В 1736 году губернатор Вирджинии Гуч обратился к правительству Пенсильвании в Филадельфии с просьбой официальным, дипломатическим путем сообщить так называемым "Шести нациям", что он, Гуч, желает установить мир между союзными "Шестью нациями", живущими на севере, и так называемыми "чироки" и "катоба", проживающим на юге. И что он, губернатор Гуч, уже договорился, что южные племена пришлют своих представителей к следующей весне в Вильямсбург, и что туда же должны быть приглашены вожди союзных Шести Наций, а на время переговоров должно быть заключено перемирие сроком на год, на что южные племена уже дали свое согласие.
Заместитель губернатора Пенсильвании Джеймс Логан поручил доставить послание к ирокезам Конраду Вейзеру, известному знатоку индейских языков, обычаев и дипломатического протокола, а кроме всего этого штатному индейскому агенту Пенсильвании и официальному другу племен Шести наций. Вейзер отправился в путь со своей фермы в Тульпехокене 27 февраля 1737 года. Компанию ему составили 26-ти летний Штоффель Штамп (Stump) и индеец онондаго по имени Овисгера (Owisgera), который с прошлого лета лежал на излечении в Тульпехокене, но к данному времени уже поправился и был готов возвратиться домой.
Маршрут Вейзера пролегал на север вдоль реки Саскуэханна до места, где она разделяется на Северную и Западную ветки. Здесь они оставили лошадей, т.к. не было никакой возможности переправить их через Западную ветку из-за половодья. Затем путники наведались в резиденцию ирокезского вождя Шикеллами, хранителя южных земель Шести Наций и наместника над покоренными племенами. У Вейзера было с собой письмо от Логана, который просил Шикеллами сопроводить посла в центр ирокезских земель, где на территории племени онондаго горел главный Огонь Совета всего Союза ирокезов. На развилке Саскуэханны, кроме Шиккелами, к Вейзеру присоединился ирокезский воин Тавагарет, который возвращался на родину после похода против южных племен.
Уже в деревне Шикеллами Вейзер и его товарищи начали испытывать муки голода, т.к. много на своей спине не унесешь, зимняя охота у индейцев была не удачной, а припасы давно подъедены. У Вейзера был с собой запас безделушек для торговли (иголки, нитки вампума, и т.д.), но дороговизна съестных припасов в стране индейцев была такой, что за четверть бушеля кукурузы просили маленькое одеяло. В дальнейшем, на всем своем пути к онондаго пищей путникам будет служить только кукуруза (в хлебе, муке или зернах),бобы и иногда кленовый сок.
Современному человеку трудно представить себе все трудности того похода, когда приходилось идти через густые леса, полные талой воды и мокрого снега, довольствуясь скудной диетой из кукурузы и бобов. Путники подолгу искали брод через холодные, полноводные речки и ручьи или ожидали переправ через большие реки (, как правило, в месте слияния больших рек была туземная деревня или проживало несколько индейских семей), когда на их выстрелы в воздух с противоположного берега прибудет каноэ, а потом рисковали утонуть при переправе на хрупком суденышке из-за стремнин и вырванных с корнем деревьев, которые дрейфовали вниз по течению со скоростью беговой лошади.
Постоянное недоедание, холод, мокрая обувь и одежда, плохо сказывались на физическом и моральном состоянии путешественников. В одном случае Шикеллами чуть не упал с высокого обрыва, наступив на ненадежный камень, в другом Тавагарет так навернулся с бревна, перекинутого через овраг, что потерял сознание. Штамп на одной из стоянок (в Ченанго) сказал, что лучше сдохнет, чем продолжит путь, а Вейзер как-то (правда под конец пути) свалился ничком под елку и приготовился умереть от истощения. Люди стали раздражительными и до конфликта со взаимными обвинениями во всех бедах оставалось совсем чуть-чуть.
Из дневника Конрада Вейзера. Ссора на Свирепом ручье
Начало отрывка. 28-го марта мы позавтракали последними остатками провизии, так как полагали, что самое позднее к вечеру, достигнем реки (Северной Саскуэханны, где проживали несколько индейских общин - прим. Ф.Д.З.), и сразу после этого отправились в путь. По-прежнему дул теплый южный ветер, и светило солнце. Мы оставили ручей Тованда по правую руку и около десяти часов достигли потока, называемого по-ирокезки Оскоху (Свирепый, совр. англ. название Шугар-Крик, т.е. Сахарный Ручей).
Это быстрая и стремительная речка, не только потому, что она течет среди гор, но и потому, что теплый ветер растопил снег в горных лесах. Чтобы переправиться через бурный поток, сначала мы срубили высокую сосну, но она не достала до противоположного берега, и ее унесло течением. Индейцы посоветовали нам переправится вброд, держась за длинный шест, но на это я не согласился, потому что вода была слишком глубокой. Мы не знали, что делать, вода стремительно прибывала, и пока мы рубили дерево, поднялась на целый фут. Поскольку нам никак не получалось договориться, что нужно делать, а муки голода сделали всех раздражительными, индейцы начали оскорблять Штоффеля, который, по их словам, слишком труслив, чтобы уговорить меня последовать их совету.
Когда я за него вступился, мне досталось в той же мере. Меня обозвали трусом, который дрожит над собственной жизнью, и готов умереть от голода на этом самом месте, лишь бы не переправляться через бурный поток. Я сказал, что это правда, мы, европейцы, любим свою жизнь, а также жизни наших индейских братьев, которые в свою очередь тоже ценят свои жизни, но часто убивают друг друга, чего европейцы не делают, и поэтому индейцы - жестокие существа, советам которых нельзя следовать в обстоятельствах, подобных нынешним.
Затем они пожелали сделать плот и таким образом переправиться на другой берег. Однако, я видел, что это было невозможно из-за быстроты течения и скал в русле потока. Я сказал им, что раньше всегда следовал их совету, но теперь требую, чтобы они следовали моему и пошли со мной вниз по течению, пока не достигнем тихого места, даже если нам придется выйти к реке Саскуэханна, потому что в долине вода не такая быстрая, как среди холмов и гор. Шикеллами ответил, что я не понимаю, как далеко до реки Саскуэханна, а они это знают лучше меня, и что мой план не выполним.
Все эти доводы были высказаны вождем для того, чтобы меня напугать. Но я знал, что Саскуэханна находится всего в одном коротком дневном переходе, если следовать прежним курсом, потому что я каждый день по нескольку раз сверялся с компасом, а также судил по высоте гор с правой стороны потока, которые уменьшались вниз по течению речки, из чего здравый смысл подсказывал, что человеку не нужно далеко идти, чтобы найти место со слабым течением или вовсе без оного.
Шикеллами ответил, что проводник здесь он, и, что он, как человек, который часто путешествовал этим маршрутом, в то время как я никогда этого не делал, будет переходить там, где сочтет нужным, а если я откажусь, то буду виноват сам, если умру от голода или любого другого несчастного случая. Он также выразил намерение пожаловаться губернатору Томасу Пенну и его заместителю Джеймсу Логану на мою глупость, и в собственное оправдание. Остальные индейцы говорили о том же, особенно Тавагарет, недавно вернувшийся с войны, который заявил, что его гордость не велит подчиняться европейцу.
Я ответил им всем, и в особенности Шикеллами:
Это правда. Губернатор назначил тебя моим проводником, но не командиром, и поскольку ты не хочешь вести меня тем путем, по которому я хочу идти, а именно вниз по течению речки, а также желаешь стать хозяином моих желаний, я освобождаю тебя от твоих обязанностей, и ты можешь отправляться туда, куда пожелаешь. Я буду сам себе проводником, и пойду своим путем с моим попутчиком Штоффелем.
Однако, я расстался Шикеллами с миром, дав напоследок дружеский совет прислушаться к моим словам. Затем я взял свою заплечную сумку и двинулся в путь, за мной последовали Штоффель и онодаго. Шикеллами, увидев, что я настроен серьезно, долго не колебался, и тоже отправился за нами. Остался лишь Тавагарет, который был слишком горд и упрям, чтобы подчиняться бледнолицему.
Мы прошли чуть более мили вниз по течению, когда я заметил, что природа предусмотрела все необходимое для безопасной переправы. Течение сделалось тихим, а в округе росло много сосновых сушин, которые дают самое легкое дерево для сооружения плота. Здесь я сбросил свою сумку и приказал своим спутникам сделать то же самое. Когда они поинтересовались причиной, я ответил, что мы переправимся здесь. Когда Шикеллами огляделся и увидел прекрасную возможность для переправы, он обрадовался, выстрелил из ружья и крикнул, чтобы наш товарищ, оставшийся позади, услышал и поспешил к нам присоединиться.
Мы принялись за работу, и через полтора часа плот из сухих сосновых бревен был готов. Мы благополучно переправились через речку, однако, Штоффелю и онондаго пришлось вернуться обратно на другой берег за двумя забытыми топориками, и все это было проделано без всякой опасности. Некоторое время мы двигались вверх по течению, пока не вышли на тропу. Мои индейские спутники поблагодарили меня за хороший совет и за то, что я так смело сопротивлялся их желаниям.
Мы быстро шли, чтобы к вечеру достичь реки Саскуэханна, где жили несколько индейских семей, и когда мы подошли к указанной реке, то присели отдохнуть. но отдых наш не был спокойным, нас всех беспокоила судьба упрямого Тавагарета, оставшегося позади. Просидев так с полчаса, мы услышали крик, и вскоре из-за деревьев показался Тавагарет. Двигался он со всей возможной скоростью, но очень мокрый.
На его вопрос о том, как мы переправились, онондаго поведал нашу историю, чему он очень удивился и рассказал, как переправлялся сам. Тавагарет. связал несколько кусков сухого дерева, оттолкнулся от берега, но течение было таким стремительным, что несмотря на все усилия с шестом, его снесло к небольшому островку (чуть выше места нашей переправы), где плот развалился и он был вынужден преодолеть оставшееся расстояние вброд по грудь в воде. Я упрекнул Тавагарета за гордость и упрямство. Он признал, что поступил глупо, что слышал нашу стрельбу, но уже был занят изготовлением плота.
Мы продолжили наш путь, довольные тем, что снова оказались все вместе, и в тот же вечер добрались до индейцев, живущих на реке Саскуэханна, где, однако, не нашли ничего, кроме голодных людей, которые поддерживали жизнь соком сахарных деревьев (т.е.кленов - прим.Ф.Д.З.). Однако, нам удалось раздобыть немного жиденького супа из кукурузной муки. У меня с собой было много индейских безделушек для торговли, но я не смог купить ничего съестного. Единственным утешением для меня в этот вечер было то, что все мои замаявавшиеся спутники найдут сладкий сон под защитой кровли. Конец отрывка.
Окончание пути
31 марта Тавагарет покинул группу Вейзера, т.к. добрался до своей семьи, живущей у ручья Овего. Дальнейший путь до онондаго занял 11 дней с 4-х дневной остановкой в деревне Останинки (Osteninky) на реке Ченанго, чтобы передохнуть, раздобыть еды и получить сведения о проходимости местности на последнем отрезке пути.
По прибытии в Онондаго, Вейзер провел несколько советов с ирокезскими вождями, в результате которых Шесть Наций согласились на перемирие с южными индейцами и на проведение мирных переговоров, но только не в далеком Вильямсбурге, столице Вирджинии, а поблизости, в Облани, провинция Нью-Йорк. Не владею информацией по тем переговорам, но судя по тому, что прочный мир с катоба был заключен только в 1751 году, а с чероки в 1767, мирные переговоры были неудачными.
После выполнения миссии, Вейзер, Штамп и Шикеллами отправились в обратный путь 18 апреля, но уже не пешком а на каноэ. Быстрые весенние воды быстро несли наших героев до дома, и уже через 10 дней на развилке Саскуэханны Шикеллами попрощался с Вейзером и Штампом, которые в свою очередь добрались до Тульпехокена к 1 мая 1737 года.
Присоединяйтесь к увлекательным историям эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.