Я оторопело уставился на залитое багровым стекло, перевёл взгляд на такие же двери. Изнутри доносятся крики, уже не истеричные, а обречённые, стенающие. Рукоять пистолета почти трещит от хватки, за спиной взревел мотор и машина сорвалась с места. Пролетела на красный свет светофора и, почти встав на два боковых колеса, скрылась за поворотом.
— Ну, просто замечательно... — Выдохнул я, подразумевая совершенно иное слово, вылетевшее из головы.
В соседних домах одно за другим вспыхивают окна, за шторами вырастают человеческие силуэты. Ощутил десятки взглядов, любопытных, тревожных и испуганных. Сигнализация вышла на крещендо и захлебнулась, улицу поглотила тишина. Даже крики затихли. Я шумно выдохнул через сжатые зубы и двинулся вперёд.
Кровь вытекает из-под двери маленькой лужицей, вязкие потёки сползают по стеклянной двери.
Взялся за ручку, потянул, ожидая, что меня собьёт с ног потоком. В лицо дохнуло смрадом, кровь всегда смердит, особенно если взята не из вены. На краю сознания замелькали картины, образы прямого попадания снаряда в окоп полный солдат. Мотнул головой, отгоняя их и шагнул внутрь, прикрыв нос рукавом.
Фойе густо забрызгано красным, тягучие капли падают с потолка, а тут и там в бордовых лужах лежат комья одежды и обувь. Из глубин кинотеатра доносятся приглушённые крики, стоны и чавканье.
— Какого чёрта... — Пробормотал я, водя пистолетом, как фонариком, будто дуло может выявить невидимое.
Внутренний голос твердит, что нужно бежать, без оглядки и как можно дальше. Желательно на другой континент, в самую серёдку, чтобы вокруг плоская пустыня! Под ботинками мерзко хлюпает, подошвы опасно скользят, ещё немного и поскользнусь, как комедиант на банановой кожуре.
Подошёл к дверям первого зала, прислушался и осторожно толкнул. Смрад усилился, а к нему добавился сладковатый аромат попкорна, у самого входа лежит перевёрнутая машина для его готовки, бело-жёлтые комочки рассыпались и застряли в вязкой луже. На стекле остался смазанный кровавый отпечаток.
Экран порван, но луч проектора исправно проецирует картинку, а из колонок струится звук. Одноглазый мужчина с плаката, ведёт перестрелку с группой отморозков, забывая перезарядить револьвер. Свисающие лоскуты искажают картинку, а на помосте перед экраном копошится нечто. В косых лучах света мелькают руки, похожие на паучьи, с лишними суставами. Сощурившись, понял, что это лишь игра света.
Прицелившись, крикнул первое пришедшее в голову:
— Эй! Что произошло?
Руки перестали мелькать и... человек поднялся в воздух, раскинув руки и ноги. На миг стал похожим на звезду и... лопнул. Уцелевшую часть экрана заплеснуло чёрно-красным. Луч света замерцал, фильм сменился на картину плавящейся плёнки, и звук перестрелки сменился на монотонный белый шум. Щёлкнуло, под потолком одна за другой вспыхнули мощные лампы.
Я оторопело огляделся, ощущение, что некто разбил в зале цистерну красной краски. Огромная лужа, занимает весь пол и стекает к помосту экрана, скапливается в озеро... нечто прошлёпало слева. Я дёрнулся туда, наводя пистолет и звук повторился справа. Раздался визгливый смешок на несколько голосов, двери захлопнулись с оглушительным грохотом. Машина с попкорном, инфернально скрипя, сдвинулась и перекрыла проход. Я отскочил быстро переводя прицел и пытаясь разглядеть хотя бы намёк на врага. Только лёгкая рябь на поверхности кровавого озера, скрип пропитанных насквозь сидений и покачивание их спинок. Смех приближается и удаляется, окружает меня вместе со шлепками босых ног.
Нечто ударилось о плечо, я развернулся и выстрелил... пуля с визгом отскочила от пола, срикошетила в экран. Прикусил губу, огляделся в поисках выхода или чего-то, что может помочь. В дальнем конце зала, у пожарного выхода, запертого на амбарную цепь, висит огнетушитель. Издевательски маленький, будто для ребёнка.
— Да чтоб тебя через три скирды!
Я сорвался с места, помчался меж двух рядов, а за спиной визгливые смешки сплелись в единый вопль. Нечто погналось за мной, гремя сиденьями и дёргая сидушки, заставляя бить о спинки с грохотом. Кровь забрызгала штаны, покрыла носки ботинок. Чуть не упал, оттолкнулся о кресла... ладонь промяла сидушку, выдавив из подушки несколько литров крови.
Вырвавшись на второй спуск, побежал вниз к запасному выходу. Схватил огнетушитель, сорвал «чеку» предохранитель... струя густого, порошкового тумана ударила из пластикового раструба. Смех сменился визгом, и я увидел фигуры, мечущиеся под ней. Низкие, почти похожие на человеческие, но с длинными руками и пальцами сопоставимого размера. Будто детям приделали руки взрослых.
Грохнул выстрел, ближайшее чудовище отбросило на остальных. К моему облегчению оно осталось лежать, а остальные бросились врассыпную.
— Ну что, твари, — прорычал я, ловя прицелом следующую, — поиграем в тир? Чур, я стрелок.
Нечто ухватило за лодыжку, дёрнуло к потолку. Суставы пронзило болью, а ногу едва не вырвало. Я заорал и начал стрелять вверх. Взлетев до середины стены, вектор движения сменился и меня швырнуло на ряды сидения. Ударило о спинки с такой силой, что они сломались, а меня покатило по полу, вымазывая в крови. Пистолет и огнетушитель вырвало из рук, на мгновение показалось. Ощущение собственной смерти захлестнуло сознание и разом отступило, под напором ярости. Поднялся, стискивая кулаки, готовый рвать чудовищ зубами. Бешенство затмевает разум, вытесняет всё человеческое, заменяя первобытной жаждой убивать.
— Живой?
Искажённый голос зазвучал в голове, вызвав приступ острой боли. Я зарычал, перебарывая её, сгорбился, готовый броситься в атаку. Воздух у пожарного выхода зарябил, как над горящей плитой, проступил образ человекообразной фигуры. Высотой в несколько метров, со множеством щупалец. Помеченные твари сбежались к ней, облепили нижние отростки, как дети мать.
Монстр опустился, окончательно став видимым. Гладкая, покрытая слизью кожа, крупная грудь без сосков и голова, с тонкими щупальцами вместо волос. Чёрные глаза, как росчерк пера, щель вместо рта. Оно подалось вперёд, а создания перебрались на спину.
— Что ты такое... — Пробормотал я.
— О, мальчик, это мой вопрос. — Проворковало существо. — Почему ты не визжишь, от ужаса при виде меня, великой Дхугаа, царицы Аламент-Дарзаана? Почему я не чую и тени страха?
— Видел вещи и пострашнее.
Монстр отшатнулась, будто получив пощёчину, а твари на спине задрожали... пролезая в распахнувшиеся поры и оставляя снаружи только руки. Свет искажается на склизкой коже, распадается на весь спектр, окрашивая Дхугу в кислотно радужные цвета.
— Это почти комплимент. — Посмеялось существо и смех её похож раздроблённые голоса сотен женщин, оно изогнулось, красуясь длинной талией, переходящей в два отростка. — Ах, как я давно не получала комплименты!
— Да что ты такое?
— Как грубо... я просто мать, а ты убил моё дитя.
Нижнее щупальце со свистом рассекло воздух между нами и хлестануло в лицо. Меня подняло в воздух, пол и потолок трижды поменялись местами. Тело ударилось в экран, прорвало плотную ткань и врезалось в стену над служебным входом. На остатках полотна видна уродливая тень, что приближается, извиваясь и вытягивая отростки.
Я застонал, встал на четвереньки, мотая головой. Дхугаа протиснулась в рваную дыру, склонила голову к «плечу».
— Опять живой... интересно.
Щупальце обвилось вокруг талии, сдавило, как банку газировки и подняло к потолку. Чудовище приблизилось, осмотрело меня, будто ребёнок игрушку. Я вцепился в щупальце, силясь хотя бы ослабить хватку, изо рта плеснула кровь.
— Странный, очень странный.
Давление усилилось, а морда монстра приблизилась настолько, что я увидел собственное отражение в чёрных глазах. Пасть распахнулась и я увидел «трубу» покрытую тысячами клыков, что постоянно пульсирует. Высунулся розовый язык со множеством присосок, облизнул мой подбородок и втянулся обратно. Дхугаа причмокнула, «улыбнулась» и издала смешок на грани ультразвука.
— Теперь понятно, интересная встреча.
— О чём ты вообще?! — Прорычал я, выплёвывая розовую пену, нечто внутри меня лопнуло и кровь смешалась с воздухом из лёгких.
— А ты не понимаешь? Мальчик... милый мальчик, время на исходе. Разве ты не чувствуешь это? Разве ты не слышишь, как кричит мир приветствуя своих владык?
— Нет... — Прорычал я, взглянул ей в глаза и добавил. — Но сейчас, кое-что услышу.
— Что же?
Рывком подтянул ноги к груди и ударил в чёрные глаза. Каблуки ощутимо погрузились в мягкое. Тварь взвизгнула, отшатнулась. Щупальца замолотили по стенам, потолку и экрану, меня швырнуло через весь зал, через остатки экрана. На миг потерял сознание, но очнулся от удара и звона разбитого стекла.
Мной пробило окошко в проекторную, падая, смёл проектор и теперь он валяется на полу. Катушка горит, продолжая вращаться, и источает едкий дым.
В зале беснуется чудовище, слышно, как оно мечется и бьётся о стены, извергая проклятья на гортанном языке. Здание трясётся и с потолка сыплется каменная крошка, падают пластиковые плиты. За ними обнажаются линии коммуникаций.
Застонав, пополз к выходу, внутри всё горит огнём, шевелится и дёргается. Кишки живут собственной жизнью, стараются встать на свои места. Кое-как поднялся, плечом вышиб дверь и вывалился в технический коридор. Привалился спиной к стене у пожарного щитка с конусным ведром, багром и топором. На полу стоит полноценный огнетушитель.
— Какой идиот проектировал это здание? — Простонал я, оттолкнулся и побрёл вдоль стены.
Снаружи ревёт сирена, звук нарастает и множится. Боги! Надо предупредить людей! Стоит им войти и тварь убьёт их или превратит в рукастые отродья!
Коридор привёл меня на узкую лестницу, на пролёте стоит переполненное мусорное ведро с пепельницей. С потолка свисают лохмотья рыжей паутины, даже стены источают смрад табачного дыма. Лёгкие задёргались от страстного желания втянуть его, ощутить этот горячий смрад внутри!
На первом этаже побежал трусцой, утёр подбородок, но лишь размазал кровь, свою и чужую. Выбежал в холл, пересёк, оглядываясь на яростные вопли и какофонию жутких звуков. Ударился всем телом о стеклянные двери и вырвался на свежий воздух. Под свет фонарей и нескольких мигалок на крышах автомобилей. Столкнулся нос к носу с Жанжелем.
Маг отшатнулся, вскидывая руку, выругался и подхватил меня. Ноги подкосились, я повис на руках, как девица с обложки любовного романа.
— Вот не можешь ты нормально домой доехать? — Прохрипел Жанжель, силясь удержать, поволок к массивному грузовику.
Мимо нас пробежал десяток человек в броне, покрытой магическими символами, вооружённые длинными винтовками с барабанными магазинами. Лица скрыты массивными шлемами с толстыми стёклами.
— Останови их! — Выкрикнул я. — Она убьёт их?
— Она?
— Дхугаа! Тварь с щупальцами!
— О, так ты с ней познакомиться успел?
Жанжель посадил у грузовчика и двое медиков принялись осматривать. Сделали укол в шею, прежде чем я сообразил, что происходит. Маг прижал два пальца к уху, бросил две отрывистые фразы и скривился, повернулся ко мне.
— Ушла. Проклятье...
Его прервал звон разбитого стекла, мы разом обернулись на соседний дом. Успели увидеть нечто смазанное и об асфальт ударилось тело. Затем ещё одно и ещё. Люди выпрыгивают в окна, как лемминги. Молча и двигаясь, как лунатики.
***
Лара смотрит телевизор в приёмной шефа полиции. Репортёр скорбно вещает в толстый микрофон. За его спиной груда кирпича, снуют спасатели со служебными собаками.
— Вчера ночью, произошёл чудовищный взрыв, ударная волна разрушила соседний кинотеатр.
Я стою рядом, сложив руки на груди и погружённый в мрачные размышления о прошлой ночи. На скуле красуется круглый пластырь, на носу ещё один. Лара, косившаяся на меня с момента встречи, сказала натянуто:
— У тебя, похоже, тоже ночка была интересная.
— В баре подрался.
Комната большая, из окна виден парк и кусок автострады. Под потолком мерно гудит кондиционер. За толстой дверью идёт напряжённый телефонный разговор. Скорее всего, кто-то из дворца интересуется, что будет делать полиция в связи с таким событием. В углу пристроился декоративный фикус в глиняном горшке.
Устав стоять, осторожно сел на гостевой диванчик, жёсткий, как бетон. Бока болят нестерпимо, ощущение, будто обломки рёбер трутся друг о дружку, высекая искры агонии.
— Как думаешь, зачем нас вызвали? — Спросила Лара. — Нервно потирая предплечья и косясь на телевизор.
По экрану пустили список погибших, больше сотни имён. Женщины, мужчины, старики и дети. Меня замутило от чувства вины. Я не смог им помочь... Я не мог им помочь! От меня буквально ничего не зависело... эти твари, они как стихия!
— Барклай?
— А?
— Ты не знаешь, почему нас вызвали? — Терпеливо повторила напарница.
— Без понятия... прости, голова всё ещё гудит.
— Бросал бы ты пить. — Со вздохом сказала Лара, покачала головой. — Пропадёшь ведь.
За дверью грохнула трубка, раздался тяжёлый вздох и характерный звук загорающейся спички. Треск табака и облегчённый выдох.
— Входите!
Шеф столичной полиции, лорд Гиллиан мек Альто, крупный мужчина с короткими седыми волосами. Гладковыбритый и пахнущий цитрусовым одеколоном. Он сидит за дубовым столом, сейчас заваленном бумагами. Телефон перевёрнут набок, трубка свисает со стола и касается пола.
Гиллиан потягивает сигарету и смотрит на нас, хмуро и устало. Сизый дымок поднимается к застывшему вентилятору на потолке. Наконец, начальник хлопнул по столу и прогудел:
— Офицер де Грот, офицер... эм... Лара?
— Так точно, сэр. — Отчеканила напарница, вытянувшись и прижав кулак к левой стороне груди.
— Почему ваша фамилия не указана?
— Традиция семьи, сэр. С мужем умирает и фамилия.
— Вот как, какая неудобная традиция.
— К счастью, мой муж был её последним носителем, сэр.
— Мои... соболезнования... — Пробормотал шеф, достал из стола два листа и протянул нам. — В любом случае, от коллегии поступил запрос на помощь в расследовании. Требуют вас, так как вы занимались им до этого.
Лара с жадной выхватила листок, взяла двумя руками, читая, как школьница любовное письмо. Просияла и одарила меня лучезарной улыбкой:
— Это же великолепно!
Я неуверенно улыбнулся, опустил взгляд, делая вид, что тоже читаю. Надо было догадаться, что её тоже подтянут, как напарника. Проклятье... надо переговорить с Жанжелем.
— Очень великолепно, — буркнул Гилиан, выдыхая дым, — если тебе нравится работать с напыщенными снобами. Поверь девочка, маги редкостные козлы.
— Это я знаю, но тут указан такой гонорар, что готова терпеть даже демонов!
Я едва сдержал дрожь, а память ехидно подкинула образ вчерашней демоницы. Ощутил её язык на подбородке, услышал расколотый смех...
— Вот, вижу господин Барклай понимает, что вам предстоит. — Сказал шеф, затянулся и стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.
— Имел радость общения. — Пробормотал я.
— Я тоже. А теперь идите работать, мне ещё кучу звонков сделать надо.
Выйдя из кабинета Лара начала пританцовывать, прижимая повестку к груди. Радость буквально превращает её в маленькое солнышко. Вот только мне от этого ещё горше.
— Деньги, деньги, денюжки!
— А те, что я дал, уже пропали? — Спросил я.
— Раздать долги, внести плату за квартиру, на несколько лет сократила платёж по кредиту. Обновила гардероб себе и сыну, велосипед ещё... — Начала перечислять Лара, загибая пальцы. — А с этих денег в отпуск смогу поехать на море! Барклай, ты бывал на море?
— Не помню.
— Ты чего такой хмурый? Это же шанс поймать Резчика лично! Разве ты не рад?
— Рад... — пробормотал я, чувствуя острую потребность схватить за плечи наорать, чтобы она поняла, чтобы осознала всю грозящую опасность. — Просто голова болит.