Дорога петляла между дюн, и иногда за этими жёлтыми холмами я видел море. Море, настоящее, мощное, суровое, манящее своими тайнами Балтийское море. Конечно, у нас тоже море, пусть всего лишь и Финский залив, однако и он может устроить неприятности с острыми ощущениями, но после семи лет на Тихом океане, для меня залив слишком уж пресный. Эмоции не те, если вы меня понимаете.
В Паланге меня ожидал номер в гостинице, короткий привал, а потом путь мой лежал в Клайпеду. От Паланги до Клайпеды езды минут тридцать, но встречу с моей заграничной любовью мы назначили в гостинице, в которой когда-то останавливался Иосиф Бродский. Символизм ситуации подкупал своей однозначностью, да и о славе курорта Паланга я был наслышан. Я понимал и интерес моей избранницы, в родной Клайпеде она была бы скована обилием неудобных вопросов на мой счёт от друзей и родни, стоило нам только попасться им на глаза. Собственно, Клайпеда не являлась конечной точкой путешествия, планировались выходные в Калининграде, где уже был забронирован номер в гостинице, и свёрстан план экскурсий и вечернего досуга.
День и вечер в Паланге промелькнули словно падающая звезда, и всё, что я запомнил, так это ощущение резкого холодного ветра и мелкое сечение песка по щекам, когда стоял на берегу и смотрел как одна волна накатывала на пустынный осенний пляж, чтобы уступить место следующей волне, которую через мгновение постигнет та же участь. В такие минуты я очень отчётливо чувствую дыхание времени, узнавая в этих картинках биение планетарного пульса. У Земли ведь всё как у нас, хотя, если правильней, то скорее у нас как у неё, просто мы слишком уж большого о себе мнения.
Моя спутница очень хорошо меня понимала, не торопя меня, никак не показывая, что холодно, что подобной картиной её не удивишь, что в отеле нас ждёт уютный номер для всех тех безобразий, что так приятно скрашивают сложные жизни взрослых людей. Редко такое бывает, когда люди так уютно чувствуют себя в компании друг друга, когда не надо объяснять, почему ты застыл, почему тебе так важно молчать сейчас, что ты хочешь увидеть в холодных брызгах балтийских волн. Они просто находятся рядом, становясь частью твоего мгновения, и это делает их самыми близкими нам.
Так мы и стояли, пронизанные красотой и простотой момента, на дощатом настиле, спускающемся от пешеходной улицы к самому морю. И именно поэтому я так явно помню это мгновение в Паланге. И ночь, полную безумной страсти, соскучившихся друг по другу мужчины и женщины, знающих толк в искусстве физической близости я тоже помню, как всё-таки прихотлива наша память.
А утром был солнечный завтрак в столовой, вкусный и сытный, без вычурности, а именно такой, каким я себе его представлял незадолго до того, как отправился в путешествие.
Я вообще люблю представлять свои путешествия, не продумывать, а именно представлять. Это разные вещи, тут про эмоции и впечатления, а пик волнительных ожиданий наступает накануне выезда, и это единственная причина моей бессонницы. Лежу в постели и думаю о предстоящем приключении, а потом утром, когда путешествие начинается, я спокоен и готов к любым поворотам. Так уж я устроен, и сколько помню себя, всегда так у меня и происходит.
И вот, оставив уютную гостиницу, мы мчимся на паромную переправу в Клайпеду, чтобы, оказавшись на Куршской косе и побродив по её дюнам, ехать в Калининград. И был музей Моря в старинной крепости, и белоснежный песок пляжа, и узкая дорога, и семейство кабанов, важно переходящих трассу, и обед в таверне в маленькой деревушке с труднопроизносимым названием Йодкранте, и поход на гору Ведьм, где внезапно для самих себя мы поменяли планы на выходные, решив, что Калининград подождёт, а вот Польша, похоже, наконец-то дождалась нашего визита.
Так одной далёкой осенью, пронзив на своём тогдашнем авто словно бронзовая молния несколько стран, я оказался в городке Фромборг, в котором четыреста лет назад жил и работал Николай Коперник. Ведьмы ли тому виной, или наша бесшабашная тяга к приключениям, но столь резкое изменение маршрута подарило нам ярчайшие эмоции, несколько старинных храмов, воскресную мессу в костёле, сочную хрусткую сладость осенних яблок, вечер с видом на самый большой замок Европы в Мальборке, римские дороги и «последних солдат вермахта».
Вселенная улыбнулась нашей внезапности, и сделала свой ход, когда сообщение от моего непредсказуемого шефа отправило меня в Минск, и мои чудесные выходные перетекли в трудовые будни. Спутница, которая в моих мемуарах проходит под псевдонимом «Заграничная Любовь», оставила меня в Каунасе, а я рванул в Минск, но это совсем другая история.
