Раиса поняла, что переход начался.
Процесс шёл совершенно естественно, без паники и шока. Наоборот, было ясно, что происходит что-то очень важное и нужное.
Исхудавшее бессильное тело всё ещё дышало, но сознание входило в другие слои существования.
Тревожный страх перед пустотой и неизвестностью ушёл, когда сегодня утром Раиса встретилась с братом.
Брат был младший, любимый. Он погиб, едва ему исполнилось 19 лет, и Раиса всю свою жизнь бережно хранила память о нём. Она увидела брата всё тем же смеющимся мальчишкой. Он звал Раису за собой и пообещал, что всё будет хорошо. Нужно только всегда выбирать идти на свет.
Эта встреча наполнила Раису покоем и теплом дома.
Несмотря на то, что границы стирались, Раиса видела, как в комнату вошла Ольга. Принесла какую-то еду. Но на еду уже не было сил.
— Оля, в шкафу висит розовое платье. Наденьте на меня, когда станете хоронить.
— Мама, ну что ты? Ты выкарабкаешься.
Раиса чувствовала, что должна сообщить Ольге что-то очень важное. Но всё то, что она оставляла здесь и чему когда-то придавала важность, стало мизерным и незначительным. А выразить словами захватившее её ощущение громадности и величия бытия она не умела.
Напряжение утомило её.
— Мама, поспи.
Раиса проваливалась всё глубже. Дыхание слабело и нить, соединяющая её с миром, в котором была прожита целая жизнь, становилась всё тоньше. В один момент Раиса больше не смогла удерживать эту громоздкую иллюзию плотного мира. Нить оборвалась. Дыхание остановилось.
Раиса испытала удивительное чувство свободы и парения.
Она увидела своё тело, которое показалось ей старым изношенным скафандром, и её захлестнула смесь скорби, любви и благодарности.
Снова зашла Оля. Присела на край кровати, вглядываясь в Раисины черты. И вдруг громко заплакала.
— Мама, не оставляй.
«Зачем она плачет? Всё же хорошо. Я здесь, я в порядке!» Раиса приблизилась к Ольге и стала её утешать. Ольга не слышала. Раиса пробовала кричать и трясти Олю. Но ничего не происходило.
Раиса вошла в остывающее тело, которое уже трудно было назвать своим, и из всех сил постаралась подать какой-нибудь знак. Мёртвое тело оставалось неподвижным.
«Я всё вижу, слышу, я чувствую, думаю, но ничего не могу сделать». Олино несчастье мучило и удерживало Раису.
Вспомнились недавние похороны близкой подруги, где женщины зачем-то причитали и плакали. Стало понятно, как была тяжела для умершей эта энергия страдания. В то время, когда так нужны ясность и сила для движения в новом, пока непонятном измерении.
— Оля, отпусти…
Продолжение следует…