Не намеревался писать о рассказе «Бежин луг» по той же причине, что и о «Хоре и Калиныче» – слишком уж заезжен он различными хрестоматиями. Но перечитал и так проникся живыми характерами пастушков и всей этой, как будто праздничной, слегка таинственной и дружелюбной атмосферой «ночного», этого маленького детского мирка, временно, всего на одну короткую июльскую ночь, спрятавшегося от большого мира; где дети вольны поступать по своему разумению, без оглядки на взрослых, что понял – надо, обязательно надо написать что-нибудь хорошее по этому поводу.
Место действия рассказа – Чернский уезд Тульской губернии. Кстати говоря, в самой Черни и ныне стоит памятник Толстому и Тургеневу; если ехать из Москвы, то по левую руку. Оба писателя, уроженцы соседних губерний, Тульской и Орловской, стоят рядышком и мирно беседуют. Различить их легко: у Льва Николаевича борода побольше, а Иван Сергеевич повыше ростом. Свояченица моя, Любаша, 1953г.р., по сию пору уверена, что это – К. Маркс и Ф. Энгельс.
Но вернемся к теме. Прекрасный июльский день, весьма художественно изображенный автором в начале рассказа, незаметно подошел к концу: «…вечерняя заря погасла. И в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился наконец вернуться к себе домой».
Однако, добраться до дома оказалось не так просто: заблудившись в наступивших сумерках, наш охотник несколько раз менял направление, принимал то вправо, то влево, проходил зарослями кустов, пересекал узкие и глубокие долины (спустившись в одну из них он почувствовал неприятную, неподвижную сырость, точно он вошел в погреб; густая высокая трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью; ходить по ней было как-то жутко), оказывался то в поле, то в роще… «Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча; казалось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота. …С каждым мгновением надвигаясь, громадными клубами вздымался угрюмый мрак». Стало ясно – заблудился совершенно. Легавая собака Дианка ничем не смогла помочь, Ермолая не было рядом. Осталось одно – идти прямо, наудалую…
Благодаря счастливой случайности наш герой избег падения с вершины крутого и высокого холма; перед ним открылся сквозь едва прозрачный сумрак ночи бесконечный простор: у ног его лежала обширная равнина, окаймленная полукругом широкой реки, тускло поблескивавшей в лунном свете. Местность эта славилась «в наших околотках под названием Бежина луга».
Любознательный путешественник и ныне может посетить Бежин луг, если не проскочит соответствующий указатель, пересекая Чернский район или, лучше сказать, уезд, по федеральной трассе «Крым».
Охотника приютили деревенские мальчишки, пригнавшие ночью табун лошадей на кормежку и водопой. Всех мальчиков было пять в возрасте от семи до четырнадцати лет.
Если вы, господа читатели «Записок», добрались до «Бежина луга», ничего не пропустив, то, конечно, убедились, что Иван Сергеевич Тургенев не только и, быть может, не столько пейзажист, натуралист и, для красного словца добавим, передвижник, но и тонкий физиономист и портретист. Думаю, вам запомнились, словно кистью Тропинина написанные, портреты Ермолая, Хоря, Калиныча, мельничихи Арины Тимофеевны, Степушки, помещика Радилова, однодворца Овсянникова, охотника Владимира и других. С удовольствием сообщаю, что впереди вас ожидает целая картинная галерея, составленная из портретов самых разных героев «Записок охотника».
Пять мальчиков-пастушков, Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня из этой же галереи. Художественно, с большим вниманием к деталям и в целом к облику, выписаны их характеры, лица и вся внешность. Впрочем, о характерах их мы больше узнаем из их же разговоров. Главные рассказчики – Ильюша и Костя; старший мальчик, Федя, снисходительно слушает и направляет беседу; Павлуша по складу характера более склонен действовать, а не говорить; маленький Ваня мирно подремывает под своей рогожкой. Разговоры, как водится у мальчиков, ведутся в основном о материях сверхъестественных и чудесных: о русалках, домовых, леших, водяных, привидениях, оборотнях, о Тришке-антихристе и о прочих, столь милых русскому сердцу, сельских поверьях.
Время от времени, где-то в отдалении, «раздается протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся наконец, как бы замирая». Звук этот словно служит иллюстрацией к только что прослушанной в безмолвии истории о русалке и слободском плотнике Гавриле. Мальчики вздрагивают и переглядываются.
За подобными разговорами незаметно проходит большая часть недолгой летней ночи; постепенно угас костерчик, вместе с ним угасла и беседа мальчиков, сладкая дремота затворила и уста, и глаза. Задремали и сторожевые собаки, лошади, наевшись травы, тоже лежали, понурив головы… Все спало.
Но это еще не конец рассказа. Вам еще предстоит очнуться от короткого сна вместе с автором, попрощаться со спящими мальчиками, и пойти по длинной дороге, вдоль дымящейся туманом реки, наслаждаясь свежим июльским утром.