— Я не смогу, Лëля — я сделала шаг назад — Кажется мне не под силу это. Мне страшно. Я не такая сильная, нет...
— Успокойся. Да, нам не добраться до той самой первой Дикой Первозданной Женщины. Мы знаем о еë существовании, она есть в каждой из нас. Понимаю, нужен более ощутимый контакт. И у тебя есть я, та, что в контакте со своей сутью — той самой дикой первозданностью. Ты сама видела, чувствовала. По нашим жилам течёт одна кровь. Мы из одного рода— племени.
Я познакомилась с Лëлей на расстановках в 2019 году. У меня были панические атаки и, выбрав путь без сильнодействующих таблеток, я попала на расстановки по Хеллингеру. Сначала участвовала в качестве «заместителя», просто училась чувствовать своё тело. Было страшно. Каждое ощущение в теле поднимало внутри панику, но благодаря тому, что вокруг были люди, а чувства были как бы чужие и мне важно было их рассказать, показать «главному», я могла это прожить с пользой для дела и для себя.
Расстановки по Хеллингеру происходят в группах (либо на фигурках, если это индивидуальная расстановка), где главный — человек, чей вопрос раскрывается.
Суть вопроса знает лишь психолог, остальные люди — заместители (коротко — зáмы) не знают, о чëм речь, и оказавшись на определённом месте (их ставит туда «главный» со словами:
«Сейчас ты не «имя», ты «... »», где последнее — это как раз роль (родственник, друг, чувство) , которая называется мысленно, просто чувствуют и описывают эти чувства, когда их об этом просят.
То есть заместитель и сам не знает, кого он чувствует сейчас. Но чувствует! И это удивительно.
Прежде чем решиться пойти «главным», я ходила «заместителем» и чувствовала, чувствовала, чувствовала... Осознавая, что происходит нечто за гранью привычного для меня. Люди чувствуют, не зная ни ситуации, ни тем более людей, изображают их и даже говорят языком им чуждым, выбирая выражения в духе тех людей, чью роль играют.
Но однажды я поняла, что готова узнать правду: в чëм истинная и основная причина панических атак?
Так я познакомилась с Лëлей. И поняла сразу — она мне совершенно не нравится. Наглая, эгоистичная, дерзкая и абсолютно лишённая даже капли сострадания. Мерзкая женщина.
Она единственная знала причину панических атак, но даже не собиралась мне помогать или подсказывать. Более того — она виновата в них! И что она сказала?
— Да, вижу, что ей плохо. Да, панические атаки ей не принадлежат, они мои. И чë?
В ней было противно абсолютно всë: выражение лица, поза, голос и сама подача.
Всë в ней говорило:
«Я выбираю себя. Я! Выбираю! Себя! И даже не собираюсь хоть на секунду сомневаться в своём выборе.».
А мне было горько и обидно. Страшно и одиноко. Никто, кроме неё не знал, но именно ей были безразличны и моя боль, и моя растерянность.