Глава 3.
Первая ночь в доме матери выдалась беспокойной. Погруженный в тяжёлые мысли, долго не находил себе места и бродил из угла в угол по тёмной комнате. Я думал о покойной маме, вспоминая её жестокость ко мне. Снова и снова рассматривал странные записи на стене, не понимая их значения и связи со мной. И задавался одним и тем же вопросом: «Для чего я здесь?» Ближе к полуночи, решив, что с меня на сегодня хватит самобичевания, потушил свечи и лёг спать.
И стоило лишь сомкнуть глаза, как вновь услышал зов. Мне доводилось слышать его и ранее в своих мрачных сновидениях. Будучи ребёнком, я представлял, будто он исходит из моего радиоприёмника. В своих снах нажимал кнопку выключения, и всё прекращалось. Благодаря такому трюку со временем зов исчез. Однако после кончины матери зов вернулся, и воображаемая кнопка выключателя более не срабатывала. Сны изменились, став осознанными. И этот самый зов, что призвал меня в дом матери, сегодня прозвучал настолько требовательно, что я не мог ему сопротивляться.
Поднявшись с кровати, я устремился к нему. Невероятно, насколько быстрыми были мои движения. За считанные секунды я пересёк двор, промчался через посёлок и очутился у леса. Здесь, вдохнув полной грудью прохладный ночной воздух, ощутил наполняющую моё тело силу. Непреодолимое желание потянуло меня в дебри леса. Стремительно двигаясь вперёд и с лёгкостью ориентируясь в темноте, оказался в самой его глубине. Ночная тайга завораживала. Я замер, ощущая присутствие диких зверей и оставаясь незамеченным для них. Мой слух непостижимым образом улавливал малейший звук, а глаза замечали то, что ранее не приходилось видеть.
Бородатая неясыть взмахнула крыльями и стремительно полетела вниз. Ухватив в цепкие когти наивную мышь поднялась ввысь и удалилась во мраке. Лиса, что таилась всё это время, желая подкараулить ту самую мышь, обескураженная, тихо скрылась в кустах можжевельника. В нескольких километрах от меня стая волков, учуяв добычу, спешно и жадно втягивая воздух, начала преследование. И вскоре вожак, издав протяжный вой, сообщил об успешной охоте.
Окружённый лесом и бродящими в его округе хищниками, я не испытывал страха. Моё сердце наполняло трепетное упоение. Завороженный происходящим и могущественной силой в своём теле, я не мог насытиться новыми ощущениями. Эти чувства можно было сравнить с мучившей организм долгое время жаждой, которую, наконец-то удалось утолить.
Неожиданно за спиной я почувствовал дыхание и лёгкое прикосновение чьей-то руки, нерешительно протянувшейся к моему плечу. Я обернулся. Тёплый ветерок, подобно женской ладони, с небывалой нежностью скользнул по моему лицу.
— Кто здесь? — никого не обнаружив рядом, окликнул я. Ответа не последовало. Всматриваясь в глубину леса, я был твёрдо уверен: за мной наблюдают. И кем бы не являлся это человек, показываться не желал.
В следующее мгновение до моего уха донёсся утренний клич петуха. Внутреннее чутье подсказывало: пора возвращаться. Сумерки растворялись в первых лучах света. Наступал новый день.
Открыв глаза, впервые минуты не мог сообразить, где нахожусь. В доме всё так же веяло скорбью, но что-то определённо изменилось во мне самом. Присев на кровать, вспомнилось ночное приключение. Оглядел себя, одежду. Всё было ровно так, как и вечером. «Неужели, произошедшее со мной всего-навсего удивительный сон? — рассуждал я, умывая лицо холодной водой. — Больная фантазия сумасшедшего разума? Не иначе. Вот уже и сам собой разговариваю!»
— Тук - тук! Проснулся? — донёсся голос Василины за моей спиной.
—Ты как вошла? — удивленно спросил я, вспоминая, что запирал на ночь дверь.
— Ногами, — спокойно ответила девушка. И, выставив на стол таз с пирожками, добавила: — Бабушка с утра напекла. Велела тебе снести. Голодный, признайся? Ешь, пока горячие. Бабулечка моя знатные пирожки делает. Тебе с чем? С картошкой, капустой или с повидлом?
— С картошкой, — пробубнил я, продолжая смотреть на распахнутую дверь, недоумевая, почему внутренний затвор оказался открыт.
—Да кусай уж! – прикрикнула Василина.
Взяв тёплый пирожок и откусив, я расплылся в довольной улыбке. Он и впрямь оказался вкуснейшим. К тому же, едва попробовав угощение, я понял, насколько сильно проголодался.
— Ммм, блаженство, — простонал я. — Передай бабушке мою признательность. И скажи, что у неё золотые руки!
— Сам скажешь. Она приглашает тебя сегодня к нам на ужин.
Я не успел ответить, как Василина опередила меня:
— Отказ не принимается!
Пока я с жадностью уплетал принесенные пирожки, девушка с интересом рассматривала мои вещи. Пройдя в зал, задумчиво остановилась у злосчастной стены. Её тонкие пальцы обводили нацарапанные надписи. Особенное внимание девушки привлекла цифра два. Наблюдая за ней, я желал одного: лишь бы не задавала вопросов, на которые у меня нет ответов.
Василина сердито нахмурилась. «Сейчас начнётся!» — подумалось мне. И, приготовившись к неприятным расспросам, я никак не ожидал услышать от неё следующее:
— Уныло у тебя, — произнесла Василина, потеряв интерес к надписям.
— Не могу не согласиться с тобой, —облегчённо вздохнул я.
— Ну, до вечера, — поспешила она к выходу. И вдруг, обернувшись, обхватив мою шею руками, предостерегая, прошептала на ухо: —Бойся из тьмы на тебя смотрящих!
Я не успел опомниться, как Василина выскочила за дверь, оставив меня недоумевать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!
