужчина.
— Да, да, малышка. Его животик скоро заживёт! Не называй больше отца моего сына… тётенькой! И вы потанцуете, как два, ещё обиженных друг на друга человека. Только с ним ты такая недотрога! Но ведь потрогала и в чувство привела… Он сто -нал раз в минуту, потом затих, и... привет друзья мои!!! Надеюсь, это не были пред смерт няя судорога. — с цветущей зубастой улыбкой Эльза продолжала цепко обнимать и заглядывать в глаза.
— Да, с-сто нал, и нам всем стало страшно. Ангел вышла, потому, что ей было страшнее всех, но она должна была держаться. Молодец.
— Ангел вышла, потому, что есть захотела! Но и ты молодец. И мертвый мужик проснется от такого соб лаз ни тель но го голоса и взгляда!
— Как я могла до него дотронуться, Эль? Это ты виновата!
— Через простынку-то не страшно!
— У него там трубки... Кошмар! Эля!
— Ни одна живая душа не узнает о твоих махинациях с трубками… Лиз, если без шуток... Время же не лечит, оно вообще ничего не меняет. Так говорят, что время меняет всё, но это неправда. Только поступки что-то меняют.
— И что меняет этот мой поступок?
— Не знаю, но если ничего не делать, ничего не изменится.
— Ну вот Макс и делает. Это ты виновата, все время об этом всем говоришь.
Я получила сообщение от него, ничего не ответила, удалила. А что я должна была ответить? … В брачную ночь он написал: «Лиза, я тебя люблю. И если в этой жизни мы не можем быть вместе, значит я буду ждать тебя в следующей». Какой поступок может вот это изменить, Эль?
— Наверное, собрался поскорее в следующую жизнь, опять его распороли... Судьба, что скажешь. Все телята идут на убой, пора бы привыкнуть, Лиза.
— Он мою дочь смог защитить, а если бы не смог?… Господи, мы действительно отключили телефоны, я ... хотела, чтобы Матвей поспал и сама боялась не знаю чего, наверное, с Нового года еще... звонка от матери опасалась ночного. Все были дома, все свои были дома... Я даже сыну позвонила вечером, он никуда не собирался. Все было так ... мирно...
Как Макс об этом ...узнал? Как, Эля?
— А как он узнал, что ты беременна, если ты никому не говорила? Спросишь у него сама, но мой отец давно знал. В общем, Макс очень беспокоился. За тебя, за Катёнку. Он слышал ваш разговор, когда ты сказала, что впервые встретила зло и не верила, что такие люди бывают в таком возрасте… Он еще стих написал, называется «Не ангел». Ты читала?
— Только то, что Катя читала…
— Твоя доча умница. Она моего оболтуса успокоила, единственная. Обнимала его, когда узнал, ночью они шептались.... Не знаю, в общем, что они там делали, но криков и рыданий «папа, папа» я уже не слышала. Мы с Виталей, Нелли …старались, старались, а она зашла и всё стихло.
— В ту ночь я так … сильно хотела, чтобы всё было хорошо… Матвей узнал, напился и отрубился. Я все телефоны отключила на беззвучный… Мы думали о звездочке у меня в животе… А он… о нашей дочери.
— Катюха свой макбук оставила, он влез в него. Макс… наверное решил узнать, какие отношения у неё с нашим мальчиком. Все, ты очухалась?Пойдем, узнаем, как там дела.
Лиза старалась не вспоминать то раннее утро. Она думала только о маленькой крошечной звездочке и о том, как всем сказать о своём интересном положении. Муж был первым, он расстроился не на шутку, но потом стих, смирился.
Шесть дней назад она читала, посмотрела в сад со второго этажа и увидела просто Катю с мальчиком. Мальчик курил. Подумала, что дочь встречалась с кем-то в тайне от всех, в тайне от Максима. В руках у мальчика был букет. На мальчика кто-то бросился, повалил. Кто-то высокий.
Дочь влетела в их спальню через несколько минут, когда Лиза уже растрясла Матвея, и он натягивал джинсы.
— Папа, папочка, там дядя Макс сумасшедший, он твою дочку держит не отпускает, он на неё бросился, они упали… Папа иди скорее, скорее.
— Катя, что это за мальчик? - воскликнула Лиза.
Матвей в это время уже выбежал, а Катя села на их кро вать и начала объяснять взволнованно:
— Это девочка, мама. Это моя сестра! Ты не волнуйся, она была еще до тебя! Она меня старше. Как Матвейка…
Это папина дочка и моя сестра. Что дядя Макс творит? Он совсем с ума сошел?
Мама, он меня достал, он смотрит всё время…
Мама… Мамочка, там моя сестра. Она на день рождения приехала. Она бы только посмотрела на моего папу. Всю жизнь мечтала посмотреть на отца. Она… совсем сирота, нет никого… давай возьмём её? Давай? Как Матвейку, брата моего старшего.
Лиза ничего не понимала. Её ужасно затошнило. Стараясь не показывать дочери панику, она пыталась понять, о чем Катюша говорит, но не понимала.
А потом Катя окончательно повинилась и показала переписку. Фотографии не было, но когда Лиза увидела ангелочка на темном фоне…
— Катя. Больше никогда так не делай, дочка… Люди могут быть очень злыми. Они чужие, не свои.
— Она просто курит, поэтому ты так говоришь? Легко бросит, мама… Я сначала думала, что она путает, что дядя Макс её отец, а не мой. Она такая тёмненькая, но симпатичная. Мама… что с тобой. Тебе плохо? Мам, я рядом. Никуда не пойду больше, как ты могла подумать, что я встречаюсь с каким-то парнем? Я … верная. Я не буду Максима обманывать, сразу скажу, что люблю другого и всё. Как ты сделала, когда за папу замуж вышла.
В тот момент в душе у Лизы был тихий ужас, который каким-то образом "сглаживал" токсикоз. Она отправила дочь умываться, потом уложила Катю с собой, шепнула "с днем рождения, любимая", выключила свет. Сердце сначала просто разрывалось от волнения, потому, что еще не знала, что точно произошло. Но обняв свою взрослеющую дочь, Лиза моментально провалилась в сон, хотя до этого момента была вся напряжена, даже ванна не помогла ей расслабиться.
***
— О чем задумалась, детка? Губы у тебя, кстати, опять сладкие, Лиз. Конфету ела?
— Ничего я не ела, не передразнивай Матвея. ... Эль, ему скоро будет больно... Или нет?
— Ну, что ты! Разве ему может быть больно?! … Лиз, это всё же огнестpел, три операции. О чем ты? Часть кишки и печени удалили.
Больно, конечно, но не смертельно. В конце концов заживет. … Как на кошке. Ангел его любит, так хорошо любит… Девка классная. Я даже немного ревную. В том смысле, что она такая - вкуривает сразу, понимает как делать, что говорить. Понимает!!! Это так важно, а мы такие глупые были… И я, и ты… И Матвей тоже, а Макс вообще тупица.
— Не надо больше так говорить. Он не глупый, хороший человек.
Что произошло на улице Лиза узнала только утром. Вернулся домой Матвей, лег к ним третьим и тхо шепотом рассказал ей, что Макс - герой, а герои не сдаются. Объяснил, что надо будет давать показания. Но слишком бодро звучал его голос и слишком серьёзны были глаза, поэтому она поняла, что дело – дрянь и шансов, на самом деле, у Макса пока мало.
На дне рождения Катерины были друзья девочки, одноклассники, родственники и Максим, который все время спрашивал, где его отец. В конце концов Элеонора призналась, что папа защитил его Катю и сейчас в больнице.
Лиза достала тетрадки со стихами Макса и передала дочери, которая умоляла их показать именно сейчас.
Десять подростков сели в круг, Катя начала читать эти стихи. А Лиза вскоре ушла, чтобы не плакать при детях, заливалась слезами в спальне. Она уже так привыкла к Максу за эти годы, что он тоже стал её неотъемлемой частью.
Лиза не хотела его обнимать, но желала видеть его и детей. Мечтала проснуться утром еще раз, чтобы ей сказали, что он жив и здоров, и скоро все увидятся. Придет Ангел, приведет Лильку, каштановую кудряшку, Анютины глазки, даст подержать Лизочку.
У Лилии были тёмные волосы, и потемнели глаза, правда, только к двум годам. Она тоже стала похожа на своего отца и мать одновременно. Младшая, Лиза, оставалась пока светленькой, поэтому, кто бы её не видел - все смеялись, что у Макса заканчивается картридж и четвертый ребенок будет голубоглазым блондином.
Через три дня все стали собираться у Макса в палате реанимации. Вся четверка была в сборе. И Ангел.
Разговаривали, ели в столовой по очереди. Менялись…
Лизу тошнило, она приезжала только к вечеру вместе с мужем, Матвей гладил Максу лоб и много раз шептал ему на ухо привычные ругательства, в надежде, что он испугается и проснется. Так как ему делали только обезболивающие, Макс не просыпался от слабости. Холодный пот, низкое давление, учащенное сердцебиение, капельницы, промывания…
Ангел сама просила Лизу его поцеловать. Лиза целовала в щеку.
Их выгоняли врачи и снова приглашали, но часы тянулись бесконечно долго.
Приехала Рита. Её знакомые спокойные серо-зеленые глаза, подведенные черным и фиолетовым, виднелись из под маски. Аккуратно накрашенная, с короткой стрижкой, она казалась совсем взрослой и современной молодой женщиной.
— Сколько дней он лежит? — сразу спросила Маргарита.Она подошла совсем близко к Максу и задумчиво разглядывала его лицо.
— Пять, — сказала Ангел. — Может и две недели будет так. Может, даже и месяц. А потом всё будет хорошо. — В голосе Ангелины слышалось глубокое смирение к такому повороту судьбы, и она добавила, посмотрев на Матвея и Лизу и покачав головой, — На самом деле мне всё равно, сколько он будет выздоравливать, я просто хочу, чтобы он к нам вернулся. Но я так же не исключаю, что ...могу увидеть его в геройском ящике... с подушкой и атласными рюшами. Всё может быть, абсолютно всё.
— А ты не считаешь, что во всем виновата Лиза? — спросила у неё Рита еле слышно, склонившись, как подруга.
Ангелина вскинула голову и сняла очки.
— Его любящее сердце, — сказала она довольно громко, — По-прежнему бьется в груди, и я видела, как он был в страхе за девочку. Он в этом виноват?
Хочешь знать, что я думаю, как его жена? Мне не всё равно, что у них было и есть. Но я не имею права выбора между ним и Катей, как и не имею права ...лишать его возможности сделать свой выбор.
Мой муж — мы, кстати, уже женаты… За несколько дней до этого… и в этот день, когда увезли Катю домой, в безопасное место не спал несколько ночей. Он дежурил. Рассказывал мне, как однажды на пляже, все мужчины так по очереди делали, чтобы всё было в порядке, и дети не пострадали, не сбежали ночью на берег, не сбежали купаться в скалах …ночью.
Чтобы никто чужой не тронул их женщин и детей…
Поэтому мне и в голову не приходит винить Лизу, тем более в преступлении, который совершает безумный злой человек. С чего вдруг кто-то имеет право размахивать перед её ребенком оружием, убеждая, что это зажигалка? Катя даже не поняла, она поверила, что это сестра, внебрачная дочь Матвея. А потом зажигалка выстрела трижды в моего мужа. У кого в руках стр е л яет оружие, тот и виновен.
Можно валить на Лизу, поскольку её попросили побеседовать с этим монстром, а она может валить всё на Дмитрия Ивановича и так далее…
— Да, — подключилась Эльза, — А Дима будет валить все на своего благотворителя, который возродил в нём желание помогать малолетним преступникам, останавливать их в самом начале, пока еще не поздно. Потому, что его в свое время из криминала вытащил благотворитель… Короче, хватит. Перестаньте винить своих!
Перестаньте, всё в жизни бывает. Люди в аварии попадают, ссорятся, мирятся, отвратительны те, кто вечно всех обвиняет, вещи, предметы, знакомых, духи, запахи, подарки... Подумай, чем ты можешь помочь, раз приехала!
— Мао сможет. Реабилитироваться он поможет, сам сказал. А я могу посидеть с ним и рассказать о наших поездках, тогда ему тоже захочется... мир посмотреть. Эля, а ты сама что хорошего делаешь??? А ты, Лиза? Вы тоже виноваты, что он такой...
— Я что делаю? Я кошек кормлю за его здоровье и птиц! Лизка тоже. Но я не обвиняю, что вы их не кормите, поэтому он - такой! Какой такой? Нормальный! Поступок человека!
Отец не радуется, в потолок смотрит, молится… Но Катя, его Катя рядом, под боком....
Если бы Макс отца разбудил и сказал что творится, он бы и не пережил. А сейчас Катя с ним, в порядке. Таким образом он спас двоих на самом деле точно, и Лизкино дитя тоже.
Лиза взволнованно прикоснулась к плоскому животу и тихо спросила:
— Рит, ты хочешь, чтобы я рассказывала, как … умоляла бога за эту девочку, как верила? А потом осознала, кто она?… Я сразу ушла, потому, что у меня дети, я сразу очень испугалась...
— И рыдала у меня на плече, какая я была хорошая и добрая по сравнению с ней. Уверена, что она и Макса всё время жалела, который вцепился в нее и устроил такой марафон в пятнадцать лет, что мама не горюй… Господи. Я опять это вспоминаю.
— Не надо больше его обвинять. — Голос Лизы стал ровным, но она была на грани слез. — Если мы будем … его обвинять, и себя тоже надо.
— Ради тебя, Лиза, он бросит всё и всех, в чем мы-то виноваты? — спросила Рита расстроенным голосом.
— Нас он не оставил, — сказала Ангел уверенно, — Однажды мы с Валерием Яковлевичем шашлык жарили, а Максим дома сидел. Я зашла, он меня обнял и … сразу есть захотел! Это тоже самое. Ему нравится её запах - я с удовольствием буду пахнуть так, как ему нравится. Постараюсь выглядеть.. аппетитно.
Эльза рассмеялась сравнению, а Лиза, которой напомнил разум запах шашлыка, выбежала, зажав рот рукой.
— Мне Лиза очень нравилась, — сказала Ангелина, — Я тоже люблю её, и совсем не ревную. У меня даже мысли нет ревновать, я просто не представляю, что он и она сойдутся, это нереально.
— Ангелин! У нас семья, они не могут сойтись. – сказал молчаливый Матвей, — Но я все равно должен смотреть в глаза и понимать, когда он успокоится. И ты тоже.
О господи, я сам-то где был, когда моя дочь решила никому не говорить и вышла к ней? Почему он? Почему не я?
— Мы все можем быть жертвами.
— Ладно, хватит, не надо больше. Я пошел к жене. — Матвей осторожно коснулся тыльной стороной ладони лба бледного Макса, увидев, что он опять вспотел.— Я тоже много чего заслуживал, был безумно влюблён и у меня тоже крыша ехала. Когда девочка, которую ты любишь, несчастна, не хочется слушать, как она оказалась в неудачное время, в неудачном месте, в красивом платье… Хочется только пристрелить. На дуэли мы бы прихлопнули друг друга одновременно, не взирая на правила.
Пусть он выздоравливает. Держись, брат, твоя песенка еще не спета... Скоро ты должен послушать на свои стихи, Катя уже пытается сочинить музыку, выбирает...
***
Маленькая приятная открытка Максу досталась от Кати вместе с розой, нераспустившимся бутоном. Аккуратным почерком было написано: «Спасибо за мою жизнь. Любимый дядя Макс, пожалуйста, выздоравливай скорее. Мы очень скучаем. С любовью, Катя и её мама».
Макс улыбнулся, а когда Ангел ушла, прочитал еще много раз и тайком поплакал от эмоций.
Сны исчезли все.
***
Токсикоз Лизы набирал силу.
Она спала отдельно от Матвея, потому, что всё было как с Катей. Лиза могла к нему прикасаться, но не могла обнимать. Стало тяжело объяснять раздельный сон взрослой дочери, и они признались, что скоро родится еще один малышок.
Лиза знала, что когда-нибудь в один миг это прекратится, и они с Матвеем каждое утро будут просыпаться вместе. Он будет лежать на спине, крепко прижав её к себе, или их ноги переплетутся, или как нибудь еще но вместе.
Сидя в больнице у пос тели выздоравливающего, но спящего Макса, Лиза мысленно уносилась в иные миры представляла не лес, а берег океана и лежащего на светлом песке воина с шелковыми кудрями, которого оплели водоросли. Он мог у мереть от того же, что и мать, но они оба остались.
Незаметно пролетел январь, февраль… Наступила весна.
Маша вместе с Матвеем начали гонять на мотоцикле, иногда устраивали пикники с её отцом Виталием, Эльзой и Никитой. Гуляли допоздна и целовались бесконечно. Ей уже почти исполнилось шестнадцать.
Лиза по глазам сестры понимала, что они уже давно исследовали тела друг друга. Понимала, что Катя и Максим еще только начинают мысленно это делать. Но они тоже учились целоваться. Причем, Катя была доверчива, не стеснялась мальчику рассказывать все свои мысли. Они расставались только на сон и школьные часы, даже обедали и ужинали вместе.
Дмитрий исчез и больше не появлялся. Он уволился, стал жить на пенсию, а мальчишка, которого взял на поруки собрался поступать в военное училище. Лиза узнавала последние новости только от Валерия Яковлевича, который поддерживал связь.
В этот раз суд не был гуманным и вскоре объявил вердикт: колония для несовершеннолетних, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. А за повторное преступление уже в колонии, девушка получила травму головы от сокамерницы несовместимую с жизнью.
После этой новости Валерий Яковлевич сказал:
— Не все плохие могут стать хорошими, но если их сначала придушить, заразить смертельной болезнью, заставить обратиться к всевышнему искренне, а потом подарить жизнь - шансы на исправление повышаются. Все вы прошли через это. Все. Даже я…
Наше злобство уходит при сме р ти и больше не возвращается, мы его не пускаем.
Может быть, потому стали такими, как сейчас. Как будто … были стайкой оборотней, человеки-волки, вервольфы, ликантропы… и снова превратились в людей.
— Ты Валер, еще до конца никак не превратишься!
Все тебе не так, все ворчишь. Может тебя еще раз придушить? — Ольга Ивановна улыбалась и смотрела с такой любовью, что «придушить» с её уст было, как «приголубить».
Его имя она привыкла произносить ласково, а не раздраженно, как раньше, а глаза тигра часто сводили с ума. Он признавался в любви, но никогда не требовал произнести эти же слова. А она не могла, боялась того, насколько сильно она была привязана к этому властному человеку. И насколько ужасно было бы потерять друг друга.
Матвею, который сейчас боялся потерять еще больше, уже было позволительно зацеловывать жену. Он это делал с головы до пяток, большими ладонями забирал её обе маленькие ступни и прижимал к груди. Клялся, и врал, что не боится за неё. Обещал, что будет вся жизнь впереди, что сладенькая маленькая девочка родится вместо крупного пацана, которого уже показал ультразвук.
Матвей всё еще не доверял судьбе.
Они снова начали целоваться в губы, когда Лизе стало легче. Поцелуи вновь стали нежными, а губы её были, как шелк. Но всегда нетерпеливый муж не позволял себе ничего иного, потому, что он потерял покой из-за неё, боялся навредить, боялся за её растянутые швы, ...и в это же время прощался со своим отчимом.
Ночью Лиза спала с Катей или близнецами, бабушка оставалась рядом, приходила Эля или отец поспать рядом и поговорить, если не спится. А Матвей дежурил вместо сына у постели старика, днем была наемная медсестра. Он возвращался, мылся, ложился один и не будил никого.
Лиза иногда забиралась к нему под одеяло, если Матвей не спал, ложилась рядом поближе, слегка изгибаясь, грудью касалась его груди.
– Как вы тут? – шептал Матвей, и Лиза с легкой улыбкой вздыхала, укладывая поудобнее голову.
О прощании с дедом ей не сказали, это произошло однажды ночью, Матвей был рядом. Сын еще неделю после тихих похорон не хотел никого видеть и закрывался в мастерской. Даже Машку. Только отца он впускал к себе и показывал что за картину пишет в своем горе. Ему надо было это сделать, как его отцу было необходимо в свое время покричать на пустыре.
***
Настало время планового осмотра, начинался третий триместр.
— У вас все отлично. Так держать. — объявил Лизе доктор, — Будем ждать здорового мальчика. Ребенок крупный, осмотр через неделю, дату плановой госпитализации я напишу, за шесть недель...
— А можно сразу госпитализировать? — спросил Матвей.
— Но у Маши день рождения, как я пропущу? - возмутилась Лиза, - Нет, давайте после майских праздников.
— Макс пропускает, и ты можешь. Машка поймёт, она же всё знает. — не сдавался Матвей, пытаясь поймать взгляд врача, — Машке все равно нужен на этом празднике только возлюбленный, Лиз. Ложись, мы с тобой договорились, я просил тебя.
— Да я согласна, сразу после праздника! Сестре шестнадцать лет, Матвей, ну что ты волнуешься из-за нескольких дней! Мама хотела приехать, она не может и это пропустить.
Лиза уже давно ничего не слышала о матери, но знала, что она позвонит в этот день поздравить Машу и действительно хотела приехать, давала обещание. Однажды утром ей позвонил дядя Паша, друг отца.
Сердце остановилось на несколько секунд, Лиза собралась с духом, схватила Дениску, обняла, а сын сразу стал водить ручками по животу, улыбаться. Успокоившись, она ответила.
Голос у Лизы был еще запыхавшийся и полный надежды.
— Алло? Что случилось? Всё хорошо? У мамы все в порядке?
— Дорогая, я звоню узнать, всё ли у вас в порядке. Лена попросила.
Лиза закрыла глаза. «Жива. Попросила»
«Что ей сказать? Что она похожа на тень, а я снова беременна? Что еще пару месяцев и родится сын??»
— Алло, Лиза, звук пропал. Ты меня слышишь?
«Что сказать? Она же приносила несчастье. Но мы договорились не обвинять!»
— Всё хорошо, скажите маме, что я беременна. Это мальчик.
— Ма-а-альчик? – радостный голос и смех дяди Паши сразу вызвал улыбку. — Значит мальчик! Один?
— Один, конечно, один, — улыбнулась Лиза.
— Один мальчишка…. Лена, Леночка, у тебя будет еще один внук! Лиза сказала, что ждёт мальчика!
Послышались рыдания матери.
— Лиза, не обращай внимания! Она с Нового года у нас чудит слишком часто, смотрит много мелодрам. Дорогая, мы будем проездом послезавтра, хотим увидеться с тобой, Машей. Мать по вам соскучилась. Если вы захотите, конечно. У нас будет день, а ночью вылет, ночевать не останемся.
Издали послышались причитания матери:
— О нет… нет… Я люблю тебя, мой Лисёно-о-ок.
— Ну, Лена, прекрати, ты её напугаешь!... Все дорогая. Я пришлю номер рейса, мы сами доедем, просто чтобы знали примерное время.
***
Елена приехала на праздник вместе с мужем, заглянула осторожно. Вип- зал ресторана был украшен звёздами, а Маша позировала фотографам и сыпала на себя крупные конфетти из фольги. Увидела Лизу. Дочь радостно пританцовывала с Дианой за руку, в коротком белом атласном платье с запахом, которое почти скрывал живот. Испуганно спряталась, вытерла слёзы. Оглянулась на Павла.
Снова осторожно сделала шаг вперед. Задержала взгляд на Виталии, который обнимал уже довольно высокого мальчика со светлыми волосами и модной стрижкой.
Удивленно взглянула на Матвея-младшего, который был с подносом и полотенцем, перекинутым через руку. Он в роли официанта ухаживал за гостями и улыбался.
Еще больше удивилась, когда Маша подбежала к нему обхватила лицо руками и поцеловала в нос и губы.
Её заметил Матвей, он прошел ко входу, поздоровался за руку с Павлом и показал им на свободные места. Лиза подошла и представила детей бабушке, обняла за шею, поцеловала в щеку.
Смущенная и довольная Маша равнодушно приняла подарок, поцеловала и сразу отошла, села рядом с отцом.
Елена всё еще осматривала зал, нетерпеливо вставала, когда заходили официанты. Она закусывала губы и действительно вела себя, как трогательный ребенок, ничего не говорила, только аккуратно ела диетические блюда.
Лиза взяла микрофон. Элеонора достала мобильный, что-то сказала в экран, улыбнулась и начала снимать
Вскоре Маша под аплодисменты встала перед гостями и сказала свою обычную уже для всех праздников пламенную речь, посвященную любимому человеку.
— Мне еще только шестнадцать, но как только исполнится восемнадцать, мы наконец сможем быть вместе. Я дико люблю и любима.
Я всегда знала, что он – мой. Мой брат, друг, любимый и … будущий муж.
Я хочу стирать его грязные носки, гладить рубашки, — она замерла и дождалась, пока стихнет смех, — брюки гладить тоже, встречать с работы и будить утром. Я хочу готовить всё, всё вкусное, чтобы он отдыхал со мной от работы… Наши дети будут умными и красивыми. Они будут талантливыми. Они будут добрыми и нежными.
Мои чувства могут быть, конечно, в тысячу раз сильнее....
А еще… я хочу сказать, что мы с моей сестрой вместе ему споём на нашей свадьбе! Я люблю его! Так трудно ждать... А потом … Потом мы будем танцевать. — голос дрогнул, Маша горестно вздохнула и утерла слёзы, — Я бы хотела и сегодня, как всегда, танцевать со своим дядей Максом, жаль, что его нет с нами… Пусть мой Матвейка тоже учится, чтобы мы с ним танцевали так же красиво.
За столом началась суета, через несколько минут Елену вынесли на воздух.
Она была в ужасном состоянии. Ловила ртом воздух, сгибалась, стучала себя по груди.
Несколько десятков минут понадобилось, чтобы ей объяснить и все рассказать, потому что она решила, что Макса больше нет вообще. Смотрела растеряно, пытаясь скрыть слезы. Казалось, вместе с памятью она уже теряла способность соображать, и совсем не контролировала эмоции.
Лиза стояла с Матвеем в обнимку, осторожно положив руку на небольшой еще живот. Маша обеспокоенно спрашивала о здоровье и держала за руку дядю Павла. Элеонора смотрела с жалостью и, сделав брови домиком, покачала головой.
— Ты все никак не успокоишься, Лена. – сказал Виталий, обнимая младшего сына. — Ты бы лучше успокоилась.
— А если бы я попросила тебя... свозить меня к нему? — тихо спросила Елена, — Пока я помню. Ты бы сделал это, Виталик? А ты, Лизонька? Или ты, Матвей?
Матвей смотрел спокойно, доброжелательно, но отрицательно покачал головой.
— Нет, — спокойно ответила Лиза. — У него семья, настоящая. Это не фиктивные отношения, чтобы вот так встречаться.
— У меня же мало времени осталось, чтобы сказать ему, хоть что-то сказать.
— Я отвезу. — сказала Эльза. — Я отвезу, если ты будешь вести себя мирно. Посмотришь в последний раз и уйдешь, да? ...Хочешь посмотреть, какой он стал или до чего докатился?
— Хочу увидеться... со всеми.
Эльза молчала всю дорогу, Павел тихо успокаивал и держал за руку, она спрашивала, долго ли еще ехать и взволнованно рассказывала Эльзе, как они летели, чтобы увидеть всех, как волнуется за Лизу и думает о Машке.
Эльза понимала, почему сделала это. Не из жалости, просто когда-то она так же сильно хотела увидеть Матвея и его семью. Ближе, ближе подойти, подобраться, найти проход к его сердцу, не понимая, что быть с ним просто не суждено и мечтать тоже. Как бы она не старалась.
Всё те же кроссовки, джинсы… Елена зажмурилась и вновь открыла глаза. Парень сначала повернулся в профиль, потом полностью развернулся к ним.
Она несколько раз потрясла головой, но образ не исчез.
Сколько ему сейчас, двадцать три? Тридцать? Сорок? Он не изменился. Только тёмная щетина на лице…
Невероятно худой, красивый! Идет навстречу походкой уверенного человека, но... чуть согнувшись, как старик.
Елена заволновалась о том, достаточно ли хорошо ли она выглядит. Знакомые до боли губы, знакомая до боли улыбка…
— Привет, Эль. Хорошо, что позвонила. Елена… Александровна. Ну… как вы вообще?… Как живёте?
Она ответила не сразу, но все же ответила честно:
— Теряю память и чувства.
— Забыла абсолютно всё? Или только плохое?
— Только плохое. Мы с тобой видимся в последний раз.
— Елена Александровна, рад был увидеться…
— Я тоже, Макс. Будь счастлив… выздоравливай.
— Это еще не скоро. — Он отвернулся, чтобы уйти.
— Что она с тобой сделала? — голос Елены стал испуганным.
— Это не Лиза. — сказал Макс. — Уезжайте к себе домой.
— Я не помню, что хотела сказать. — Елена жалобно заплакала. — Я только делала то, что считали лучшим для вас, тебя и моей дочери, Лизы. Мы ведь с тобой… я только делала все ради тебя… Макс, ты такой … больной, худой…
— Знаю, я еще не здоров, конечно. Но жизнь длинная… у нас всех. Прощай. Пойду к своей семье.
— Я все так же люблю тебя.
— Понятно. А я все так же люблю твою дочь. И что? Это не мешает мне быть счастливым с другой.
— Вы все счастливы, да, я видела. Все счастливы, как и всегда, кроме… кроме нас с тобой!
— Что ты имеешь в виду, Лен? Что мы не вместе? Это невозможно.
— Нет, я вспомнила! Я хотела сказать, что мы еще бродим в темноте прошлого, ты и я... Не хочешь последний раз провести время ...вместе, посидеть, поговорить? Помнишь, что ты обещал мне?.. Время … мое время пришло. Помнишь ли ты это?
Ее голос изменился.
Эльза отошла в сторону, а Макс за ку р ил, подумал и ответил:
— Не помню, у меня отшибло память.
— Но я никогда не отказывала тебе… с того самого дня, как мы познакомились.
Она чудесным образом сберегла себя, с мольбой смотрела, а он видел отражение своей любви, такой ненужной Лизе. Такой жалкой и ненужной. Она начала приближаться. Макс отошел, словно в ужасе, попятился.
Елена окаменела, замерла. Руки её были прижаты к груди, глаза несчастны, чужая и в то же время всеми чертами знакомая. С мольбой она обращалась к нему. Обнять хотела, ждала встречи. Как и он сам.
— Может быть, но не в этой жизни, Лена, у меня семья. Три дочери. Жена. Сын Элькин и мой. — произнес он, хрипло и отвернулся.
Касаний её рук он не хотел ни за что.
— Да, в следующей. — сказала Елена и пошла к машине сгорбившись по тяжестью его отказа.
Дома Макса ждали четыре девочки. Теплые и родные. Он прилег без сил, обнял двоих, подбежавших с поцелуями и подумал, что они все были уже совсем близкими, и если Лиза чувствует к нему именно такое, их отношения не станут ближе… Каждое новое сближение отдаляет.
Макс простонал, а потом с сожалением покачал головой и усмехнулся.
Ангел услышала, сразу подошла ближе и участливо спросила:
— Максим, что с тобой? Болит опять?
— Нет, все хорошо.
— А о чем задумался?
— Так, ни о чем особенном! О любви и жизни. Ты счастлива со мной, Ангел?
— Бесконечно счастлива с тобой. Моя ты радость, такой хорошенький.
Хорошенький улыбнулся и пощекотал старшую дочку.
Все семь дней до отъезда в жены больницу Матвей пребывал в состоянии почти безумия. Чувство вспыхнуло с неистовой силой огромной волны, словно разлука и весна повлияла, как на животное, как в ожидании конца света. Распаленный же ланием он каждую минуту хотел кинуться на неё и не мог пропустить мимо, не коснувшись. Руки жаждали прикосновений днем и ночью. Хотелось смотреть бесконечно впитывая, запоминая образ беременной жены. Губы мечтали о её устах, томящееся от ст р а сти тело снова проснулось и не могло успокоиться. А страх за неё не давал прижаться сильнее.
Скрывать от детей и гостей отчаяние было трудно. Он не мог думать ни о чем, кроме неё, поэтому все минуты бли з о с ти были наполнены этим безумием. Ст о н ы наслаждения звучали у него в ее уста. Наслаждения и страха.
Он вспомнил, как не был уверен, что потянет такую женщину. Думал, что чувство ревности сожрет его, спалит насмерть. Она и сейчас была очень молода, была царицей из сказки, и предстояло пройти такой риск - рождение нового человека. Подарить жизнь этому ребенку она хотела любой ценой.
— Обещай, что будешь звонить каждый час, когда не спишь! Каждую минуту. — повторял он.
— Матвей, ты не волнуйся, я буду жить долго. — уверенно сказала Лиза. Ей очень хотелось родить поскорее, чтобы он не успел свихнуться.
Осталась одна ночь и одно утро вместе, Матвей прижал так крепко со спины, что ей было тяжеловато дышать, но она снесла и это.
Потом она повернулась. Муж смотрел ласково синими глазами, он ждал каких-то обещаний, но через несколько минут Лиза сказала, что хочет есть, попросила отпустить. Она вылезла из пос те ли, и пошла к близнецам в комнату обниматься.
Эта беременность украшала её и радовала, она по-прежнему спокойно обувалась сама и легко быстро ходила на прогулках, но это не успокаивало мужа, отца, бабушку и Элеонору, которая всё больше нагнетала страх постоянно читая о последствиях.
Когда все вещи были собраны, Лиза завязала волосы в хвост и спокойно болтала с Элеонорой, которая пришла провожать.
— Пап, ты совсем грустный. — Катя наливала чай и кофе, улыбаясь.
— Я не совсем грустный, просто… уже успел соскучиться по твоей матери.
Катя снова улыбнулась, обняла и заглянула в его глаза, так же как Лиза хлопнув ресницами.
— Буду ухаживать за тобой вместо мамы.
— Она ненадолго, Катёнок. Она совсем ненадолго. Чудесный день сегодня.
А потом пустота. Лиза в больнице.
Осторожные объятия на лавочке.
— Не болит живот?
— Нет. Я пойду… Домой очень хочется, когда тебя вижу. Привези детей… Почему ты один?
— Кошка… только сразу… ты понимаешь?
— Не бойся, я же не боюсь.
Ночью он увидел огонек в лесу. Собрался и поехал, осторожно предупредив бабушку Нелли и сына, который перебрался к ним в дом помогать.
Ночью стоял в приемном отделении роддома с просьбой пустить к жене.
Пустили, напугал её, обнял. Мурчал что-то про огонёк в лесу, что испугался, как дурак.
Начал приезжать каждую ночь и сидеть рядом с ней, смотреть, как она спит, как дышит. Поднимал тихонько одеяло, светил фонариком от телефона, смотрел на живот, проверял, убеждался, что малыш шевелится.
Иногда будил, целовал, Лиза вновь быстро засыпала.
За неделю до планового кесарево приехал на очередное ночное дежурство.
Лиза лежала на боку, на полу была её электронная книжка, рука оказалась припухшей и холодной… на животе наливался синяк. Он поднял её, ресницы задрожали, но глаза не открылись, у Лизы пошла кровь из носа. Как будто не понимая, что рядом муж, она положила руки на живот и тихо спросила:
— С тобой все в порядке, Макси?
Матвей как пушинку поднял её на руки и быстро вышел из палаты.
Экстренное кесарево сделали в течение получаса. Приходили врачи новые и новые врачи, приборы пищали. Давление было слишком высоким.
Температура оставалась нормальной, но чувствовала себя Лиза все хуже, а мальчик все лучше. На вторые сутки она осталась в отделении реанимации.
Где-то в душе били колокола, будто оплакивая её или воскрешая, он не знал. Виталий бегал за врачами, упрашивал найти возможность, сохранить его дочь живой. Он смотрел в глаза Матвея с теплом и тревогой.
Приезжала Эльза. Она громко всхлипывала и бесила.
Матвей зло спрашивал ее, с чего она так себя ведет и грозился ударить, если не прекратит истерику. Она хватала за руки, за щеки и тряслась.
— Ты такой холодный! Сделай что-нибудь.
— Сейчас ей будет получше и разогреюсь! — отвечал он. — Не беспокойся, Лиза сильная. Я пошёл.
Он сидел у жены и гладил её пальчики на ногах, руках. Бледная Лиза шепталась с ним, отстраняя кислородную маску.
В какой-то момент Эльза успокаивалась и ходила кругами, пила минералку из большой бутылки, будто восполняя запас слёз.
Ужас, который он уже испытал, когда нёс жену в родовое отделение, был в тот день последним, пришла вера, что эклампсия в наши дни не слишком часто забирает жизни.
— Матвей… я хочу, чтобы ты знал, со мной всё хорошо. Еще чуть-чуть подожди…
— Подожду. Пришел опять твой зас*анец! Самое главное, чтобы ты поправилась, а потом уж я выясню с ним отношения.
— Лиз, а ты замуж за меня пойдёшь? Точно? — спрашивал Макс и вызывал у неё улыбку.
— Когда? Сейчас?
— А что, у нас уже в животах покопались, мы же с тобой одинаковые теперь.
— Нет, Макс. Уйди.
— А как же твоё обещание? Помнишь? Ты обещала, Лиза!
— Я тебя даже не люблю.
— Это не обязательно. Я тебе не любить предлагаю, а выполнить обещание.
— Макс, если я молчу, это не значит, что ты можешь говорить всё, что … Я тебя ушатаю. Иди отсюда.
— Да я знаю, Матвей, знаю…
Вот такие были разговоры в её палате реанимации, где рябило в глазах от обилия приборов.
Борьба за сохранение органов продолжалась еще два дня.
Утром Лиза увидела в кресле зомби вместо мужа, она позвала его, но Матвей крепко спал. Нажала кнопку вызова медсестры и попыталась встать. Слабость не давала подтянуть своё тело, но стало легче и Лиза попросила снова принести малыша.
Прибывало молоко, заболела грудь, как только она подумала о своей дочери Кате - все было намного тяжелее сейчас, но почему-то в бреду ей казалось, что родилась у неё снова Катёна. А родился Максим. Она назвала малыша Макси еще до того, как узнала, что это мальчик, но боялась сказать это вслух.
Матвей, ничего спрашивая и не говоря, принес свидетельство о рождении: Максим Матвеевич Аксёнов.
— Ему досталась своя Лиза, а тебе наш Макс. Всё, больше никаких разговоров о свадьбе. И никто вас больше не разлучит...
Обнявшись, не могли отпустить друг друга. Закрыв глаза Лиза вдыхала его родной запах. Наконец, зацеловав её до полупотери сознания, он стал ждать выписки.
***
Валерий Яковлевич, Ольга и остальные родные встретили у роддома. Лизу еще качал ветер, как выразился Валерий Яковлевич, она не могла удержать тяжелый букет от Макса и Ангела, за который их отругал Виталий, а Эльза бросилась в который раз целоваться и сказала, что Лиза пахнет взбитыми сливками.
— Ну, и что будет с вами дальше? — спросил Валерий Яковлевич. — Кто следующий? Лиза пора коту прощаться со своими двумя пушистыми комочками. Тебе нельзя больше так рисковать.
Она непонимающе прислушалась, а уловив, что он имел ввиду, звонко игриво расхохоталась, покосившись на улыбающегося мужа, который держал совсем маленький на его руках сверток.
— Не знаю, Птичка, можно ли так при нём говорить, но ты меня понимаешь. Или ты его везешь сама на процедуру, или я возьму острый кинжал…
— Ой, пап, хватит! Ну дети же здесь. — остановила Эльза усмехнувшись.
— А что плохого? Он станет спокойным и начнет толстеть. Лиз, когда ты на работу придешь? Тебя готовы поздравлять. Няня Оля согласна, я тоже.
— Примерно через год, не раньше.
— А-а-а… — протянул он разочарованно. — Ну, и ладно. Мы все равно хотим следить за вами, тайно камеры поставили, пока вас не было. А то не дай бог доча начнет прятать сломанные весы. Посмотри на кого похожа Нора. На фуру! А ты похожа на призрака. Открой рот посильнее, выпучи глаза… Замри.
Лиза выполнила и рассмеялась. Волосы её были длинными и растрёпанными ветром, светлое серое полупрозрачное платье с рукавами, как в средневековье стоило дорого, но было действительно больше похоже на наряд привидения, особенно в полутьме.
Валерий Яковлевич в который раз удивился её способности забывать о всех подколках и не вгонять себя в комплексы. Его дочь бы сразу рассердилась и срочно понеслась переодеваться, рассыпаясь в обиженных эпитетах. От Лизы же всегда исходило веселье, если над ней пытались смеяться. Она могла одеться любым покемоном, смеяться над собой и только от несправедливости к другим поднималась в её глазах штормовая волна
– Вот такая я есть, Валерий Яковлевич. – повторила она уже дома обнимаясь с малышами, которые рассматривали её и трогали щеки.
– Нарядилась, как монашка. Сразу дала понять - не подходи!
– Есть она. Юбку могла бы надеть и покороче для мужа, – бурчал Матвей и улыбался счастливо. А потом смеялся и обнимал её за тонкую талию двумя руками смыкая пальцы.
***
Максу нравилось целовать Ангела. После выписки Лизы они ненадолго заехали, поздравили еще раз... и он поцеловал Ангела сразу, как только остались вдвоём в его машине. Облизнул губы, почувствовал незнакомый вкус.
Он поцеловал ее второй раз уже возле дома, припарковавшись.
Ждал чего-то сильного, что ему захочется не расставаться, не отпускать её. Но после ранения хотелось только, чтобы ушла боль, он боялся этой боли. А сейчас почти не болело, но его словно в один миг наполнило равнодушие.
Через минуту он отпустил её.
Тогда Макс и подумал, что пришел день, когда закончился его «марафон». Он дошел до финиша довольно быстро, просто кому-то для этого даются десятилетия, а кому-то два года.
Поздним вечером, уложив детей и убрав посуду, сполоснув две чашки, он подошел к кров а ти и встал на колени.
Ангел развернулась, посмотрела с улыбкой. Он нежно провел по её груди и поцеловал живот, потом бедра.
– Макс, я люблю тебя. Очень сильно. Но я не буду пока рожать еще ребенка и не проси. Мне… хочется работать и стать настоящим … человеком. С тобой я чувствовала себя всегда одним целым. Не знаю, как сложится наша с тобой… жизнь. Но я всё еще мечтаю о тебе. А ты?... Я вижу что-то иное.
– Твои глаза не обманешь?
– Навсегда ты со мной?
Макс продолжил её целовать, не обращая внимания на вопросы. Перед глазами встала картинка, как Лиза прикладывает ребенка к груди. Он не повторил своей прошлой ошибки и ни в чем не стал признаваться. Скоро жар наполнил всё его тело, и всё снова встало на свои места. Засыпая, подумал, что больше не позволит никаких признаний даже самому себе. Пусть это будут волны нахлынувшего счастья или тоски, но всё останется в нём. Ангелина никогда не притворяется, а это главное.
***
– Я так скучал по этому моменту, ты снова со мной – шепотом произнёс Матвей. – Если бы ты знала, как я метался по этой кров а ти и драл подушки. Я кидал ими в стены.
– Сумасшедший. Подушки тут причем? – засмеялась Лиза.
– Я пытался их обнять. Холодные страшные подушки… Это разрывало мне сердце.
– А я думаю, что подушки приятные. Я вот совсем не скучала, он толкался и не давал мне скучать.
– Лиз, скажи, что ты любишь меня. Я правда думал, что сдохну. Если бы не дети… Макс будет любить … твою грудь. Как подумаю об этом...
Лиза снова тихо засмеялась и спросила:
– Зачем ты так называл тогда, у нас уже третий Максимка!
– За Катю… За всё! И чтобы он даже не думал.
– И ты не думал, да? Хитрый лис!
– Да. Произнесешь ночью «Макс» и я тебе его кормить принесу.
Лежа лицом к лицу, Лиза щекотала его ресницами, он улыбался. Матвей обнимал её руку и целовал.
Лиза быстро прикоснулась и попыталась разгладить морщинки на лбу. Измученный недосыпанием он начал дышать глубоко и ровно.
– Ну всё, Лиза. Ты дома. Я тебя теперь …никуда не отпущу! – произнес медленно, почти во сне, а через десять минут уже вздрогнул и начал шарить руками, напугав её и рассмешив.
– Не показалось! Ты здесь. Тепленькая моя. Больше всего на свете я люблю спать рядом с тобой.
Макс поднялся и вышел на улицу. Почти летний ветер шумел в ветвях деревьев. Они спали с Ангелом не расставаясь? Нет. Иногда раздельно, иногда на разных половинах кро вати, но после его ранения чаще всего не касаясь друг друга под разными одеялами. Всего несколько раз он смог заснуть, прижавшись к Ангелу. Припоминал, как Матвей сидел без рубашки, Лиза смотрела на него не отводя взгляда, а с каким ужасом она смотрела на него во время выписки из больницы, когда он переодевался и расстегнул рубашку.... Меньше всего хотел стать еще более ужасным. «Играю дальше, Лиз» - прошептал Макс и при ку рил..
НАЧАЛО ИСТОРИИ ... СЛЕДУЮЩАЯ ЧАСТЬ