В середине апреля 2010 года в психиатрическое отделение городской больницы Бостона поступил необычный пациент. Доктор Эллен Маккензи, заведующая отделением, лично заинтересовалась этим случаем после того, как дежурный врач сообщил ей о странных заявлениях нового пациента.
Этот случай перевернул всё ее представление о нашем сознании.
Мужчина, представившийся как Дэниел Уэбб, был найден в парке Бостон-Коммон в состоянии сильной дезориентации. Первичный осмотр не выявил наркотических веществ в крови, физических травм или каких-либо неврологических нарушений. Однако Дэниел упорно утверждал, что еще две недели назад он жил в 2037 году. Пациент сам требовал встречи с доктором.
— Я понимаю, как это звучит, — спокойно говорил Дэниел, сидя в кабинете доктора Маккензи. Это был худощавый мужчина около сорока лет с проницательными серыми глазами. — Но я не сошел с ума. Две недели назад я был профессором квантовой физики в Массачусетском технологическом институте. Жил в Кембридже с женой и дочерью. Дата была 27 марта 2037 года.
Эллен изучала его с профессиональным интересом. Он явно не врал и понимал о чём говорит. За всю практику такой случай у нёе был впервые.
— И как же вы оказались здесь, в 2010 году?
— Я лег спать как обычно. Помню, что работал допоздна над проектом по квантовой запутанности частиц. А проснулся уже... здесь. В этом времени, в этом теле. С документами на имя Дэниела Уэбба, но с моими воспоминаниями и знаниями из 2037 года. Это звучит дико, но я не должен быть здесь.
— И кем был этот Дэниел Уэбб до вашего... прибытия?
— Судя по всему, тоже физиком, но специализирующимся на термодинамике, а не на квантовой физике. Я нашел его записи дома. Исследовательские статьи. Но эти воспоминания для меня как чужие. Смутные, как будто из фильма. Реальны только мои воспоминания из 2037 года. Я хочу разобраться в том, что произошло, и решил начать с вас. Говорят, вы в Бостоне самый лучший специалист в области «нарушения сознания». Это же вы лечили человека с нарушение работы мозга, который разделял еду на тарелке съедая лишь половину, потому что упорно считал, что вторая половина отравлена?
Эллен кивнула и сделала заметки, не выказывая ни удивления, ни недоверия.
— Расскажите подробнее о своей жизни в будущем. Как вас там звали?
— Профессор Майкл Ланьер. У меня была жена Сара и дочь Лиза, которой шесть лет. То есть, она родится только через двадцать один год, — он провел ладонью по лицу. — Боже, это звучит безумно даже для меня. Вы не за что не поверите мне, особенно если я расскажу вам о будущем, которое ждёт всё человечество. Это как жителю средневековья рассказать об устройстве компьютера.
— Вы считаете, что мы здесь не поймём ваших технологий и мира? Но ведь нас разделяют всего лишь 27 лет, а столетия как в вашем примере. Не считаете, что это очень короткий промежуток времени? И что такого должно произойти в будущем? Расскажите подробнее.
— Доктор, глобальные изменения начнутся уже в 2023 году. Появятся все эти нейросети, а потом полноценный Искусственный интеллект. К 2030 году люди перестанут понимать, что происходит в мире. События начнут литься как из рога изобилия. Уследить за всеми открытиями будет невозможно, но что интересно сама жизнь в целом будет интереснее и лучше.
— Ну, знаете ли, и сегодня в 2010 многие люди совершенно отстранены от реальности. Интернет, социальные сети и виртуальное общение. Вы не сказали ничего нового. В прошлом люди также верили всему, что говорят по телевизору. То, что нам никогда не сообщают всей правды, так это вполне нормально. Люди склонные впадать в крайности, если сталкиваются с тем, что не могут контролировать.
— Это так, но то, что будет происходить скоро... Такого в истории человечества не было никогда. Ни один политик или правительство не меняли так ход истории.
— Что вы имеете ввиду?
— Всё дело в том, что откроется нечто такое, что переменит наше представление о мире. У себя в 2037 мы уже начали проводить эксперименты по плавному переходу по реальностям.
***
После двух недель регулярных сеансов доктор Маккензи была озадачена. Дэниел/Майкл не проявлял никаких других признаков психического расстройства. Он был рационален, логичен, не имел галлюцинаций. Его рассказы о будущем были последовательны и не менялись со временем. Он описывал технологии, социальные изменения и геополитические сдвиги с такой детальностью и уверенностью, что это заставляло задуматься.
— Знаете, что самое странное, доктор? — сказал он на одной из сессий. — То, что я помню будущее, но не могу вспомнить прошлое этого тела. Как будто два разных человека с одним набором воспоминаний в одном мозге. Но моё время прекрасно, доктор, хоть и никто не может сказать, что будет дальше. Кто-то из ведущих физиков предсказывает нам огромный коллапс и разрушение из-за того, что мы скоро не сможем контролировать прогресс и его процессы.
— Нашли ли вы лекарство от рака или болезни Паркинсона?
— О да, доктор! Все эти вопросы решены. Один из физиков вашего времени сказал, что в 2010 году уже родился человек, который доживёт до 150 лет без болезней и физических страданий. Я смело могу заявить, что это правда! Будущее открывает невероятные перспективы не только в сфере здоровья, но и в пересмотрении всей картины человеческой жизни.
— Пересмотрение картины? Это как?
— Представьте, что у вас есть сто лет, чтобы познать этот мир и все его тонкости. Вам не нужно изнурительно работать, чтобы прокормить семью. Вы понимаете, что любой недуг можно излечить и не опасаетесь за наследственные болезни. Мир открыт для вас и вы можете заниматься в нём всем, что хотите. Я всё-таки ученый и у меня нет интереса бесконечно развлекаться и путешествовать. И всё же технологии позволяют побывать мне в любой точке планеты по выходным и общаться с людьми всей Земли, так как языковые границы стёрты. Видя как живут и думают люди на другой части планеты, ты больше познаёшь себя и свою жизнь. Ложные надежды исчезают и появляется статистический анализ.
— Ложные надежды? О чём это вы?
— Как бы вам это проще сказать, чтобы вы меня поняли. К 2030 году произойдёт колоссальное падение интереса к религии. Не то, чтобы люди перестанут верить в Бога, просто сами религиозные институты вмиг устареют. Технологии предложат больше, чем религиозные догмы.
В конце апреля, изучив записи доктора Маккензи, руководство больницы решило привлечь специалиста со стороны — канадского физика доктора Томаса Хардинга, который занимался исследованиями на стыке квантовой физики и нейробиологии.
— Вы действительно думаете, что этот случай может иметь отношение к вашим исследованиям? — спросила Эллен, когда они с Хардингом просматривали видеозаписи сеансов с пациентом.
— Он упоминает некоторые концепции, над которыми моя лаборатория только начинает работать, — ответил Хардинг, задумчиво постукивая карандашом по столу. — Особенно интересны его рассуждения о квантовой запутанности сознания. Это либо невероятное совпадение, либо...
— Либо что?
— Либо он действительно что-то знает о физике, которая нам еще не доступна. Доктор, это не бред сумасшедшего. То, о чём он говорит, действительно обсуждается в научных кругах. Но его рассказы просто поражают.
Их первая встреча с пациентом длилась четыре часа. Хардинг задавал вопросы о физике будущего, о теориях и экспериментах. Дэниел отвечал с уверенностью человека, который говорит о своей профессиональной области. Но самым удивительным было то, что когда Хардинг упомянул о своей новой неопубликованной теории квантовой природы сознания, Дэниел улыбнулся и сказал:
— Да, «Квантовая суперпозиция сознания». Я читал вашу монографию по этой теме в аспирантуре. Первое издание должно выйти в 2014 году.
Хардинг побледнел. Никто, кроме его ближайших сотрудников, не знал, что он работал над такой монографией.
— Это проще, чем кажется, — объяснял Хардинг Эллен в кафетерии больницы на следующий день. — Представьте, что наш разум — это не просто продукт электрохимических процессов в мозге, а квантовая система, существующая в состоянии суперпозиции.
— Суперпозиции?
— Да, как знаменитый кот Шрёдингера — одновременно жив и мертв, пока мы не откроем коробку. Только в случае с нашим сознанием, оно одновременно существует во множестве параллельных реальностей, в разных временах. Мы проживаем тысячи жизней одновременно, но осознаём только одну из них.
Эллен нахмурилась:
— И вы считаете, что Дэниел...
— Возможно, его сознание каким-то образом пересекло барьер между этими реальностями. То, что он воспринимает как перемещение из 2037 года, на самом деле может быть внезапным осознанием другой временной линии, другой версии себя.
— Это звучит как научная фантастика. Как такое может быть вообще?
— Современная физика часто звучит как фантастика, — улыбнулся Хардинг. — Но если я прав, то все эти реальности существуют одновременно. Нет ни прошлого, ни будущего в абсолютном смысле. Реальность формируется в момент наблюдения, как в квантовом эксперименте с двумя щелями. Пока мы не наблюдаем, частица проходит через обе щели одновременно. Когда мы наблюдаем — только через одну. Вы меня понимаете?
— Вы хотите сказать, что всё наше прошлое и будущее формируется только в тот момент, когда мы думаем о нём. Но как же наши воспоминания? Как же то, что уже произошло может меняться?
— Некоторые физики предполагают, что так можно объяснить природу времени. Мир всегда был целостен и неделим. Наше восприятие реальности зависит от знаний, которые мы получаем в ходе научных открытий. Люди прошлого не знали о размерах вселенной до момента открытия теории относительности Эйнштейна или полётов в космос, некоторые вообще считали, что там на небе сидит Бог и управляет всем.
— Всё равно для меня это звучит непонятно. Но я попробую разобраться...
В последующие недели Хардинг проводил с Дэниелом часы, записывая его воспоминания о будущем. Он особенно интересовался конкретными событиями, которые должны были произойти в ближайшие месяцы и годы.
— Я помню, что в июле 2010 произошло крупное солнечное извержение, которое вызвало проблемы со спутниками связи, — рассказывал Дэниел. — А в ноябре были опубликованы результаты эксперимента в ЦЕРНе, которые косвенно подтверждали существование бозона Хиггса, хотя официальное открытие было объявлено позже.
Хардинг скрупулезно записывал эти предсказания, не говоря пациенту, поверил он ему или нет.
В июле, как и предсказывал Дэниел, произошла мощная солнечная вспышка, вызвавшая перебои в работе спутников. В ноябре ЦЕРН действительно опубликовал многообещающие, но не окончательные результаты поисков бозона Хиггса.
— Это может быть совпадением, — сказала Эллен, когда они обсуждали сбывшиеся предсказания.
— Одно совпадение — случайность, два — совпадения, но десять? — покачал головой Хардинг. — Он предсказал результаты выборов в трех странах, технологические анонсы и даже точный счет в финале чемпионата мира по футболу.
— И что это значит?
— Это значит, что его знание будущего реально. И теперь мы сталкиваемся с важнейшим вопросом: можем ли мы изменить это будущее, зная о нем заранее?
***
— Я хочу вернуться домой, — сказал Дэниел во время одной из их бесед. — В моем времени происходят важные события. Человечество стоит на пороге величайших перемен. И моя семья... я не могу оставить их. Это не моё время...
— Какие перемены? — спросил Хардинг.
— То, что вы бы назвали технологической сингулярностью. Мы находились на грани создания истинного искусственного интеллекта, превосходящего человеческий. Я был частью группы ученых, пытавшихся обеспечить его безопасное внедрение.
— И вы считаете, что можете вернуться в свое время?
— Если мое сознание переместилось сюда, должен быть способ отправить его обратно. Помогите мне, профессор. Я не принадлежу этому времени.
После долгих дискуссий и исследований Хардинг предложил эксперимент, основанный на его теории квантовой природы сознания.
— Если ваш разум действительно находится в состоянии квантовой запутанности с вашим будущим «я», то возможно, с помощью глубокой медитации и определенных нейрологических стимуляций мы сможем восстановить исходное состояние.
Эксперимент был проведен в конце октября. Дэниел был подключен к электроэнцефалографу, а специальные устройства создавали магнитные поля определенной частоты вокруг его головы. Хардинг направлял его через сложный процесс медитации, основанный на квантовых принципах.
— Представьте, что ваше сознание — это волна, распространяющаяся во всех возможных временах одновременно, — инструктировал он. — Сейчас вы фокусируетесь на 2010 годе, но ваше внимание может сместиться обратно к 2037.
Сеанс длился три часа. К его завершению Дэниел впал в состояние, похожее на транс, а затем потерял сознание. Когда он очнулся несколько часов спустя, его взгляд был другим.
— Что произошло? — спросил Хардинг.
— Я был там, — прошептал Дэниел с выражением шока и благоговения. — Я вернулся в 2037 год. Был дома, видел Сару и Лизу. Но всё... всё было не так.
— Что вы имеете в виду?
— Мир изменился до неузнаваемости. Технологии, которые я помню, существовали, но функционировали иначе. Искусственный интеллект развился в направлениях, которые мы не могли предсказать. Он не угрожал человечеству, но... изменил всё. Наш образ жизни, работы, даже мышления. Это было... это было словно попасть в мир, где законы физики изменились. Я был не в своей реальности и одновременно в ней же. Что произошло?
В последующие дни Дэниел с трудом находил слова, чтобы описать то, что он видел в будущем.
— Представьте, что вы пытаетесь объяснить интернет человеку из Средневековья, — говорил он. — Нет общего языка, нет общих концепций. Я видел технологии, которые интегрируются с человеческим телом и разумом. Видел системы, которые не просто обрабатывают информацию, а создают новые формы реальности.
После множества бесед Хардинг пришел к пугающему выводу.
— Он описывает технологическую сингулярность, — объяснил он Эллен. — Момент, когда технологическое развитие становится настолько стремительным, что превосходит нашу способность его понять. Теоретики предсказывают, что это может произойти между 2025 и 2045 годами.
— И что это значит для нас?
— Это значит, что человечество стоит на пороге величайшей трансформации со времен появления разума. Можно сравнить это с тем, как появление языка изменило примитивных гоминидов. Только масштаб перемен будет неизмеримо больше.
— Вы боитесь этого будущего?
Хардинг долго молчал, прежде чем ответить:
— Я боюсь не самих изменений. Я боюсь, что мы можем потерять то, что делает нас людьми. Наши эмоции, нашу непредсказуемость, нашу способность к эмпатии. Дэниел говорит о мире, где граница между человеком и машиной, между реальным и виртуальным размыта до неузнаваемости.
— Но разве не в этом заключается эволюция? Постоянное изменение, адаптация?
— Возможно. Но впервые в истории мы эволюционируем не в ответ на природные условия, а в симбиозе с созданными нами же технологиями. Мы формируем их, а они формируют нас. И скорость этих изменений такова, что ни биология, ни культура не успевают адаптироваться. Мы уже не люди там, в будущем...
В декабре состояние Дэниела стабилизировалось. Его воспоминания о будущем оставались яркими, но он начал принимать свою новую реальность. Доктор Маккензи приняла решение о его выписке, хотя он должен был продолжать встречаться с ней и Хардингом для дальнейших исследований.
В их последний совместный разговор в больнице Хардинг задал вопрос, который давно его беспокоил:
— Как вы думаете, Дэниел, изменили ли мы будущее, узнав о нем от вас?
Дэниел улыбнулся:
— Я долго размышлял над этим и пришёл к выводу, что у временных линий есть определённая инертность. Незначительные изменения исчезают, а более существенные порождают новые пути развития. Вероятно, то, о чём я вам рассказал, не повлияет на основной вектор движения человечества. Однако оно может изменить некоторые детали и подготовить некоторых людей к грядущим переменам. Можно сказать, что мы лишь слегка изменили рябь на поверхности воды, добавив ещё один камешек. Но глобально это не изменит океан.
— Значит, технологическая сингулярность неизбежна?
— Так же неизбежна, как взросление для ребенка. Но то, какими взрослыми мы станем, зависит от решений, которые мы принимаем сейчас. Вот почему так важно то, что вы делаете, профессор. Ваши исследования квантовой природы сознания могут стать мостом, который поможет человечеству сохранить свою сущность в эпоху трансформации. Цельное человечество никогда не поймёт, что происходит в мире здесь и сейчас, да и не нужно ему это. Ход истории всегда меняли отдельные личности, а не народы. Вспомните того же Христа, с рождения которого ведётся отсчёт нашей эры.
— Вы хотите сказать, что предстоящее будущее станет новым духовным вектором?
— Называйте это как хотите.
После выписки Дэниела Хардинг вернулся в свою лабораторию в Канаде с новой решимостью. Опыт общения с человеком, чье сознание путешествовало через время, изменил его понимание квантовой физики и человеческого разума.
Он начал разрабатывать новую теорию, которая объединяла квантовую механику, нейробиологию и информационные науки. Теорию, которая могла бы помочь человечеству подготовиться к неизбежному будущему, где границы между реальностями становятся все более размытыми.
Лайки помогают развитию канала. Спасибо!