В Омской области, в стороне от оживленных магистралей, между четырех озер раскинулось село с необычным названием «Крестики». А вокруг – настоящий заповедный край, где до сих пор обитают дикие лебеди, енотовидные собаки и лисы.
Текст: Елена Мачульская, фото: Александр Бурый
Здесь традиционный уклад жизни держался дольше, чем в других деревнях края. В Крестиках сохранилась уникальная сибирская певческая традиция. И едва ли не каждый дом украшают удивительные «космические» ковры.
СРЕДИ ОЗЕР
Никто точно не знает, когда было основано село. По одним данным, это произошло в 1787 году, по другим – в 1822-м. Также никто не даст ответа на вопрос, почему оно возникло на периферии – вдали от остальных поселений. Ближайшей к Крестикам деревней является Пресновка, до которой 24 километра.
Откуда пришли первые поселенцы, тоже неизвестно. На территории нынешнего Оконешниковского района селились и переселенцы из-за Урала, и русские сибиряки из Тарского, Тюменского, Тобольского уездов. Известно, например, что село Оконешниково, возникшее в самом начале XIX века как крестьянская заимка и отстоящее от Крестиков на 35 километров, заселялось преимущественно рязанцами и туляками.
Наряду с характерным диалектом некоторые особенности женского костюма свидетельствуют о переселении основателей села из южных губерний России. Передник тут именуют «запоном», предпочитают яркие и смелые сочетания цветов, а еще имеет место беспримерное для Сибири количество «загранишных» ситцевых платков, сохранившихся от прабабушек. Сами же жители Крестиков называют себя «чалдонами» (также «челдон» или «чолдон». – Прим. ред.) – людьми с Дона. «Шли люди, переселенцы, земли свободные искали, чтобы были плодородные. Они зашли в Пресновку, но там их не приютили, чудом переночевали в каком-то бедном домике на окраине. А утром им сказал мужчина, который там жил: вы отсюда уходите, у нас чужаков не любят – убьют и закопают. И они пошли дальше. Шли-шли, видят: стоят крестики – могильные кресты. Ну, кто-то раньше шел, умерли люди, похоронили их, а остальные дальше пошли. Вот они и обосновались там – не где сейчас деревня, а за озерами. А потом пожар пришел из Казахстана, степи горели, и селение их погорело. Они тогда подумали и стали дома строить между четырех озер: огонь не переберется через воду», – рассказывает жительница Крестиков, потомственный мастер Ольга Серикова.
...За окном «Нивы» проплывают степные просторы, березовые колки, и наконец небо, будто опрокинутое на землю. Это знаменитые озера – Горькое, Тришкино, Старое, Новое. «Здесь можно жить – и лес, и вода рядом. Сейчас вот с левой стороны – это соленое озеро Горькое, а справа – пресная вода. За деревней в березовой роще колодец есть, очень хорошая вода была, – поясняет Ольга Васильевна. – Лебедей сейчас не видно, они с малышами где-нибудь»...
На въезде в село – стела с колосом и лебедем. Едем по центральной улице. Когда-то здесь так заносило снегом дома, что приходилось выходить во двор с лопатой и раскапывать проход, чтобы открыть дверь в сарай и накормить скотину. Рассказ о снежных заносах Ольга Васильевна прерывает, чтобы проинструктировать водителя: «За этим вот поворотом ДК будет справа, можно туда прямо подъехать».
Типовое здание сельского Дома культуры было построено в 1970-х годах, недавно его отремонтировали и обновили – обшили сайдингом. Ничем не примечательно оно только снаружи. А внутри – изумительное ковровое многоцветье! Ковры здесь повсюду.
«Сейчас пойду в свою «келью», – сообщает наша спутница.
Ольга Васильевна удаляется, и через несколько минут к нам выходит уже другой человек – «чалдонка» в традиционном платье и барановском платке (см.: «Русский мир.ru» №1 за 2021 год, статья «Симфония красного цвета». – Прим. ред.). И приглашает: «Пойдем в ткацкий...»
«КОСМИЧЕСКИЕ» КОВРЫ
Комната действительно заставлена ткацкими станками. «Вот это «новоделы». Это – старые, жители нам их принесли. А есть вот такие, очень старые, с геометрическим орнаментом, наверное, 1940-х или даже 1930-х годов. За этим станком работаю я. Видите? Станок датирован 1884 годом, украшен резьбой – раньше красоту любили. А за этим станочком у нас дети работают», – проводит нам мини-экскурсию Ольга Васильевна.
Удивительные ковры здесь тоже повсюду – с разноцветными звездами и яркими цветами на черном фоне. Мягкие, пушистые, ладонь в них утопает.
Интернет утверждает, что тюменское ковроткачество сегодня является «единственным в России сохранившимся промыслом ручного ковроткачества». Но ковры в Крестиках – наглядное опровержение этого утверждения. Ведь на тюменские ковры здешние совершенно непохожи, их объединяет разве что черный фон. В Крестиках никогда не ткали ковры с сюжетными узорами, с изображением животных, которые встречались на старинных тюменских коврах. А цветочные мотивы, также характерные для тюменских ковров, здесь появляются только в 1950–1960-е годы.
То, что в других деревнях ушло в небытие, в Крестиках по-прежнему в порядке вещей. «Мы до сих пор красим нити такой же краской, которой красили наши бабушки. На прошлой неделе краску мне женщина передала из Омска. Там ей эту краску другая женщина отдала, сказала, что у ее бабушки, которая тоже жила в Крестиках, краска такая сохранилась», – объясняет Ольга Васильевна.
Рядом со станком – коробочка с разноцветной шерстью, поделенная на секции. Она очень похожа на коробку с красками. «Пряжа на «лапшу» такую режется и потом завязывается. А вот это основа, это уток – между рядами мы его прокладываем. Хотите попробовать? Здесь ничего сложного нет». Кто ж откажется? С плохо скрываемым восторгом сажусь за станок. Действительно, все оказывается проще, чем казалось. И первый узел со второй попытки получается завязать именно так, как нужно.
Мастера из Крестиков повторяют в своих работах старинные орнаменты. На ковре, в создании которого я участвую, вырисовывается нечто ромбовидное. Такой ромб или ромб с крючками, напоминающий женскую фигуру, называется «круг». Есть еще «звезды» и «поднос». Последний мотив полностью соответствует своему названию. А совершенно сказочное дерево с огромными цветами именуется «березка». Кстати, типичных мужских знаков – например, того же «коловорота» – на крестинских коврах нет и никогда не было.
Коврами в Крестиках издавна покрывали сундуки – «яшшыки». Кстати, исследователи называют ромб с крючками женским знаком, быть может, этот распространенный геометрический мотив играл роль оберега. И когда хозяйка покрывала ковром сундук, то в дополнение к замку реальному снабжала хранилище самых ценных семейных вещей замком магическим. Сундуки, покрытые ворсовыми коврами, и по сей день являются обязательным предметом интерьера дома в Крестиках.
«Раньше были деревянные диваны, наши предки называли их «канапель». И на канапель эту стелили ковер: в будние дни стелили изнаночной стороной, а в праздник на лицевую поворачивали», – рассказывает Ольга Серикова.
А вот настенных ковров в крестьянском быту не было. И на пол их не стелили – о таком даже помыслить не могли. Слишком много сил и времени мастерицы тратили на их изготовление.
Между прочим, ковры были важной частью приданого невесты. «Чем больше троек, тем богаче свадьба. А тройки запрягали в кошовки, кошовки устилали вот этими коврами. И не только кошовки, могли даже и на лошадку какой-нибудь накинуть коврик, если день морозный», – продолжает рассказ Ольга Васильевна.
Да, главная функция у ковров в Крестиках была вовсе не утилитарная, а декоративная, знаковая. Непростую крестьянскую жизнь украшали разноцветные звезды и причудливой формы галактики в темном космическом пространстве. Ковры были зримым напоминанием о празднике и радости.
НЕ ТКАТЬ, А КЛАСТЬ
Потом пришли иные времена. Традиция не прерывалась, но стала угасать. А затем интерес к ковроткачеству оживила пришедшая в села... городская мода, в которой ковры считались предметом статусным. Молодые женщины стали учиться старому мастерству и начали ткать ковры, опираясь на свой вкус и фантазию. В новых коврах совмещалось несовместимое, архаичные мотивы соседствовали с новомодными – цветочными, в одном «поле» использовались разные «языки». Но скоро старинные узоры вытеснили заимствованные с печатных городских вышивок маки, розы, хризантемы, подсолнухи…
Когда город стал диктовать моду на паласы и настенные ковры, в Крестиках стали ткать напольные дорожки (здесь их тоже называют «коврами»), покрытия для диванов и кресел, настенные ковры (при изготовлении которых сшиваются две тканые части). Для основы стали использовать синтетические нити, но для ворса по-прежнему пряли и красили шерсть.
После 1970-х ковры ручного ткачества вышли из моды, и ткацкие станки разобрали за ненадобностью. Но в 1990-е в поиске местных брендов администрация района поддержала инициативу директора сельского Дома культуры Фаины Краснопольской, создавшей объединение «Веретёнце», чтобы возродить угасшее ремесло. Через десять лет Фаина Харитдиновна стала главой сельской администрации, и на то, чтобы заниматься возрождением промысла, у нее не осталось времени. Ткацкий станок по-прежнему стоял в здании ДК, но фактически стал предметом интерьера.
Все изменилось, когда директором Крестинского дома культуры стала Лилия Марченко. «Мало таких людей. Она горит своей работой. Она и повариха, и портниха, и руководитель ансамбля», – говорит Ольга Серикова, пока я разбираюсь с нитями и станком. Дело продвигается быстро – узелок за узелком. А потом – внезапно: «Это уже я столько сделала? Даже не верится». Без ошибок, конечно, не обходится, но их, к счастью, можно быстро исправить. «Процесс очень сильно затягивает, особенно когда начинаешь рисуночек, – улыбается Ольга Васильевна. – Сама не замечаешь, как сделаешь рядок – складешь. У нас говорят не «ткать», не «вязать», у нас говорят «класть ковры», потому что нитка кладется поверх основы – одна за другой», – поясняет мастерица.
В этих коврах нить ворса прокладывается над двумя смежными основными нитями, а затем оба конца будущего ворса снова прокладываются между этими нитями таким образом, чтобы сделать полный оборот вокруг них. Концы их выводятся на лицевую сторону, формируя ворсовую поверхность на каркасе «ткани», состоящем из льняных нитей основ и утка. После каждого ряда пропускаются нити утка, а затем с помощью берда весь ряд плотно прибивается к предыдущему.
Но до этого будущий ковер еще нужно основать, да «основать не просто так, а там нужно считать»: «вот здесь по 30 зубчиков разделены ниточками, это «бердо» называется. А эти 30 зубчиков называются «пасма», у нас здесь, допустим, 8 пасмов или 7, в каждом этом пасме должно быть 30 ниточек. Мы считаем, сколько нам пасмов надо, вот отсюда все и исходит. Какой величины бердо – такой ширины будет ковер».
От столь увлекательного занятия меня наконец отвлекают стоящие в углу старинные прялки совершенно музейного вида. Оказывается, мастерицы сами прядут шерсть. «Сами прядем, сами красим. Здесь у нас старенькие анилиновые краски всех цветов радуги. Пряжу готовим прямо из руна. Сейчас я вам покажу, как мы прядем». Ольга Васильевна садится за прялку – современную, электрическую, нажимает педаль. Прялка жужжит. Кажется, что нить тянется сама собой. Очень хочется самой попробовать, но страшновато: а вдруг я что-нибудь испорчу? «Если что-нибудь испортите, мы это уберем потом, и все, – улыбается Ольга Васильевна. – Нажимаете на педаль, берете и тянете, даже скручивать не надо, надо просто тянуть равномерно». И вот сама собой вытягивается толстоватая нить. Шерсть чуть-чуть липкая. Непривычное занятие завораживает.
Потом Ольга Серикова демонстрирует еще одну составляющую процесса создания ковра – нарезку пряжи. «У нас есть специальные палочки, мы берем ниточку и наматываем на палочку, сколько нам нужно. Намотали полную палочку, берем ножичек, разрезаем аккуратненько, и все. А есть у нас палочка большая – процесс тот же, но кусочки длиннее получаются почти наполовину. Потому что первая, та, что покороче, для основного ковра, а вторая – для кисточек. Потом по цветам их в коробочку раскладываем».
Коврами Ольга Васильевна занимается с раннего детства. «Я еще маленькая была, во всяком случае, считать не умела. Не знаю, сколько мне было, может, 5 лет. И меня мама, допустим, посадит и говорит: «Давай вот от этой зелененькой до этой зелененькой клади черную». Вот я сижу, колупаюсь... Ко мне внучки приезжают, вот одна только в школу пойдет. Так она с нетерпением ждет, когда приедет в деревню: «Баба, можно я с тобой пойду на работу – ковры класть».
Традиция здесь не просто живет, она – неотъемлемая часть жизни.
РОСКОШЬ ЧАЛДОНСКИХ НАРЯДОВ
А в коридоре на диванчике уже собралась весьма колоритная группа с кошкой – директор ДК Лилия Марченко и участницы фольклорного коллектива «Молодица». «Это наша знаменитая Дуся, она присутствовала на открытии ДК после ремонта, у министра культуры на руках была. Ее первой в здание запустили», – сообщают мне первым делом. Кошка и вправду ведет себя как настоящая знаменитость, величественно прохаживаясь по коридору. «Знаете, даже когда мы на сцене поем, она выходит такая важная и проходит перед нами. Как по подиуму идет. Она тут главная, а мы заместители».
Чалдонские наряды потрясают своей яркостью – это настоящий цветник. Женщины в селе Крестики очень долго старались одеваться «по старинке», вопреки всем тенденциям нового времени. Здесь еще в 1960-е годы в подпоясанных тканым «опояском» шабурах ходили «управляться» со скотиной, «на выход» вязали варежки с «чалдонским узором», белые чулки. Шили и носили платья старинного фасона – с кокеткой впереди и облегающей отрезной спинкой. У каждой крестинской чалдонки хранились, использовались и постоянно пополнялись целые коллекции платков самого разного назначения, размера и качества.
В 1970-е годы настоящий фурор в культурном пространстве Омской области произвел аутентичный ансамбль «Чалдонцы» – все его участницы выступали в подлинных одеждах своей молодости или доставшихся им от матерей. Ведь крестинские женщины бережно хранили в «яшшыках» свои и «мамины» платья, «парочки», юбки с «фанбарами», расшитые переднички. Теперь эти наряды обрели вторую жизнь в этнографических коллекциях Омской областной общественной организации «Центр славянских традиций», Центра русской традиционной культуры и краеведческого музея села Оконешниково.
«Парочки» у нас есть, но бабушкины, мы их не надеваем, храним. Сами шьем традиционные платья, вышиваем фартуки», – поясняет Лилия Викторовна. Она сама шьет костюмы и для взрослого, и для детского коллективов. А я, глядя на нарядных чалдонок, начинаю жалеть, что приехала в джинсах – юбка здесь была бы куда уместней. Но меня тут же успокаивают: «Сейчас мы вас оденем».
В крестинской версии костюма сибиряков-старожилов было два варианта: заимствованная у городского населения «парочка» или платье с передником. Праздничный вариант шился из шелка, его дополнял шелковый же передник с тамбурной вышивкой или с машинным кружевом.
Да, в таком наряде – в повседневной вроде бы версии – ощущаешь себя совсем по-другому...
«БЕСКОНЕЧНЫЕ» ПЕСНИ
О пении крестинцы говорят «играть песни»: «Люди думают – вот ведь какие бездельницы: как ни погляди – всё себе сидят на лавочке у ворот да играют песни…»
«Поем мы уже не так, как пели бабушки, но пытаемся, – поясняет Лилия Марченко. – А бабушки пели всегда. В поле идут – поют, с поля идут – поют, за ковром сидят – поют. И вечерами на лавочке пели. У нас это на слуху всегда было, поэтому легко петь».
Чалдонские песни протяжные. Причем помимо лирических неторопливо, нараспев поются и свадебные, и хороводные песни, и романсы. Известный омский фольклорист Ефим Аркин записывал фольклор крестинцев в 1980–1990-е годы. «Мой дедушка Аркина учил плясать. Он пел, Аркин записывал песни, и пляски записывал», – подхватывает Ольга Серикова.
До сих пор пение и рукоделие в Крестиках связаны неразрывно.
Певческий стиль села Крестики впитал и переплавил в течение полутора веков особенности разных фольклорных традиций: отдельные элементы указывают на наличие как севернорусских, так и южнорусских фольклорных элементов. В 1972 году директор сельского Дома культуры Фаина Краснопольская из знатоков традиции организовала фольклорный ансамбль «Чалдонцы». Сегодня внуки и правнуки участниц этого коллектива поют в ансамблях «Молодица» и «Чалдонята», которыми руководит Лилия Марченко.
Исполненные даже малым составом и спонтанно чалдонские песни производят очень сильное впечатление – настолько они необычны и непривычны. Из старинной песни «Что же ты, калина...» нам спели всего три куплета. «Наши крестинские песни бесконечные, очень много куплетов. Просто вы устанете слушать. Мы на каком-то фестивале были, нам сказали – обрезать».
Крестинские частушки тоже «бесконечные»: последняя строчка куплета, повторяясь, становится началом следующего. «Зоя знает очень много частушек. У них сидели на лавке и до вечера пели. Это наш кладезь тоже, – говорит Лилия Викторовна. – Зоя Найденова родом из Крестиков, Людмила Скворцова выросла здесь, ее ребенком привезли родители – по переселению в 1955 году. Потому она уже наша – крестинская».
К фольклору в Крестиках приобщаются с малолетства. «Дети песни слышат – им тоже интересно. Они как говорят? Это наши песни, наши платья, это то, чем надо гордиться, – рассказывает Лилия Марченко. – Когда мы поем – душа отдыхает и радостно становится».
А еще здесь особый говор – по-прежнему в ходу чалдонские слова. «Допустим, если скажут «достань картошки хруской» – это значит, что нужна крупная картошка. Или, к примеру, уже зима, вечер, закрыли двери на крючки. И стучит кто-то. Скажут: «кто-то торкается». «Анадысь» – значит неделю назад. «Давеча» – то есть прошло несколько часов. «Намедни» – вчера или позавчера. «Покуль» – это значит «пока».
За несколько часов общения понимаешь, что в Крестиках живут совершенно особенные люди. Поражает то, насколько любят здесь свою землю. Да, пока есть люди, которые так любят свой край, пока есть такие удивительные заповедные места, у России есть будущее.
