Этюд № 2 (из 89)
Несмотря на то, что после валившего всю ночь снега к расчистке трассы ещё не приступали, к совещанию поспели вовремя; Владимир Михайлович даже успел свой рапорт на стол секретарю генерала подложить.
Военные комиссары, съехавшиеся со всей области, «тусовались» у входа в Дом офицеров, встречая каждого вновь прибывшего одним и тем же вопросом:
– Ты не в курсе, чего это нас собрали? Неделю ж назад были на занятиях!
Каждый подъезжающий в лучшем случае в ответ, пожимая плечами, рассказывал, с каким трудом он бензина на эту поездку наскрёб, в худшем – очень долго употреблял ненормативную лексику, выражая свое отношение не только к проклятым империалистам, но и к родному командованию.
К Маковею подошёл его давний товарищ – военком отдалённого сельского района:
– Михалыч, привет! Ты, вроде, тут поближе к верхам, есть у тебя предположение, за каким х… бесом…?
– Есть! Со мною прощаться будете!
– А куда ж это тебя, если не секрет?
– А чего тут скрывать, всё равно узнаете! Ухожу военкомом на Воронежскую область.
– Да иди ты со своими приколами!
– Зря не веришь – сейчас сам убедишься! Ладно, пошли козырные места занимать, а то вон, видишь, уже генерал едет!
Комиссары, завидев чёрную генеральскую «Волгу», потянулись к входной двери, по пути разбрасывая недокуренные сигареты в разные стороны – урны, как всегда, на своём месте не было.
Совещание началось, как обычно, с осмотра внешнего вида и попытки его приведения в соответствие с требованиями воинских уставов, но, вопреки обыкновению, процедура эта завершилась очень быстро и без каких-либо последствий для любителей нарушать правила ношения военной формы одежды.
Как только военкомы расселись в небольшой аудитории, генерал после краткого приветствия сообщил им о том, что в здоровой, в целом, семье военных комиссаров области завелись хитрож… личности, обвиняющие государство в невыполнении перед ними, любимыми, каких-то там обязательств.
– А какую ты сам государству пользу принёс, что спрашиваешь от него отдачи? – перелопатил наполеоновскую сентенцию облвоенком и уставился испепеляющим взором на сидящего за вторым от трибуны столом Волоховецкого военного комиссара.
Полковник Маковей медленно встал из-за стола и уже открыл, было, рот, чтобы коротко изложить перечень своих заслуг и стойко перенесённых тягот и лишений, но его внезапно перемкнуло, и рот сам собой закрылся, клацнув зубами.
Действительно, а какая от него была польза государству? Развороченная в Афгане осколком мины задница, как оказалось, пострадала зря – не за то воевали. Из тех полутора тысяч ребят, что он за девять лет своего воеводства призвал в армию, трое погибли в Чечне, один с «Курском» утонул, десятка полтора сидят в тюрьме; домов не строил – всё время жил на казённых квартирах, если везло. От всей деятельности военкомата району, а, стало быть, и государству – одни убытки, никакой прибыли. Так что на риторический вопрос генерала в современной дерьмократической стране, не желающей кормить собственную армию, ответ мог быть только один.
Владимир Михайлович поднял глаза от столешницы, изобразил преданность во взгляде и рубанул ждавшему ответа облвоенкому:
– Так точно, товарищ генерал, вы правы – пользы стране за 24 года службы я никакой не принёс, и поэтому ухожу! – и сел, не дожидаясь разрешения.
Генерал, не ожидавший столь быстрого окончания дискуссии, отшатнулся от кафедры, что-то нечленораздельное хмыкнул себе под нос, несколько секунд вертел головой, словно спрашивая зал, кто здесь прав, потом коротко махнул рукой и, уже как бы соглашаясь, бросил в сторону окна:
– Ну и хрен с тобой, уходи!
После минутного молчания, обращаясь к сидящему в первом ряду своему кадровику, сказал с ехидцей:
– Рахимов, вот тебе и кандидатура для командировки в Воронеж! С такими настроениями на фиг он здесь нужен; пусть едет в эту чёртову бригаду и разбирается с нашими призывниками, пока его документы по инстанциям ходят! А ты, – это уже Маковею, – завтра же едешь в Воронеж. Там в части от наших осенних призывников отказываются: все десять человек с декабря в госпитале лежат и к службе не годны; наша комиссия, якобы, заведомо больных пропустила. Вот тебе и дембельский аккорд: доказать обратное и вернуться с победой. Не сможешь – уволю по несоблюдению контракта с твоей стороны; повод найду, можешь не сомневаться. Рахимов, иди, выписывай ему командировку и проездные – завтра чтоб выехал! – и генерал переключился на аудиторию.
– Товарищи офицеры! – придав голосу некую торжественность и даже загадочность, начал генерал. – Я собрал это экстренное совещание по результатам заседания Военного Совета округа, с которого вчера утром прибыл. Поэтому на текущих задачах я остановлюсь ниже, а сейчас доведу информацию начальника штаба округа.
Итак, как все вы хорошо знаете, с приходом к власти в США нынешней администрации, – продолжал генерал далее по конспекту, – отношения между нашими странами стали несколько натянутыми, как бы дипломаты с обеих сторон не старались их приукрасить (в скобках замечу, что американцы не очень-то и стараются), и никакие совместные действия против международных террористов историческое противостояние Востока и Запада в сторону не отодвинут. Если предыдущий президент Соединенных Штатов еще как-то подыгрывал нашим «демократам», бубнящим, что с Россией воевать теперь уже никто не собирается, что, мол, все её, Россию, жаждут видеть сильной процветающей державой, то нынешний чётко даёт всем понять, «ху» в этом мире «из ху». Используя результаты политики своего батюшки и других известных «ястребов», которые совместно с незабвенными Михаилом Сергеевичем и Борисом Николаевичем развалили великую страну и до безобразия кастрировали армию, он во всеуслышание, не стесняясь, заявляет, что цель его правления в условиях, когда сверхдержава осталась только одна – установление безоговорочного и необратимого господства Соединенных Штатов Америки над всем миром.
Надо сказать, – да вы и сами это видите, – что эти заявления уже реально подкрепляются не только дипломатическими демаршами, но и конкретными враждебными действиями в военной области. Бросив кость России – согласившись на ядерное разоружение на выгодных исключительно для себя условиях – американцы делают ставку на нечто еще неизвестное в истории войн. Так, нашей разведкой, в том числе космической, установлено, что, пользуясь значительным сокращением российского присутствия в космосе, НАСА осуществила создание шпионско-диверсионной сети нового поколения на околоземной орбите. Сверхсекретная технология данной космической системы предполагает использование особым образом концентрированной энергии Солнца для воздействия на объекты, находящиеся на поверхности Земли. Принципиальный механизм действия этого оружия нам начальник штаба объяснять не стал, но дал понять, что и у нас существуют подобные разработки, но, как всегда, нет денег на их материализацию. Американцами же его эффективность уже опробована, причём, на нашей территории, более того, на территории нашего же военного округа.
Генерал подождал, пока уляжется пробежавший по залу шумок, вызванный впечатлением, произведенным его словами на собравшихся, и продолжал читать:
– Так вот, две недели тому назад на территории Воронежской области и в самом Воронеже, всего на площади десять тысяч квадратных километров, в том числе – и в частях и соединениях дислоцированной там общевойсковой армии, в течение двенадцати секунд не работал ни один электрический и электронный прибор! Причём, как теперь уже точно зафиксировано, произошло это, как минимум, третий раз за месяц, в одно и то же время – с двух ночи до шести часов утра. Как всё это было зарегистрировано – нам с вами вряд ли понять, но факт остаётся фактом – у американцев появилось новое сверхмощное оружие, основанное на новейших физических принципах.
История нам говорит, что в том, что они применят его для достижения своих глобальных целей в самом ближайшем будущем, как только усовершенствуют его, сомневаться не приходится. Об этом свидетельствуют и Хиросима, и Вьетнам, и Югославия, и Ближний Восток, а уж за нынешним президентом дело не встанет; этот вам, пожалуй, похлеще Трумэна будет!
– В сложившейся ситуации, – после небольшой паузы продолжил военком, – Верховный Главнокомандующий и Министр Обороны требуют от Вооруженных Сил не только повышения бдительности и боевой готовности всех структур, но и немедленного принятия ряда конкретных мер. Так, командующий войсками округа издал совершенно секретное распоряжение (выписку из него вы все скоро получите), в котором всем войсковым частям, соединениям, учреждениям, военным комиссариатам предписывается в кратчайшие сроки доработать и внедрить «неавтоматизированную» систему управления войсками и мобилизацией, перейти к автономным формам жизнеобеспечения и взаимодействия, не зависящим от местных электроисточников и ресурсов, в том числе и в первую очередь – гражданских.
Далее облвоенком остановился на механизмах перехода военкоматов к первобытному существованию при сохранении имеющихся нормативов и обсуждению текущих задач.
Военкомы на своих местах зашушукались между собой, делясь опытом выживания в нецивилизованных условиях.
– А чего нам переходить? Мне «новые» компьютеры так и не подключили – говорят, к такому старью уже и запчастей не выпускают! – услышал Маковей откуда-то сзади.
– А мне восемь раз свет за неуплату отключали, так я уже приспособился при лучине работать! – поделился сосед справа.
– А у меня уже полгода только один телефон – у дежурного. Тоже за неуплату отрезали! – послышалось слева.
Владимир Михайлович, на которого согретая дыханием полусотни мужиков атмосфера зала действовала не самым оздоровляющим образом, уже туго соображал, какая опасность в скором времени грозит землянам. Теперь его волновали только три вопроса: выдадут ли командировочные деньги, успеет ли он взять билеты в купе до Москвы, и когда будет перерыв: очень хотелось пить и в туалет.
Перерыв был объявлен, как положено – за десять минут до окончания астрономического часа.
К этому времени вернулся кадровик, и, отозвав Владимира Михайловича в сторону, вручил командировочный билет, проездные требования, выписку из приказа и сказал сочувственно:
– Михалыч, ты уж извини, я тут ни при чем – сам нарвался. Ты же видишь, что творится: комиссара и так дерут в хвост и в гриву, а тут еще эти чёртовы призывники! А с другой стороны – кому, как не тебе ехать: полковник, военком, да и лучше других комиссаров разбираешься во всех этих категориях, профпригодности… Ты мне вот что скажи – рапорт твой форсировать или передумаешь ещё?
– Да чёрт его знает, что теперь делать! Подумает ещё народ, что трудностей испугался; никто ж не знает, что я его месяц назад написал! Ладно, ты пока его не регистрируй, через недельку вернусь – поговорим еще. Да, Абдулыч, ты мне зубы не заговаривай – а командировочные где?
– Ну, Михалыч, ты как первый год замужем!
– А ехать на какие шиши?
– Так получка две недели назад была! А вернёшься – возместим по факту… если деньги будут. А то к генералу подойди – что он скажет, может, «фины» хотя бы частично авансируют?
Про улетучившиеся ещё вчера остатки получки Владимир Михайлович распространяться не стал и к генералу не пошёл, опасаясь услышать ещё раз, теперь уже более развернутую, формулировку его мнения о своём негодяйстве.
В надежде на то, что жена всё-таки смягчится и отстегнёт сколько-нибудь от семейного бюджета, полковник Маковей поехал на железнодорожный вокзал за билетами.
Как и ожидалось, на проходящий утром скорый купе уже не было, а за СВ нужно было доплатить отсутствующую в карманах Владимира Михайловича сумму. Плацкарт достался на боковом месте, на верхней полке, рядом с туалетом.
«Ну, всё, – подумал Владимир Михайлович, – если ещё жена скажет, что денег дома нет, вернусь – уволюсь! Полковник в плацкарте на верхней полке – это, конечно, круто, но уже порядком надоело!»
Правда, от Москвы до Воронежа ехать предстояло в фирменном поезде «Кавказ», следующим до Новороссийска, на 11-м, нижнем месте купе. Такая удача легко объяснялась тем, что в начале февраля желающих прокатиться на юг было, естественно, не так уж много. Но эта удача была и последней на сегодняшний день.
Едва покинув областной центр, персональный автомобиль Волоховецкого военкома ушёл в глубокий отказ. Давно сигнализировавший о своём жутком намерении двигатель наконец-то «стуканул»! До ближайшего телефона было километров десять, мысль об эвакуаторе была сразу же отброшена как экономически несостоятельная, и Владимир Михайлович вышел на дорогу в надежде остановить попутный военный грузовик.
Не прошло и трёх часов, как возле «Волги» остановился гружённый боеприпасами «КамАЗ», из кабины которого выскочил широко улыбающийся знакомый прапорщик.
-----------------------------
Когда Владимир Михайлович позвонил в свою квартиру, было уже десять часов вечера.
– Привет! – примирительно сказал он открывшей дверь жене. – Заждались?
– Все глаза проглядели! – зло буркнула та, возвращаясь на кухню, где до этого читала книжку.
– Ну ладно, Свет, не дуйся! – заискивающе проговорил Владимир Михайлович, с трудом стаскивая насквозь мокрые носки и надевая тапочки. – Завтра в командировку еду, скорее всего – на недельку, – он сел рядом с женой, приобнял её за плечи и попытался заглянуть в глаза. – Собери мне чего-нибудь в чемоданчик, а то поезд в десять утра. И это… Как его… Рублей триста найдёшь в дорогу?
Движением плеча супруга убрала с себя руку и удивлённо (трезвый!) посмотрела на мужа:
– А может, пятьсот положить? Чтобы на хорошую водку хватило? – встала и молча пошла в спальню.
Услышав, как Светлана открыла бельевой шкаф, Владимир Михайлович перестал беспокоиться за дорожный чемодан и обратил внимание на стоящие на плите кастрюли…
Утром жена сообщила, что в домашней казне наличествуют только 250 рублей, а в холодильнике нет ни мяса, ни масла, ни яиц. Сто рублей, выделенные главе семьи на недельную командировку, обожгли Владимиру Михайловичу руки по самые локти.
Тяжких проводов удалось избежать: никто не поинтересовался, куда и зачем убывает муж и отец, никто не спросил, когда именно его ждать. Правда, дети, убегая, чмокнули по очереди папу в щёчку, чего не удалось дождаться от мамы.
Проводив всех на работу и учёбу, Владимир Михайлович умылся, побрился, погладил рубашку и брюки, заглянул в чемодан, поместил туда полбулки хлеба и сваренную-таки и уложенную в литровую банку картошку и пошел на трамвайную остановку. До поезда было ещё два часа, но дома почему-то не сиделось.
Шесть часов до Москвы пролетели неожиданно быстро. Двое мальчишек-попутчиков, лет по шестнадцати, научили Маковея играть в «козла». В своё время полковник остановился в развитии интеллекта на преферансе, постичь же эту мудрёную игру до сих пор не удосужился. Игра оказалась настолько увлекательной, что все трое, несмотря на то, что играли без «интереса», не вспомнили ни разу о еде – только покурить в тамбур выходили.
--------------------------