Прочитав соловецкие воспоминания Феоктисты Эклер, Адъюнкт-профессор делится своими впечатлениями об этих местах.
Для части московской интеллигенции конца 1970-х – начала 1980-х гг. было два самых культовых места – Коктебель в Крыму и Соловки. Мне тоже посчастливилось побывать тогда на Соловках - и зимой, и летом.
С 1980 года я работал инженером в лаборатории при кафедре Геофака МГУ, которую в тот год закончил. И вот в зимние студенческие каникулы 1981 года наша кафедра организовала выезд научного студенческого общества, с преподавателем, его помощником (коим был я) и примерно 10 студентами-добровольцами на две недели на Соловки. Там, в музее-заповеднике работал один из наших выпускников.
Добирались самолетом из Архангельска. Нас разместили в одном из помещений бывшего монастыря - оно был отапливаемым, рядом находились какие-то службы музея. Монахов там тогда, конечно, не было. Все дни мы проводили на лыжах - колесили по южной и центральной частям Большого Соловецкого острова. Оценивали возможность зимнего лыжного туризма - по глубине снега и сочетанию скорости ветра и температуры воздуха (измеряя охлаждающий эффект) - в разных ландшафтах: в еловых лесах в глубине острова, лесах у побережий, на открытых берегах и мысах.
Кстати, по климату там зимой не намного холоднее, чем в Москве. Но зато мы видели северное сияние! Соловки тогда оставили очень сильное и грустное впечатление – после лагерей было много разрухи, в одном из корпусов бывшего монастыря стояли старые нары. А на одном из бывших храмов я лично видел вместо креста звезду, точнее – контур звезды, сложенный из колючей проволоки. Помню, ужасался тогда символизму этого знака.
В конце лета того же года я приехал на Соловки уже на месяц - начальником маленькой группы, включающей еще двух аспирантов - бывших однокурсников. Командировка наша снова касалась темы развития туризма (отчёт о ней, кстати, стал моей первой самостоятельной научной работой). В тот раз мы плыли от Архангельска на местном пассажирском корабле (для экзотики).
Мы плавали на весельной лодке по каналам на Большом острове, любуясь лесными полянами, по которым вместо цветов были рассыпаны красные шляпки многочисленных грибов-подосинников. Ходили в пешие маршруты, иногда нас подвозили на машине музея в дальние точки, типа Голгофы или Секирной горы.
Как-то раз нас забросили на моторке на Заяцкий остров на пару дней, но начался шторм, и мы застряли там на несколько дней. Спали прямо в часовне на полу (были свои спальные мешки) и готовил еду на костре поодаль. В том числе пытались варить грибной суп на солоноватой воде из моря. Получилось совсем невкусно. В начале шторма к нам на остров пришла ещё одна моторная лодка - сборщиков водорослей, но отношения с ними не задались. Мы практически не общались, и они жили в стороне, в каком-то старом амбаре у берега. Зато на Заяцком мы видели знаменитые лабиринты и даже ходили по ним, пытаясь вообразить себя их древними строителями.
На Соловках встретили нашего выпускника, работавшего до этого с подводными археологами в гавани монастыря. С его гидрокостюмом и аквалангом по очереди погружались в Белое море, но только в садках, чтобы в случае, если запаникуем, не уплыли в открытое море и не потерялись.
Садки – это небольшие морские заливы, которые монахи отгородили от моря стенами из валунов, с просветами между камнями - для свободной циркуляции воды. Там они держали живую рыбу. Таким образом, они не зависели от погоды, и в случае шторма на море могли сравнительно выловить рыбу в садке. В таком садке мы и плавали вместе с любопытным тюленем. Наш аквалангист показал трюк: у нас была лодка, и мы выехали на ней на середину садка и потом легли на ее дно. Любознательный тюлень, обнаружив, что не видит людей, подплыл к лодке и заглянул внутрь. Мордочка с усами, выглядывающая из-за борта, до сих пор осталась в памяти.
Вот такое чудо – это тоже нерпа, как и те, что живут в Белом море.