— Ой. Это твоё? Прошу великодушно простить, я думал, уборщица забыла убрать мусор.
Шумно выпускаю воздух через нос, тело напрягается.
Новичок (3)
— А мою собаку зовут Леди, веришь? — сообщаю мой спутнице с улыбкой, когда мы подходим к кабинету русского языка и литературы, где у нас по расписанию стоит первое занятие.
Эмма удивленно приподнимает брови и награждает меня выразительным взглядом.
— Да ты это только что придумал!
— Нет же! Правда чистой воды. Если бы я знал, что можно взять ее с собой, взял бы обязательно.
— Да, об этом как-то не упоминают при поступлении, — говорит Эмма, разминая плечи и усаживаясь. — Здесь можно практически всё, если заранее договориться. Не зря родители вбухивают кругленькую сумму за обучение.
Не знаю, сколько бабла выложил мамин кавалер, чтобы избавиться от меня. И, если честно, знать не хочу.
Плюхаюсь на бархатный зеленый диван рядом с Эммой, откидываю голову назад и прикрываю глаза. Блаженство.
В старой школе у нас и стульев-то в коридоре не было. Хочешь присесть – добро пожаловать на пол. А у них тут перед кабинетами диваны стоят! Привыкну ли я когда-нибудь к такому?
— Рыцарь и Леди, — тем временем протягивает Эмма. — Ну, надо же. Их срочно нужно познакомить! У тебя же не шпиц?
Лениво поворачиваю голову к девушке, мягкая обивка спинки дивана приятно щекочет шею.
— Не шпиц. Черная немка.
— Вау, — искренне восхищается Эмма. — Они потрясающие!
Она хочет добавить что-то еще, но двери лифта бесшумно разъезжаются в стороны, и в коридор входят Артем с двумя дружками и Ирэн. Я тут же вспоминаю вчерашний эпизод и заставляю себя отвести глаза, но не получается. На Ирэн попросту нельзя не смотреть, это выше моих сил. На ней сегодня лакированные туфли на каблуках, короткая черная юбка с маленьким разрезом сбоку, из-за которого я вижу, что на ней, блин, не колготки, а чулки. Синяя блузка с серьезным декольте, невесомые рукава которой она поправляет на ходу. Черные блестящие волосы завиваются идеальными кольцами и подпрыгивают при каждом ее шаге. На губах – алая помада. Я сразу же вспоминаю ее голос.
«Всегда выбирай красное, новичок».
Стоит заметить, что Эмма ничуть не хуже. Может, даже приятнее. И пялюсь я так на Ирэн не потому, что она мне внешне нравится больше, нет. С Эммой мне просто, как будто мы знакомы всю жизнь. И это нереально для меня ценно.
А вот Ирэн для меня – неведомое существо. Непонятное и непостижимое. Вот я и разглядываю ее, затаив дыхание, как странного зверя в зоопарке. В прежней школе было полно девчонок, которые одевались вульгарно, ярко красились и вели себя развязно. Только выглядело это дешево, и мне их почему-то всегда было жаль. А к Ирэн я жалости не испытываю. Признаться честно, я ее немного боюсь. Это как стоять возле жерла спящего вулкана – странно, любопытно, красиво, но не можешь отделаться от мысли, что сейчас рванет.
Ирэн молча садится рядом со мной, я тут же непроизвольно отодвигаюсь. Парни облепляют диван вокруг нее, громко болтая о ерунде.
— А, новичок! — один из друзей Артема в знак приветствия пинает мой многострадальный рюкзак, валяющийся у меня в ногах. — Ой. Это твоё? Прошу великодушно простить, я думал, уборщица забыла убрать мусор.
Шумно выпускаю воздух через нос, тело напрягается. Осознаю, что, если отвечу ему, как мне хочется, заработаю немало проблем, но эта мысль с тихим шипением испаряется, как капля воды, упавшая на раскаленную кочергу. Кровь молниеносно ударяет в голову, однако вскочить на ноги не успеваю, потому что за меня вдруг вступается Артем:
— Серег, не будь ты ребенком. Гормоны свои уйми, — строго обращается он к моему обидчику, а затем ко мне: — Порядок, новичок?
В этот момент появляется тучная преподша, проворачивает ключ в замке и заходит в кабинет, оставляя дверь открытой.
— Порядок, — отвечаю я, подавив приступ злости.
Артем криво улыбается, а затем наклоняется к Ирэн и оставляет на ее красных губах короткий, но жаркий поцелуй. Затем отклоняется на пару сантиметров от ее лица и, сузив глаза, бросает на меня цепкий взгляд.
— Вчера не слишком перевозбудился? — спрашивает он насмешливо. — Странные сны не беспокоили?
Ответ мой ему на фиг не сдался, потому что они с Ирэн ускользают в класс.
— О-хре-неть, — говорю я, падая обратно на мягкую спинку дивана. — Че с ними не так?
Эмма, единственная, кто остался со мной в коридоре, хмыкает и говорит:
— Не о том думаешь, Саш. У тебя есть три тетради? Ринатовна потребует.
Трех тетрадей у меня нет. Зато есть одна огромная с кольцами и разноцветными съемными листами. Ее я и выкладываю перед преподшей, которая сперва толкает короткую приветственную речь, напоминает, что ее зовут Тамара Ринатовна, а потом набрасывается на меня, призывая показать, с чем я пожаловал на ее урок.
Что происходит дальше, трудно описать словами. Моя тетрадь преподше не нравится, она сверлит ее брезгливым взглядом, затем все же дотрагивается пухлым пальцем до твердой обложки и открывает ее. На первой же белоснежной странице оказывается… э-э-э… предмет, которому там не место. Красный такой предмет. Кружевной.
По классу прокатываются смешки. Капля холодного пота ползет по моему позвоночнику.
— Что это, Новиков? — грозно спрашивает Тамара Ринатовна.
К большому сожалению, я знаю, что это. Но мне проще провалиться в адскую бездну, чем сказать это вслух.
— Новиков!
Окаменеть бы вот так навсегда, таращась в одну точку. В статую бы обратиться. Хочу обратно в старую школу.
Вдруг картина перед глазами меняется. Появляется женская рука с красными маникюром.
— Ой, это моё, — произносит Ирэн, подхватывая инородный предмет с моей тетради. — А я-то думаю, чего стул такой холодный.
Теперь весь класс покатывается от безудержного хохота. Мне же хочется кого-нибудь убить. Почему мне никто не сказал, что при входе на территорию этого интерната принято сдавать души?