В нашей стране творчество американского писателя Роджера Желязны (1937-1995 гг.) популярно не слишком. И тому есть ряд объективных причин. К российскому читателю он продирался со скрипом, публикаций в советское время было – по пальцам пересчитать. А в годы «свободословия» труды Желязны попросту терялись в ворохе вываленной на прилавки литературы, и, не привыкшие к разного рода капиталистическим «заманухам», мы чаще выбирали по одёжке, нежели по уму: предпочитали яркие, броские переплёты с полуголыми девицами, надеясь на такое же «вкусное» содержание.
Даже сейчас попроси иного книголюба, съевшего над фантастическими томами не одну тонну картофельного пюре с котлетками и подливкой, вспомнить что-нибудь из литературных трудов Мастера, и в лучше случае он ответит: «Хроники Амбера». А то и вовсе промолчит. В худшем же скажет, что место Желязны – в психиатрической лечебнице, а его книги – плод больного воображения. Впрочем, так говорили про многих гениальных творцов их современники и потомки, банально не доросшие для прохождения «очередного уровня». Вы же, дорогие читатели, уверен на все сто, доросли. А посему встречайте: почётнейший гость «Вязниковского Книгочея» Роджер Желязны!
О глобальных работах Мастера мы (очень надеюсь и верю) поговорим в другой раз, сегодня же в центре внимания малая проза – рассказы и притчи. Именно рассказы открыли для Желязны путь к признанию и славе, и первая номинация на престижнейшую премию «Хьюго» (ежегодная премия за достижения в области научной фантастики. – Прим. авт.) была присуждена писателю за рассказ «Роза для Экклезиаста» 1963 г. С него и начнём.
Необычно, незнакомо. Эти слова и теперь часто всплывают в голове, когда даже не читаешь, а перечитываешь Желязны. Нетрудно представить, какой эффект эти работы производили в 60-х годах прошлого века. Особенно если учесть, что западная фантастика переживала тогда творческий кризис: одна за другой штамповались космические оперы, эталонные герои с бластерами наперевес защищали человечество от разного рода угроз, и так из сюжета в сюжет, от книги к книге... Объелись, знаете ли, а у кого-то и вовсе выработалась аллергия. Про фэнтези же практически не заикались, после говардовского Конана считая жанр скорее мёртвым, чем живым, а уж работать в нём – было сродни моветону.
Роджер Желязны (и параллельно с ним несколько легендарных фантастов, в том числе и Майкл Муркок) вдохнул в мировую фантастику новую жизнь, умело соединив науку и магию (как вам робот-вампир или роборотень в «Стальной пиявке»?!), классические основы и собственные открытия. Лихой, но прямолинейный сюжет, где герой продирается сквозь толпы злобных пришельцев, сменился внутренней борьбой, в которой человек противостоит богам и познаёт самого себя. Если, разумеется, он Человек.
В «Розе для Экклезиаста» читатель раскрывает загадку угасающей марсианской цивилизации. Жители четвёртой от Солнца планеты лишились способности к зачатию, а значит, обречены на вымирание. Главный герой – землянин, лингвист и полиглот – живёт в марсианском обществе, изучает письменность, знакомится с культурой, традициями и верованиями и... незаметно для себя влюбляется в инопланетянку. В ожидаемом соитии представителей двух цивилизаций – никакой пошлости и даже будоражащего разврата Филипа Фармера. Все скорее напоминает миф и легенды многих народов о сошедшем с небес боге и овладевшем смертной женщиной. Ирония в том, что бог не мог отказаться, его умело загоняли в ловушку любви, и «охотники» получили желанный «трофей» – живой плод и надежду на возрождение.
Да, мифологией – переосмысленной и переложенной на фантастические сюжеты – в творчестве Желязны пропитано буквально всё. Мастер получил отличное образование, прекрасно разбирался в предмете, и чтобы его понять, нужно обладать потрясающей эрудицией. Возможно, это ещё один фактор непопулярности Желязны в массах. К примеру, в рассказе «Любовь: мнимая величина» душевные терзания героя тесно переплетены с греческой и скандинавской мифологиями. Но читателю ещё предстоит догадаться, что перед ним – Прометей и клюющий печень орёл, недвижимый бог Локи и его верная жена Сигюн, держащая чашу под ядовитыми клыками змеи... Наказание за любовь, наказание за право быть человеком.
Не все рассказы Мастера равноценны, встречаются и откровенно слабые вещи, которые, похоже, Желязны писал походя, чтобы добыть пару долларов. Впрочем, это проблема любого творца, поставившего свой гений на коммерческие рельсы. К чести писателя, даже проходные вещи у него не просто читабельны, но и поучительны. Так, в коротком рассказе «Когда боги бессильны» миф о шкатулке Пандоры заиграл свежими красками: Желязны даёт понять, что надежда, приютившаяся на дне коробки – не спасение, а жесточайшее из наказаний человечества. Когда ей не суждено сбыться.
Поэзия. Да, Желязны – всегда и во всём поэт, пусть и не разбивающий рассказы, повести и романы на привычные глазу строфы. Музыка, пусть и еле слышно, звучит в каждой строке, каждом слове... Однако не знаю, насколько она помогает взглянуть на мир глазами Мастера, да и возможно ли это вообще? Быть может, не так уж неправы были те, кто ставит знак равенства между гением и психом? Увидеть красоту в ядерном взрыве – это ли не безумие?!
«Освобождённый гриб рванулся в небо. Исполинская туча вздымалась к небесам во всей своей демонической мощи атомного цветка-убийцы.
Планету больше не закрывали белые стаи облаков, с её лица сползли остатки зелени и голубизны. По поверхности пробегали, искрясь и подмигивая звёздами в вышине, сверкающие цепочки огней, и оттуда, как в танце сказочных фей, поднимали к небу свои лепестки, переливающиеся всеми оттенками нежнейше чёрного цвета, благоухающим ароматом ультракороткого излучения, пышные, пенящиеся и мерцающие своей хрупкой, утончённой красотой атомные орхидеи.
- Это чудо... чудо! О, как великолепно!
- Да. Это самое прекрасное из того, что я только видел во Вселенной...
- Наверное, планеты и существуют для того, чтобы распуститься только один раз... Но разве этого мало?..» («Когда расцветают бомбы», Р. Желязны).
Антон АГЕЕВ.
#книгочей
#роджер желязны
#рассказы
#лучшие книги
#фантастика
#мифология
#психология
#марсиане
#притчи
#атомный взрыв
