В тот день о сказках не думалось. Горько и тоскливо думалось о Яромире. Надо же было увидеть его у ручья так внезапно! Одно дело – быть готовой к встрече с ним, и совсем другое – быть не готовой. Когда Дарина предполагала или предчувствовала возможность встречи, она успевала собраться, выставить перед собой щит хладнокровия, который хоть не был достаточно прочным, но всё же защищал её от магнетического воздействия Яромира. От него исходило такое мощное, пронизывающее излучение мужественности и силы, что, оказавшись перед ним несобранной, незащищённой, Дарина мгновенно заболевала. Болезнь эта, словно дикий вьюн, жёстким стеблем опутывала и сдавливала все внутренности так, что без боли дышать было невозможно. Только на второй или на третий день хватка ослабевала, и Дарине становилось легче, мыслям свободнее. Но что бы она ни делала, о чём бы ни думала, за всем и вся ощущала в себе присутствие этой болезни, притихшей до поры до времени. От неё невозможно было избавиться. Можно было только научиться с ней жить.
Стук копыт, фырканье лошадей, скрип повозок, топот человеческих ног, взвившаяся к небу песня на одном краю, плач ребёнка на другом – всё это не в лад, невпопад звучало над ползущей общиной, словно её движение сопровождал оркестр сумасшедших музыкантов. С выступлением это «звуковое сопровождение» гремело бодро, но уже к истечению первого часа пути бодрость рассеялась вместе с утренней прохладой. Солнце – неутомимый небесный костёр – разгоралось всё жарче, выпаривая из людей силы.
– Дочка! – умоляюще прошелестело за спиной.
Дарина обернулась.
– Помоги, дочка! – упавшая на четвереньки старуха вцепилась в Дарину слезливым взглядом. – Ноги подкосились…
Седые, взмокшие от пота волосы старухи растрепались, как у лешачихи, портретами которой вечерами пугали детей, чтобы они не убегали далеко от общины. Дряблая, покрытая коричневыми пятнами рука костляво тянулась к палке, служившей посохом и укатившейся в сторону.
Дарина, морщась от брезгливости, подхватила старуху под потные подмышки и попробовала поднять на ноги, но не смогла оторвать от земли ни на миллиметр.
– Погоди. Дай мне палку, – попросила старуха и, ухватившись за неё – свою верную спутницу, попыталась встать самостоятельно. Палка неуклюже вырвалась из рук, пробороздив по земле кривую полосу.
«Помогите, кто-нибудь!» – хотела позвать Дарина, но просить о помощи было некого: мимо тащились, ползли, из последних хватая впалыми ртами воздух, такие же чуть живые старики. Те, кто помоложе и посильнее, ушли далеко вперёд, до них уже не докричаться.
На мгновение Дарина успела испугаться и разозлилась на старуху: что если община уйдёт, а они останутся? Что тогда делать? Как догонять своих с таким неподъёмным грузом?
Старуха сухо заплакала, несколько мелких слезинок выкатились из глаз и тут же впитались в морщинистые щёки.
– Не дойти мне… Не дойти. Даже издали перед смертью не увидеть Благодатные Земли… Отец, когда умирал, сказал: «Мне не посчастливилось, но ты-то обязательно дойдёшь!» А вот уже и я не ходок…
– Сомневаюсь, что до них вообще можно дойти, – зло вырвалось у Дарины.
Старуха не придала значения её словам, как взрослые не придают значения глупостям, что лепечут маленькие дети.
– Сто-о-о-ой! Сто-о-о-ой! – прогромыхало над головами путников. Община, скрипя, неохотно, остановилась. Тем, кто шёл позади, причина остановки была не видна.
– Что там? Что? – многоголосо покатилось с хвоста к голове.
– Благовестники! – прикатилось в ответ оттуда.
– Благовестники! – подхватила старуха.
Это известие придало ей духу, глаза лихорадочно загорелись на измученном лице. Одной рукой она дотянулась до посоха, другой ухватилась за штанину Дарины.
– Не дойду, так хоть послушаю напоследок!
Встречу с Благовестниками утомлённые путники всегда воспринимали, как праздник. Побросав рюкзаки, повозки, лошадей, песни, разговоры, мысли, они рассаживались по обочинам дороги. Благовестники разбредались среди людей и начинали рассказывать о Благодатных Землях. Их рассказы, слово в слово повторявшиеся при каждой встрече, люди внимали с таким благоговением, как будто слышали впервые. Они могли бы и сами рассказывать их друг другу, но это не дозволялось. Только Благовестники, потомки тех, кто нашёл Благодатные Земли, имели такое право.
Дарина с повисшей на ней старухой кое-как доковыляла до кучки стариков, сгрудившихся у ног высокого, полного человека с копной чёрных с проседью волос и такой же, чёрной с проседью бородой, облепившей его лицо, словно грязная мыльная пена. Было в его облике что-то устрашающее, но голос звучал мягко и так вдохновлённо, как будто этот Благовестник сам лично видел Благодатные Земли и только что оттуда вернулся.
– Много столетий назад все люди жили оседло одной огромной общиной, – обводя паству глазами, не говорил – почти пел он. – Но однажды пришла к ним беда: большая туча спустилась на них с неба, три дня и три ночи выла она и метала огненные молнии, а когда рассеялась, увидели люди, что земля стала суха и тверда, как камень, и не родит она больше плодов, а вода в реке прогоркла и обезрыбела. Собрал тогда Старейшина отряд из самых лучших мужей и отправил их искать место для переселения общины. Долго ходили мужи по дорогам и бездорожью, отощали, ослабли и, когда уже отчаялись найти пригодное место и готовы были упасть замертво, открылись перед ними Благодатные Земли. В Землях тех, сказывали они, трава мягкая, как перина, повсюду диковинные деревья растут со сладкими плодами. Сорвёшь плод, глядишь – а на том месте уже два новых. Реки там чистые-чистые, рыбы в них видимо-невидимо. Зверья разного по полянам скачет… Но ни одна тварь другую не ест, мирно живут, резвятся. Не жарко там, и не холодно, и ни о чём человеку заботиться не надо. И воздух там, как нектар, который от всех недугов исцеляет: и от телесных, и от духовных, – стариков молодит, молодых мудростью напитывает, скверну из мыслей изгоняет. От того царит там мир, любовь и блаженство.
Благовестника слушали чуть дыша, боялись нечаянным вздохом или шевелением спугнуть прекрасную картину, которую тот виртуозно писал словами и голосом. Дарина тоже заслушалась и так ясно увидела всё, о чём он полуговорил, полупел, что даже, кажется, почувствовала целительную силу того воздуха. Она словно разделилась надвое, телом оставшись тут, а душой переместившись туда. Сомнения, мучившие её, отступили, и стало легко и ясно в голове: ну конечно же Благодатные Земли существуют! Если даже на расстоянии они способны так благотворно влиять на человека, то как же их может не быть?
Старуха, державшаяся за плечо Дарины, отняла руку, чтобы вытереть намокшие щёки. Это вернуло улетучившуюся половину девушки обратно под исходящее жаром солнце в гущу липких, неприятно пахнущих старческих тел.
Что же ей теперь делать со старухой? Самый лучший и простой вариант – потихоньку уйти, пока все слушают Благовестника, ведь старуха ей никто. Не бросят, поди, свои, придумают что-нибудь сами. Но, несмотря на злость и самооправдательные доводы, Дарина знала, что уйти не сможет. Что даже если уйдёт, брошенная старуха всё равно останется висеть на её шее в дополнение ко всему, уже висящему там.
Продолжение здесь: Червь сомнения