Вы уже, наверное, знаете, что никакой он не международный.
По-настоящему, с полной отдачей всего, что есть в наличии, "праздник 8-е марта, бессмысленный и беспощадный", как называл его мой професcор по русской культуре, отмечают только в России и на постсоветском пространстве.
Муж мой, француз, видел его воочию единожды. И ему хватило на всю жизнь. Было это аккурат 15 лет назад: мне приспичило после защиты прочитать курс лекций о русской эмиграции в альма матер, в родном Академгородкe. А поскольку была я уже слегка беременная, муж взял отпуск и полетел за мной, так получилось, как раз в начале марта.
Уже 6-го он заподозрил неладное: мужчины на улице, в транспорте, а особенно у магазинов проявляли несвойственную им в остальное время активность. Многие заметно навеселе.
На 7-е у нас были билеты в театр. Обратно ехали на метро поздно вечером, и муж удивился, что цветочные киоски до сих пор открыты (я не стала ему говорить, что работать они будут всю ночь, потому что делают за этот праздник почти всю годовую выручку). Муж поддался общему порыву и купил тёще тюльпаны.
Пережив вручение подарков мне, маме, бабушке и сестре, многочасовое застолье с родственниками и необходимость повторять всем встречным соседкам - "с праздником!" - муж сделал вывод, что 8-е марта в России, это как Новый год, День Святого Валентина и Праздник мам одновременно.
Во Франции 8-е марта - обычный день, не выходной, и помнят о нем только особенно активные феминистки, которых рано утром приглашают на радио поговорить о Кларе Цеткин и Розе Люксембург, а потом они выходят на улицу и раздают листовки, чтобы напомнить француженкам, что у них есть права.
Женщину здесь не поздравляют с тем, что она женщина. Есть Праздник мам, Праздник бабушек. День влюбленных. Остальные - мимо.
Все мои знакомые русские девочки приучили мужей, что 8-го марта нужно как минимум подарить жене цветы. Тогда весна удачно сложится. Есть такая народная примета.
Сколько я их перевидала здесь за четверть века - французских мужских сердец, по которым летящей походкой прошлись мои соотечественницы.
Когда преподавала в институте, наш шеф каждый год устраивал рабочий ужин, на котором мы разбирали дипломников. Один коллега, полковник спецслужб в отставке, много чего в жизни повидавший, и завел этот разговор:
- Можно, конечно, ошибиться и принять русскую женщину за француженку, но ровно до того момента, пока женщина не начнет двигаться.
- А что, - спрашиваю, - русские женщины двигаются как-то по-особенному?
Ответ его заглушил рев мужских голосов:
- Да-а!
Даже неудобно стало перед коллегой-француженкой, доктором философии, которая вздрогнула от неожиданности. Пойду, думаю, от греха, помогу шефу дипломы донести, а они тут успокоятся пока.
Шеф, известный философ и социолог, был маленький, кругленький, и все время, сколько я его знала, боролся с лишним весом. Вот и теперь, вместо того, чтобы цивилизованно воспользоваться лифтом, он пыхтя, поднимался по лестнице. Я корячилась рядом, медленно впечатывая шпильки в мрамор - черное платье-футляр ниже колен было таким узким, что его одобрила бы и Мэрилин Монро.
- Господи, Ксения! Ну зачем носить такие платья? Вы же в нем еле идете? - не вытерпел философ.
- Затем, что жизнь слишком коротка, чтобы их не носить, месье, - просто ответила я шефу, а заодно и самой себе на вопрос о русских женщинах.
С наступающим нас, девочки! Продолжаем двигаться в задуманном направлении по-особенному, как умеем только мы.
И тогда весна обязательно сложится удачно!