- Лина была патологическая неряха. Но выглядела так естественно и органично в своём пороке, что никто не говорил о ней плохо. Все считали Лину обаятельной и непосредственной.
- Она была поздним ребёнком у своих пожилых родителей. Как неожиданного поскребыша, ее очень любили. Папа был уже пенсионером, сидел с хмурым видом в кресле и читал газету. А мама, Сима Иосифовна, бесконечно хлопотала, готовила и всех кормила.
- Их трёхкомнатная квартира была темной, постоянно неубранной, на стульях лежали горы одежды
- Лина росла в этой неряшливой обстановке, но в полной и бескомпромиссной любви. Она закончила институт, начала работать. Зарплата была маленькая. Но она впитала в себя, как губка, образ жизни родителей. Умела экономить, из небольшого разнообразия продуктов сделать вкусный обед. При этом не покупать новых вещей, а перешивать всякий хлам. Поэтому Лина выглядела немного странно.
Ее полное имя было Ангелина. От слова ангел. Такой на вид она была. Хрупкая, со светлыми негустыми волосами и широко раскрытыми голубыми глазами. И с вечной наивной полуулыбкой на лице. У нее был какой то отстраненный взгляд. Хотелось ее накормить, обнять и защитить.
И в ее жизни появился Вадик. Защитник и опора в ее жизни. Он был очень умный, начитанный, из интеллигентной семьи врачей. Профессия айтишника наложила на его внешний вид отпечаток. Он, как и Лина, был странноватый. Высокий, крупный. Но стоило ему заговорить, и невозможно было оторваться от его личности. Обаяние и харизма давали о себе знать.
Поженившись, они стали жить вместе в квартире родителей Лины.
Вадик любил Ангелину. Он восхищался ее беззащитностью, хрупкостью. Не замечал постоянного бардака в квартире. Мылся в грязной ванне. Спал на не свежих простынях. Он был обстрагирован от действительности. Его все устраивало. И секс у них был качественный, высшего класса, обоюдно восхитительный. Они подходили друг другу на все 100.
Вадик любил поесть. Ел он вдохновенно и самозабвенно. И очень много. Манера есть говорит о многих качествах человека. Во время еды мы становимся открытыми и непосредственными. Как на ладони. И легко понять, какими же мы были детьми.
Сима Иосифовна постоянно бурчала, что зять много ест. Как слон. Еды не напасешься. Зайдя на кухню, гневно стучала тарелками. Потом, с чувством попранной женственности и немым укором в глазах, выходила из кухни. Недовольство тещи Вадика не трогало никак. Он жил в своём мире. После работы, плотно поужинав, садился за компьютер. И уходил в себя.
А его нежная Ангелина сидела на диване, улыбаясь, и с немым восторгом смотрела на крепкую спину мужа. И мечтала о горячих объятиях, нетерпеливо ждала вечера. В их супружеской постели била ключом настоящая жизнь в любви и страсти.
Они часто приезжали ко мне в гости. Лина была хоть и супер экономной, но щедрой. Только в тайне от Вадика. Он был ужимистый. Подарки я получала от нее регулярно. Мы заговорщески переглядывались. Я прятала приятные мелочи и сладости в шкафчик.
Пили чай, болтали. Вадика можно было слушать долго. Он интетересничал, артистично рассказывал, и мы смеялись дружно и от души.
Вскоре умерли пожилые родители Лины. У них родилась дочь. Красивая и тоже немного странная. Но замечу сразу, что она переросла свой пубертатный период, и стала прекрасной девушкой, но с характером. Уехала в Израиль, вышла там замуж. Работает поваром. И все у нее хорошо.
Я часто приезжала к Лине и Вадику в гости. Они были приветливыми и хлебосольными.
Но патологическими неряхами. Изумительными и восхитительными в своём пороке. Искренними до безобразия.
Полотенце в ванной было не найти. Мочалок и шампуней не было видно. А мыло надо было искать с бригадой следаков.
Но это было все неважно. В своей искренности и непосредственности они были на высшем уровне. Вадик уже и забыл, что он сын врачей. Запросто мог надеть брошенную в корзину для стирки рубашку, не найдя свежей.
Лина ходила в перешитых платьях, кофтах и юбках. В вещах из плохого секонхенда.
Но при этом была весела, дружелюбна и единична и неповиорима в своём роде.
Готовила она хорошо и много. Вадик продолжал вдохновенно жевать, запивая еду молоком и компотом.
Когда я приходила к ним в гости со своими тапками (пол был в пыли и мусоре), Лина бежала за свежим полотенцем и куском мыла специально для меня. Это было почетно для меня. И выглядело так искренне, что я не могла злиться.
Лина была естественная. И этим притягательна.
Как гром среди ясного неба прозвучало известие, что мои друзья разводятся. Я была в недоумении.
Оказалось, в их размеренную и привычную жизнь вмешалась мама Вадика. Она нашла потенциальную женщину - врача в стерильной одежде, с запахом чистоты и хлороформа.
Свекровь Лины оказалась сильнее их страсти и любви. Надавила на комплексы сына. Возвысила его красоту и ум. И диссонанс в облике его жены. Типа, шикарный мужчина и рядом с ним такая серая мышь, неряха и шизофриничка!
Вадик сопротивлялся. Он не мог расстаться со своей Ангелиной.
Но тут запротестовала моя Лина. Мы с ней пили вино у нее на кухне. Вадик был на работе. Дочка в училище.
Лина решила сделать свекрови жест доброй воли, и сама подала на развод.
Вадик об этом узнал только при получении повести в суд.
Лина говорила возбуждённо, что он сын своих родителей. И такой же , как они. Чистоплюй, скрывающий свою сущность. Он все чаще высказывал Лине свое недовольство. Ему надоело носить грязные рубашки. И он стирал их сам. Любовь любовью, но надоело.
Их развели.
Лина очень быстро нашла замену мужу. Я искренне удивлялась: она при своей внешности серой мышки в непонятной перешитой одежде, и от мужиков отбоя нет !
Я такая красивая, модная и умная, никогда ни с кем не знакомлюсь!
Вадик тоже приженился. Стал жить с ухоженной женщиной - врачом гинекологом.
Дома стерильность. Еда здоровая и в небольших количествах . Свежая постель. Чистейшие полотенца. Полка в ванной от разнообразия гелей и шампуней ломится.
Секс такой же безвкусный и стерильный. Прежде всего гигиена. А потом уже животная страсть. Которой и не пахло. Механические движения и бегом в ванную. Как же-микробы)))) Они кругом.
И Вадику стало страшно и неуютно так жить. Он все чаще стал мечтать о жирной курочке, о салатике с майонезом, о бутерброде с колбаской!
И ему так хотелось вытереть жирные руки о штаны!
А больше всего он думал о нежном теле своей Ангелины. Которое извивалось в страсти. Он слышал ее вздохи, стоны и ощутил искреннюю животную страсть. Может от Лины не пахло стерильной свежестью ромашек ! Но ее запах был самым манящим и возбуждающим. И самым родным !
Ангелина стала все чаще жаловаться на своих новых кавалеров. Мол, не возбуждают. Не интересно с ними. Хоть попадались и симпатичные, и умные. Пока общались без интима, все было вроде ничего. Терпимо. Но в постели полный крах.
Она признала, что равных Вадику не было. И не будет. Это уже не любовь, а судьба.
И они снова сошлись. Зарегистрировали брак.
Началась новая жизнь. Так как Лина была бережливой и экономной, у нее собралась большая сумма денег. И ее хватило на качественный ремонт.
Я радовалась их новым отношениям. Они начали следить да чистотой. Жаль было портить такую красоту после ремонта!
Парочка выглядела счастливой до безобразия. Они ездили в путешествия, просто гуляли по лесу, ходили на концерты.
Как то я пришла к ним в гости. По привычке вытащила из сумки свои тапочки. И не прогадала. Красивый ламинат был в мусоре. Шторы на окнах небрежно задёрнуты. На стульях навалом лежит одежда. Вадик вышел из спальни, счастливо почесывая макушку головы.
Лина засуетилась, захлопотала лицом, принесла мне чистое полотенце и новый кусок мыла.
За столом было сытно и весело. Через грязное окно виднелось солнце, яркое, но как будто в дымке . Посуда была не первой свежести.
Но Вадик сиял, как начищенный самовар. Он ел вдохновенно и самозабвенно. Обсасывал косточки с аппетитом и видимым удовольствием. Курочка была бесподобна. Лина умела готовить.
Ангелина, странная, но самодостаточная в своей непосредственности, сидела с всегдашней полуулыбкой на лице.
Она восхищенно смотрела на Вадика. Потом с виноватым видом глянула мне в глаза.
Я одобрительно подмигнула.
Под тапком хрустнул какой то кусочек мусора. Я тайком протерла вилки и тарелку выданным хозяйкой лично мне чистым полотенцем.
Я мысленно махнула рукой и начала с каким то звериным инстинктом рвать на куски жареную курицу и есть вдохновенно и самозабвенно!