оглавление канала
Олег повздыхал, повздыхал, и в конце концов согласился, чем вызвал у всех, а особенно у меня, вздох облегчения. Простились здесь у самой машины. Баба Марфа торопливо проговорила на прощанье:
- Там отвар в котелке, для вашего болезного, так компресс не забывайте менять. Уж больно страдает несчастный. - И, почему-то, с укоризной посмотрела на меня.
После отъезда старушки с Антоном, все дружно отправились в дом. Наверное, близость Олега создавала у меня чувство безопасности, потому что, меня сразу потянуло в сон. Идти в спальню я наотрез отказалась. Уселась тут же за столом, прижавшись к теплому, и такому надежному, боку любимого. Когда я очнулась от дремы, за окном уже вновь наступали сумерки. Олег по-прежнему сидел рядом со мной на лавке, откинувшись назад на стену. Глаза его были прикрыты, черты лица осунулись, возле губ залегли скорбные складки. Как же он, должно быть, устал за эти дни! И сколько он пережил и перенес, мой родной человек! От жалости и небывалой нежности, стиснувшей мое сердце, у меня встал комок в горле, грозя прорваться слезами. Вот! Этого сейчас только и недостает! Пытаясь избавиться от этакой напасти, я несколько раз тихонько кашлянула, и тут же Олег открыл глаза.
- Прости… Я не хотела тебя будить… - Чувство вины просто захлестывало меня, и глаза предательски заблестели.
Чтобы скрыть это, я довольно громко шмыгнула носом и потерла лицо руками. Конечно, он все понял. А я, все еще досадуя на себя за подобную несвоевременную слабость, сердито нахмурилась. Он приобнял меня за плечи и тихо проговорил:
- Потерпи, родная… Скоро все закончится.
Я согласно закивала головой с частотой китайского болванчика, тем самым, стараясь скрыть свои, так не вовремя нахлынувшие эмоции. Чтобы окончательно стряхнуть с себя все эти страдания, деловито покрутила головой. Чего-то не хватало. Потом поняла, что Пауков уже не всхлипывает и не скулит в своем углу. Вопросительно взглянула на Олега. Он правильно понял мой безмолвный вопрос и проговорил с усмешкой.
- Прон повел его на прогулку…
Я с тревогой спросила:
- Надеюсь, он не собирается сейчас его сканировать? Если Копейщики начнут поиски, то сразу могут наткнуться на нас. Ментальный канал - он всегда не защищен, и опытный человек сразу его почувствует.
Олег, глянув с усмешкой на меня, проговорил:
- Надеюсь, ты не думаешь, что Прон этого не знает?
Я тяжело вздохнула, опустив глаза - так мне сделалось стыдно. И правда, чего это я? Яйца курицу не учат. И с досадой подумала, что стала в последнее время излишне самоуверенна. Негоже это. Всегда гордилась тем, что могу по-настоящему реально себя оценивать, а тут такое… Надо бы над собой поработать. Вот, вернемся домой…. И сама себя оборвала. Глупости!!! Если поняла ошибку, ее нужно исправлять сразу, не сваливая свое нежелание на «обстоятельства».
Пока я пребывала в этих раздумьях, с улицы послышался звук подъезжающей машины. Мы, не сговариваясь с Олегом, кинулись вон из избы, чуть не сбивая друг друга с ног, так торопились. Олег, конечно, сразу бросился к Михасю с одним единственным вопросом:
- Ну как все прошло?
Михась с деловым видом, совершенно ему несвойственным, серьезно проговорил:
- Да все в порядке, братан! Я же тебе говорил, на Слона можно положиться. – Потом, попинав колеса, явно для того, чтобы скрыть свое беспокойство, проговорил задумчиво. – Только знаешь, на перроне люди какие-то шастали, много. Я насчитал человек шесть или семь. Правда, особо-то не напрягался. Просто вижу, чужаки. И на провожающих вовсе не похожи. У нас станция-то маленькая и пассажиров полторы калеки всего. Слон вот с «семьей» садился. Да еще пара-тройка человек. Да и поезд стоит всего три минуты. А они так это, словно прогуливаясь, шасть к одним, шасть к другим. Я, вроде, сначала напрягся, а потом гляжу, вроде бы все нормально. Дождался, пока поезд уйдет, и сразу по делам поехал. – Закончил он слегка конфузливо. – Решил, что раньше вечера сюда соваться не стоит, ну, чтобы внимания особо не привлекать.
И он уставился на Олега и подошедшего Прона с затаенным ожиданием похвалы. А глаза у самого блестят, словно у пацана какого, который клад собрался искать. Эх, мужчины!! Голова уж почти вся седая, а туда же, в разведчиков поиграть! Ну, чисто малые дети! Олег ожидания друга оправдал. Похлопал его по плечу, и сказал, что он настоящий герой и молодец в одном лице. Неказистое лицо Михася осветилось довольной улыбкой. А у меня тут же возник вопрос к Прону.
- Если это были Копейщики, а я нисколько не сомневаюсь, что именно они, почему они Антона не разгадали. Ведь сила из мальчишки так и бьет фонтаном. Даже самому слабенькому будет заметна. Ты что, защиту на него наложил? – И тут же сама себе ответила. – Это вряд ли. Там одинарной бы не обошлось, а двойную пацан еще не удержит.
Прон довольно усмехнулся в усы, и лукаво на меня посмотрел. Его взгляд говорил: «Рано ты старика в дурачки-то записала!» Но мой вопрос заинтересовал не только меня. Олег тоже вопросительно уставился на старца, что, мол, за фокус такой. И Прон ответил:
- Все просто. Я понимал, что защита тут не сработает, только хуже можно было сделать. От элементарного сканирования, конечно, защитит. А если там волки, профессионалы будут? Ведь они чужую, наложенную энергию сразу почуют. И это будет, как подпись. Мол, смотрите, я здесь. И вспомнил самое простое, что даже пацан бы мог сделать легко самостоятельно. Я ему сказал, чтобы он все время в уме повторял таблицу умножения. Все время, постоянно. Пока не отъедут на значительное расстояние от этого места. И, видно, он молодцом, все исполнил в точности, как я ему велел.
Мы с Олегом хором с облегчением выдохнули. А я даже послала Прону виноватый взгляд, мол, прости, батюшка, девку кичливую, больше – ни Боже мой! А старец ответил мне лукавым прищуром. Мол, то-то же!
Пока мы так развлекались в гляделки, Михась деловито открыл багажник и продемонстрировал нам его содержимое.
- Вот в этом мешке Наталья собрала вам в дорогу пожрать. Там на первое время всем хватит. – И он ткнул пальцем в довольно увесистый рюкзак, набитый снедью. - А вот тут, я вам свою старую волокушу привез. Она все равно в сараюшке без дела валялась. А вам она, наверняка, пригодится. Вам же этого, - он ткнул пальцем в Паукова, сидевшего с видом сироты на краю крылечка, – тащить по тайге нужно как-то будет. А так, посадите его сюда и с ветерком, можно сказать. И тут еще лыжи для тебя, дед. А то я углядел, у тебя, вроде как, только снегоступы. На них по тайге особо не набегаешься.
Чего уж тут говорить, даже у меня потеплело на душе и защекотало в носу от подступающих слез. Олег крепко обнял Михася и проговорил ему тихо так, что я едва расслышала:
- Спасибо, брат! Век не забуду. Но, теперь мы уж не потеряемся. Будем когда-никогда в гости наведываться. А может, и вы к нам когда соберетесь. Мы как все утрясем, да на место осядем, знать сразу дадим.
В отличие от меня, Михась сдерживаться не стал. Зашмыгал носом и стал, заикаясь, говорить, вытирая тыльной ладонью закапавшие слезы.
- Дак я чего… Ты же знаешь… Я завсегда… Мы все завсегда… Братка Архипка доволен бы был…
На небе уже высыпали и набрали яркость звезды. Нужно было отправляться в путь, иначе этим прощаньям не будет конца. Тревога внутри у меня все нарастала, словно несущийся с горы снежный ком. Плюнув на деликатность и тактичность вместе с ней, я, сначала покашляв, проговорила:
- Олег, время уходит… Нужно торопиться…
Михась расцепил наконец объятья, и суетливо, все еще шмыгая носом, забегал вокруг машины, повторяя, как заведенный:
- Ой… Да, что же это я… Вам и вправду поспешать надо бы. А ну как эти нюхачи сюда заявятся…
От подобной перспективы мне сделалось нехорошо. Да, судя по всему, не одной только мне. Потому что, уже минут через пять, мы закрыли избу Федора и загрузились в машину. УАЗик довольно резво поскакал по улицам поселка, высвечивая фарами сугробы вдоль дороги, да покосившиеся заборы под ними. Вскоре деревня осталась позади, а впереди вырастала, словно грозовая туча из-за горизонта, черная полоса леса. Пауков на каждой кочке подпрыгивал, издавая при этом горестные стоны, способные разжалобить даже самое холодное и каменное сердце. Мое, увы, таковым не было, и, не выдержав, я подсела к нему, и стала придерживать его на ухабах, чтобы его поменьше трясло. Но, кажется, его это никак не подбодрило. Напротив, он принялся стонать и не только на колдобинах, а и на ровной дороге. Я только тяжко вздыхала, да время от времени скрипела зубами на собственную мягкотелость. Наконец, мы оказались на той вырубке, от которой было ближе всего до врат, расположенных у Глухариной пещеры.
Выгрузились из машины и стали прилаживать лыжи к обуви. А Олег отошел немного в сторонку, чтобы попрощаться с Михасем. Не знаю, что он говорил своему другу, но Михась сел обратно за руль, можно сказать, почти не в себе от тоски и грусти. Нам с Проном он кое-как кивнул уже из окна, развернулся на поляне и рванул в сторону дороги, как будто за ним гнались черти. Олег только головой покачал. Я с пониманием и сочувствием положила руку на плечо любимого:
- Не переживай. Вот устроимся, и в гости их пригласим. Теперь-то вы знаете, где друг друга искать. – Потом поправилась. – Точнее, ты знаешь, где их искать.