Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Да! Князь Пётр Андреевич и в самом деле вполне осязаемо присутствует едва не в каждой второй публикации "Русскаго Резонера". И дальше будет. И целый цикл о нём написан. И можно, пожалуй, даже упрекнуть меня в некотором насильственном - за счёт читательского времени и внимания - протежировании Вяземскому. Ну и пусть. Тем более, я не смог не воспользоваться собственной недавней новацией - циклом о киноипостасях знаковых исторических личностей, чтобы и туда нынче не пригласить нашего князя. И, конечно же, уважаемых подписчиков канала. S'il vous plaît, дорогие гости!
Впервые при набрасывании портрета героя публикации не стану... а ничего не стану! Те несколько десятков постоянных читателей, что неизменно с "Русскiмъ Резонёромъ" уже почти три года, знают о князе Петре, возможно, и побольше автора. Так что остаётся лишь предварить наше блуждание по старым (и не очень) фильмам ремаркою сожаления о том, что все редкие кинообразы Вяземского намертво связаны с... конечно, с Пушкиным. "Пушкин с Вяземским дружил" - это не только шутка Шпаликова. Это - если угодно - устоявшаяся мифологема, более всего укрепившаяся в умах в годы Советской власти. Вот так, да... Дружил, но чего-то там недодружил. Не уберёг, не пресёк, не заметил, или вообще сделал вид, что не заметил. После, конечно, убивался. Потому и пожалуйте, ваше сиятельство, на самые высокие книжные полки, да ещё и вторым рядом - там, где пыль вечная и никто не "шарит жадным взглядом". Надо ли пояснять, что каждое появление Петра Андреевича на экране неизменно было связано с "другом"? Впрочем, pardon, одно - с Лермонтовым, и это было здесь (любопытствующие обяжут меня, избавив от лишней работы). Поскольку в своё время на канале был небольшой цикл, посвящённый Пушкину в кино ("ВСЕ НАШИ ПУШКИНЫ"), то также не вижу смысла обстоятельно комментировать уже рассматривавшиеся картины. Наша "ягодка" сегодня - только Вяземский!
Итак, немая фильма "Поэт и царь" 1927 года. В роли князя Петра - актёр Крымского Русского театра Леонид Ткачёв. И хотел бы напомнить зрителю о других его работах в кино, но их только четыре, и все они - эпизодические. Так что маленькую роль Вяземского можно назвать пиком кинокарьеры исполнителя. Даже если учесть, что - как и полагается "ненадёжному другу" - Пётр Андреевич появляется лишь ближе к концу, у постели умирающего, и в числе прочих. Могу ошибиться, но, кажется, он даже не упоминается в титрах (кино-то немое), так что угадать - кто там суетится среди встревоженных визитёров в пушкинской квартире - можно лишь по сугубым и верным приметам. У Вяземского - причёска и очки. Стало быть - точно он!
Понятно, что сколь-нибудь серьёзно рассматривать такого князя мы не станем. Обозначился - и слава богу.
Прошло без малого 20 лет, и Пётр Андреевич явился к нам уже более основательно - хотя бы со словами. Правда, их немного. Фильм "Глинка" 1946 года. Там, где Пушкина неожиданно играет... Пётр Алейников. "Здравствуй, милая моя..." В сцене, где Глинка жалуется - дескать, музыки набралось у него уже порядочно, а сюжета - нет, князь Пётр в исполнении знаменитого уже тогда Михаила Яншина полулежит на диване и молча всё курит... курит... слушает... Возникает даже крамольная мысль: а что же он так такое курит? Уж не гашиш ли?
Прослушав одну из мелодий, Жуковский предлагает тему Ивана Сусанина. "Куда ты ведёшь нас? Не видно не зги! Сусанину с сердцем вскричали враги!" - вдохновенно подвывая, подхватывает Вяземский. Он так увлечённо декламирует, что чуть не наделал пожару, размахивая своей трубкой. Впрочем, неловкость и неспортивность князя известна. Уже лучше, но, право, почему-то думается, что сам Пётр Андреевич оскорбился бы, увидя себя на экране именно таким.
Странно, но в ещё одной постановке о композиторе Глинке - 1952 года - режиссёр Григорий Александров решил вовсе обойтись без Вяземского. Как же так? Жуковский - есть. Гоголь - есть. Одоевский - есть. Грибоедов даже. Граф Виельгорский. Вяземского - нет. Вероятно, что-то личное. Недостоин.
Пожалуй, одно из лучших киновоплощений князя Петра Андреевича (как, впрочем, и киновоплощения едва не всех исторических персонажей из обоих противостоящих "лагерей") случилось в вольной экранизации пьесы Булгакова по сценарию замечательного ленинградского историка и литератора Якова Гордина "Последняя дорога" 1986 года. "О Пушкине без Пушкина" - находка великолепная и... едва ли не самая верная. Всё одно, сколь-нибудь точно хотя бы ухватить переменчивый образ поэта не удалось никому, да и, полагаю, не удастся: слишком велик соблазн оклеить кого-то достижениями постижёрской мысли, придать ему нервозности и принудить к декламации стихов или выдержек из писем. А вот с его окружением попробовать можно: оно более "тактильно" и пластично. Зимний тёмный вьюжный Петербург - в помощь. И - вышло! Вяземским в "Последней дороге" стал ювелирно точно попавший в эту роль актёр БДТ периода всесоюзного величия этого театра Вадим Медведев - красавец, умница, Онегин из фильма-оперы 1958 года и лучший инженер Телегин из лучшей же экранизации "Хождений по мукам".
Его Вяземский - умён, эмоционален и... противоречив. Тот самый "дуализм", из-за которого и нельзя причислить князя Петра к "друзьям" Пушкина, а всего лишь к "окружению" пойман создателями картины идеально. Не сомневаюсь: ежели бы режиссёр и труппа зашли бы чуть дальше рамок пьесы, и сняли бы сцену отпевания, в ходе которого Вяземский бросал в гроб перчатку и бился в конвульсиях на полу (чего, по всей вероятности, в реальности всё-таки не было) - о, это был бы один из лучших моментов! Медведев бы сделал это!!!..
Не смогу удержаться, чтобы в очередной раз не высказать "Последней дороге" ещё несколько запоздалых комплиментов. В своё время картина получила весьма разнополярные отклики. Своё "фи" высказали историки: дескать - того не могло бы быть, это было иначе, такие-то стихи не могли цитироваться... Кому-то не понравились вплетённые в тело сюжета выдуманные персонажи вроде корнета Чичерина и безымянного коварного кавалергардского ротмистра. Время, однако, расставило свои акценты, и сегодня "Последняя дорога" - едва ли не главная классика кинопушкинианы. Смотреть её без периодического щипания в носу невозможно - если, конечно, случайный зритель не фанат сериала "Елизавета" и не подписан в "телеге" на Инстасамку. А созданные образы Уварова, Дубельта, Нессельроде, Геккерна, Жуковского, Данзаса, Дантеса, Веры Фёдоровны Вяземской и Александрины Гончаровой теперь уже едва ли не каноничны. Скажи "Уваров" - перед глазами встаёт лицо Альберта Филозова. Произнеси "Жуковский" - видишь Александра Калягина, выходящего к притихшей толпе с короткой и страшной фразою: "Пушкин... умер"
И ещё... На вкус и цвет, конечно... Но, по скромному моему суждению, здесь - лучшая, самая прекрасная и достоверная Наталья Николаевна. Бог даже с ней - с её красотою, но как Елена Караджова психологически точна в сцене истерики! Вот в это - веришь. И в ростовщика Шишкина в мастерском исполнении Михаила Глузского. И в выдуманного корнета Чичерина. И в циничного кавалергардского офицера - одного из идеологов написания "диплома", такого, каким сыграл его ещё один удивительный питерец - Александр Романцов.
Дань восхищения изумляющим портретным сходством Вяземского и актёра Михаила Жигалова в забытой телеэкранизации пьесы Рощина "После дуэли" 1990 года я выражал буквально недавно - в исследовании воплощений на экране образов Лермонтова. Драматургически выверенный ход - не показывать Гения, а говорить о нём - здесь также сработал великолепно. Жаль, что постановку теперь не показывают вообще, а то, что есть в Сети, смотреть из-за душераздирающего качества и без содрогания невыносимо. Я буквально заставил себя продраться взглядом сквозь крупнозернистое изображение на экране и то, что увидел, мне понравилось. Как и Пётр Андреевич... наверное. Такая "заброшка", по-моему, - явная несправедливость! То есть, "Бабник-2" посмотреть в Сети можно, а "После дуэли"...
Завершаем знакомство с киноипостасями князя Петра идеальным образцом того, как снимать ни про Пушкина, ни вообще о ком-нибудь... не нужно. Даже, если вас заставляют. Даже если продюсер шуршит многими нулями в инвалюте. Просто - откажитесь. Показаться миллионам ряженым истуканом - невелика честь, и заслуга - весьма сомнительного свойства. "Пушкин. Последняя дуэль" 2006 года - претенциознейшее историческое скоморошество, которое и вспоминать бы не стоило, если бы оно не затрагивало напрямую "наше всё". Да и всех, кто его окружал - заодно. Кстати, Вяземского - тоже.
Такого... омерзительного Вяземского, каким он предстал а "Последней дуэли", и нарочно было бы не выдумать. Чего стоит лишь сцена, в которой в драбадан нетрезвый (!!) Пётр Андреевич выходит в халате к сделавшему служебный визит в его дом Дубельту. "О, я вижу, что у вас rendez-vous!" - пьяно покачиваясь, неискренне удивляется первый, видя вместе генерала и Веру Фёдоровну... В запое - стало быть. С горя. Бывает. Понять можно. Только не здесь. И не Вяземского. Нет, Пётр Андреевич, конечно, Бахуса вовсе не чурался - по молодости, правда. И с графом Толстым Фёдором Ивановичем, бывало, упивались до полного изумления. Но не на пятом десятке же - камергер, статский советник, вице-директор департамента... Тьфу на вас - создатели этой кинопомойки. Так и тянет, припомнив прогоняющую женихов по наущению Кочкарёва гоголевскую Агафью Тихоновну, крикнуть "Пошли вон, дураки!"... и желательно с грязной половой тряпкой в руках.
Вяземские у нас кончились. Впрочем, не совсем... В 1981 году Эльдар Рязанов буквально извлёк из-под пропылённых покрывал его стихи в картине "О бедном гусаре замолвите слово", и мы заново открыли для себя "Друзьям" ("Я пью за здоровье не многих..."), "Я пережил и многое, и многих..." и "Хандру". Правда, и тут Эльдар Александрович умудрился назвать князя "другом Пушкина", но, полагаю, попрекать комедиографа за трафаретность мышления мы не станем - хотя бы за то, что вообще мог бы или не отыскать этих стихов, а то и вовсе сам что-нибудь написать вместо Вяземского.
Заключить же наш кинопортрет хочу не совсем обычно... Князь Пётр Андреевич был натурою своеобразной, мучимой сомнениями, перенесшей множество утрат, прожившей сразу несколько эпох, подверженной внутренним ревизиям пережитого... И не чуждой страстям. Вплоть до того, что не на шутку вздумал было приударить за вдовою... "друга", получил - понятное дело - довольно жёсткий отлуп, а на старости лет влюбился в... собственную приёмную внучку. Нешуточно так влюбился. Вот строками, посвящёнными как раз последнему его "предмету" я и завершу. Это умно, в меру эпатажно, иронично и... ёмко. Как, впрочем, и всё, что связано с Вяземским и его "лихой судьбой".
Горжусь и радуюсь я вами,
И словом — счастье для меня,
Что мы, сочувствуя сердцами,
Ещё к тому же и родня.
Но вечно что-то закорючкой
Глядит в моей лихой судьбе:
В вас рад я любоваться внучкой,
Но деду я не рад в себе.
Киносудьба князя Петра явно несправедлива к своему оригиналу. Причём - до обидного. Впрочем, если призадуматься... а у кого из исторических персонажей эта самая киносудьба задалась? Вот то-то и оно... А нам же остаётся лишь зыбкая неверная надежда на то, что кто-нибудь когда-нибудь как-нибудь... Но, будучи реалистом, рискну всё же вспомнить Некрасова: "...Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе..."
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие публикации цикла "Выборочная киноантология интересных персонажей отечественной истории", а также много ещё чего -в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании