Они выехали за город, коляска катится по замёрзшей дороге, гулко постукивая колёсами на ухабах.
Свернули к заброшенным садам, Метти уже взволнованно оглядывался по сторонам. В розовеющем свете почти зимнего дня, в белом и нарядном обрамлении снегового пуха стояли развалины большого дома.
Провалившаяся черепичная крыша, упавшая труба и выбитые кое-где оконные рамы. Перед домом, на подъездной дорожке, хлам и мусор.
Метти вглядывался, не решаясь хоть на что-то решиться.
Маг осторожно сползла со ступенек коляски. Слишком высокие для неё ступеньки и больная нога мешали спуститься красиво. Она повернулась спиной и, держась за ручку сиденья и облучок, нащупывала носком ботинка твердь.
Нащупала, спустилась. Оправила юбку и вытянула из-под сиденья посох.
Посмотрела с сомнением на юношу.
- Метти, дождитесь меня, прошу вас!
Юноша как-то замедленно кивнул, переложил повод поудобнее, в обе руки, и огляделся. Снег, снег кругом. Белый простор. Дорога уходит плохо наезженной колеёй дальше. Кое-где вдоль дороги-колеи торчат из-под снега голые ветви. То длинные острые, то узловатые, скрученные. Слева от дороги межа и пустое поле. Справа дом.
Пустые окна, осыпающийся красный кирпич фасада. Засохшие узловатые верёвки плюща, словно сеть чудовища, оплетают стену фасада слева от входа. Над этим всем лёгкий снег из серых, набрякших холодной влагой небес.
Перед домом, к которому пробирается маг, вброд по заваленной снегом дорожке, торчат остатки сада и руины то ли фонтана, то ли клумбы — уже не понять. Широкое, с разворотом и на два крыла крыльцо обвалилось, ступени кое-где разбиты и это видно даже под снегом.
Маг, тяжело опираясь на посох с ажурным, луковкой навершием, придерживает яркий синий подол левой рукой, оглядывается. Капюшон плаща спадает с головы, и волосы искрятся под случайно проглянувшим солнцем. Как снег на солнце — так же.
Звонкая, снежная, хрустально-хрустящая тишина вокруг.
Слышно, как снег хрустит под шагами.
И ни следа вокруг дома. Дымом не пахнет и в окнах ни огонька.
Метти снова посмотрел по сторонам. Розовато-серое небо сулило скорый закат. Стемнеет, как домой добираться? В город могут и не пустить по темноте даже их. Даже с бумагой от княжьего мага.
Когда он снова взглянул на двор, мага там уже не было. Только следы её остались.
Метти стало стыдно, что он отпустил её одну. Туда. В такое странное место. Как-то это неправильно.
Но и лошадей оставить — тоже не правильно.
Поэтому юноша поёрзал, одной рукой, не выпуская вожжей, натянул повыше большой тёплый шарф. Его ему подарила добрая женщина, маму которой Метти удалось вылечить.
Хороший шарф, тёплый.
* * *
Юбки мешались. Маг натянула подол слева на правую сторону и там заткнула его за пояс. Теперь были видны чулки и ботики, но зато не было опасности свалиться в самый неподходящий момент, споткнувшись о собственные юбки.
Дом казался пустым, как и в прошлый раз. Скрипучие полы, рассохшиеся и вылезшие кое-где кверху паркетные плашки, пыльные чехлы на мебели, и вьющаяся за сквозняками паутина в углах, на люстрах, на мебели и стенах. Везде, где можно было зацепиться. И пыль фестонами.
Толстыми ковриками, напоминающими по виду сукно, только толще, пыль лежит на столах, на спинках кресел, на всех поверхностях, где она не сваливалась сразу, лежат теперь такие мягкие пыльные коврики.
На окнах ещё висят остатки занавесей. Неопределимого уже цвета, они всё так же надёжно защищают от любопытных глаз и от света.
Маг, стоя посреди холла первого этажа, перед лестницами вверх, смахнула с Булавки огонёк. С удивлением почувствовала здесь присутствие прекрови. Ощущение было, словно вдохнула её.
Значит, и в унынии и разрухе есть своя прелесть. Над этим нужно было подумать. Потом.
- Морфа! Морфа, вы здесь?
Замерла, прислушиваясь. Подождала. Ответа не было. Шевеления прекрови тоже.
Маг решила подняться. Неужели они до сих пор на чердаке?
На чердаке никого не было. По узким лестничным ступеням подниматься оказалось тяжело, даже тяжелее, чем в прошлый раз. Тяжёлую крышку люка не пришлось поднимать — она уже лежала откинутая. В прошлый раз Киру пришлось с ней повозиться, чтобы бережно уложить её, не разбить случайно.
- Морфа?
Чердак ответил тишиной. Маг постояла, привыкая к тусклому свету. Огляделась. Всё так же, темно и бесприютно, только не горит больше очажок возле печной трубы. Только возле слухового окошка намело сугроб. Снега насыпало и там, где проломленная крыша открывалась в небо, и возле трещин. Маг огляделась. Темнота по углам, словно живая, перетекала, густела под балкой и за трубой собиралась комьями. Пахло пылью, трухой и морозной свежестью.
Возле печной трубы, на толстой балке, маг нашла тряпки, служившие одеялом маленькому допплю. Она в растерянности подняла их, огляделась.
Пустой, длинный чердак. Толстые балки, стропила. Тьма по углам. Насыпка из древесной стружки, смешанной с песком, хрустит под ногами. Далеко-далеко светилось слуховое окошко.
И никого.
Неужели мальчишка погиб, как сказал рогатый?
Словно дунуло в спину, маг развернулась быстрее, чем осознала и быстрее, чем поняла, что такого движения нога не выдержит.
- Доппль!
Она уже падала, когда когти перевёртыша вспороли воздух там, где только что было её тело.
- Доппль!! Я пришла помочь!
Доппль зарычал и снова кинулся.
- Морфа!
Доппль скрутился, закрыл лицо руками, будто ранили его в голову:
- Ты... Ты предала нас! А я верил! Я тебе поверил...
Маг попыталась подняться, но сразу не вышло. Зверь, чёрный, волкоподобный, с пастью белыми острыми уставленной, склонился над ней, когти в стороны на скрюченных пальцах, для удара отведены — сейчас ударит! Маг зажмурилась, но руки не подняла закрыться, хоть и хотелось очень:
- Морфа, я не могла прийти раньше. Лиго... Он... - она вздохнула, с сожалением и досадой, - Он сильнее меня, понимаешь? Я не могла вырваться.
- А теперь? - магу почудилась надежда в его голосе и позе.
- Теперь я могу попробовать помочь... вам...
Доппль опустил страшные когти.