«Да я просто супермуж! — саркастически думал Саша, паркуя машину у гипермаркета. — У нее гости, а я — сходи в магазин. Круто!»
Гости, правда, были общие, но если бы они пришли персонально к Саше, он бы даже не подумал угробить полдня на кухне, чтобы их накормить. Обошлись бы вином и бутербродами. Это у Марины бзик какой-то: накрыть на стол, наготовить всяких изысков, будто не родственники явятся, а послы заморские.
Да и придут-то они, скорее всего, чтобы их с Маринкой мирить. Под закусочку и рюмочку оно, конечно, легче. А чего их мирить? Взрослые люди повздорили. С кем не бывает? Зря вот только при свидетелях. Сашина мама все это слышала и, конечно, промолчать не смогла.
— Саша, нельзя так с женщиной разговаривать! Даже если она неправа! — Влезла.
И зря, между прочим, влезла. Маринка после поддержки свекрови вообще на дыбы встала:
— Да я у него всегда неправа! На кой мы вообще поженились, если у нас по каждому вопросу скандал? Помочь прошу — ругань. Сходить куда-нибудь со мной — кислая мина. Я же кухонный комбайн какой-то, а не женщина.
— Да хватит врать-то! Обычно я всегда соглашаюсь, чтобы лишний раз не слушать твой ор! — немедленно «дал сдачи» Саша. — Но сегодня ты вообще из берегов вышла. Нет у нас денег даже на самую горящую путевку. И отпуск мне не дадут. Ежику же понятно! А хочешь развода — вперед!
Маринка хлопнула дверью, скрылась в спальне. Сашина мама схватилась за голову:
— Совсем с ума сошел? Ну ничего, остынешь, подумаешь, и давай мирись.
Ушла. А сама наверняка нажаловалась Маринкиной маме. Дружат они, видите ли!
Тут еще и Восьмое марта подвернулось. Родители с обеих сторон, конечно, в гости напросились — «посидеть». Но Сашу не обманешь. Знает он это «посидеть». Примут за здравие и начнут играть в психологов.
Только, похоже, в этот раз у них ничего не выйдет. Маринка на праздник согласилась, но сразу предупредила: «Это последние совместные посиделки. Устала я от наших ссор. Думала-думала и придумала: давай сделаем, как ты сказал — разведемся. А пока папы-мамы в гостях, сделаем вид, что мы помирились и любим друг друга аж до зубовного скрежета. Нет сил их разглагольствования о важности семьи слушать».
***
И вот теперь в магазин послала. С целым списком. Хочет, видать, и правда грандиозно отметить и женский день, а заодно и их расставание! Саша спорить на этот раз не стал, поехал. И вот теперь злился, толкая перед собой тележку, нагруженную по самое некуда.
Народу на кассе было много. Словно у всех накануне праздника внезапно опустели холодильники. Усыпляюще пикал сканер, ползла черная лента, очередь двигалась медленно.
— Сань, ты, что ли? — раздалось за спиной.
Саша обернулся: Леха! Сто лет не виделись, а ведь раньше приятельствовали. У Лехи в руках корзинка. Сразу видно — не празднует он женский день. Курица, коньяк, сыр, батон — прямо набор холостяка. Счастливый!
— Привет! Вот уж не ожидал. Как жизнь, как сам?
— Да как... — Леха пожал плечами. — Сейчас хорошо. А так, по-всякому было. Слушай, не в очереди же разговаривать. Пойдем посидим, тут есть где.
— Пойдем!
— А тебя дома с этим продуктовым изобилием не потеряют? — Леха кивнул на тележку.
— Подождут! — Саше не хотелось домой.
Дома Марина, холодная, собранная. Видно, мысленно готовится демонстрировать родственникам имитацию неземной любви к мужу.
— Ну, рассказывай! — велел Леха, когда они устроились за столиком. — Жена, семья, дети?
— Да сложно все. Жена пока есть, но, похоже, ненадолго. Вроде поженились — все отлично было. А потом пошло-поехало. Ничего оригинального. Сначала ей деньги нужны: «Работай, Сашка». А потом ей внимания мало: «Сколько можно работать?» Не, ну либо то, либо другое. Деньги и правда нужны. Кредиты, ипотека... В общем, пытался совмещать — плохо получается.
Ссориться стали, она теперь тоже на работе задерживается: «Чего мне домой спешить? Меня там никто не ждет!» Готовит, только если гости намечаются. А раньше — каждый день. Она у меня любит это дело. И умеет. Разговариваем и то редко. Я устаю на работе, как папа Карло, не до трепетных бесед.
У меня вообще такое чувство, что мы с ней теперь пересекаемся, только чтобы поругаться. Последний раз, видать, был той самой соломинкой, что сломала спину верблюду. Я про развод со зла ляпнул. Она поддержала. Вот теперь прощальный ужин, совместно с праздничным банкетом устраивает.
Родители придут. А они у нас те еще миротворцы. Жена не хочет, чтобы они нас в очередной раз мирить начали. Приказала вести себя так, будто у нас все в порядке. Хочет развестись без спецэффектов.
— А ты?
— А я не знаю. Тут ведь какая штука... Не любит она меня больше, похоже. Живем, как соседи! — Саша посмотрел на Леху: — Понимаешь?
Тот задумчиво кивнул.
— Ладно, ты про себя лучше расскажи, — попросил Саша. — Судя по покупкам — женщины у тебя нет?
— Ну почему же нет? Есть. Только у меня тоже все непросто.
— Ну?
— Баранки гну. Она лучшая из всех, кого я знал. А у меня их немало было. И красивая, и умная, и хозяйственная. Ты бы знал, как она готовит! Да и со всем остальным полный порядок... Ну, ты понимаешь.
— Ну так чего не женишься, раз такая женщина? — Саша даже позавидовал.
Особенно «всему остальному». У них этого самого «остального» с Маринкой уже месяца три не было, а может, больше. Сначала она его тормошила, а потом отстала. Надоело. Впору бы в свои руки инициативу взять, да все никак не собраться: с работы приходит выжатый, а в выходные они обычно ругаются!
— Не могу, — вздохнул Леха, — не хочет она! Говорит, что это до брака все хорошо: любовь, романтика, а потом все куда-то девается.
— Она чего у тебя, уже была замужем? Скажи еще, что дети есть!
— Нет, детей нет. А замужем... Кто ее знает. Не рассказывает она. Мы же встречаемся-то несколько раз в неделю по вечерам. Не до изучения родственных связей.
— Так ты хочешь взять в жены кота в мешке, который хорошо готовит, но замуж не рвется? Я ничего не упустил? — Саша внимательно посмотрел на Леху. — Да ты, мой друг, ненормальный!
— Точно, — согласился Леха. — Но если бы ты ее увидел, то, наверное, понял бы меня.
— Ну так покажи! — потребовал Саша. — Или у тебя даже фотографий твоей таинственной и идеальной нет?
— Есть, сейчас, — Леха полез за смартфоном. — Вот она, смотри.
С фотографии Саше улыбалась... Маринка!
Его Маринка, которая сейчас ждала дома продукты, которая не хотела сообщать родителям о грядущем разводе, которая так часто задерживалась в последнее время на работе!
— Ты чего? — Леха удивленно посмотрел на онемевшего Сашку.
Такого эффекта он не ожидал. Нет, Маринка хороша, конечно...
А Саше в голову ничего не лезло, кроме нецензурщины. Вот и молчал он, разглядывая фото своей собственной жены на чужом телефоне.
— Это моя жена, — наконец выдавил он.
— Моя Маринка?! — Лехины глаза округлились.
— Пока моя!
— Приплыли...
— Знаешь что, пойдем в другое место, — предложил Саша.
— Бить будешь?
— Нет, мне выпить надо!
***
Они долго сидели с Лехой в какой-то забегаловке.
— Хочешь, я ее брошу? — спрашивал поддатый Леха. — Люблю, конечно, но ради друга...
— Не надо, — отмахивался Сашка. — Я ее назад не приму! Предала она нашу семью. Забирай себе!
— Не, мне чужого не надо! — благородно отказывался Леха.
На чем они договорились, Саша не помнил. Покачиваясь, он шел домой: машину пришлось оставить у гипермаркета. «Не хочешь, значит, родителей тревожить? — зло думал он. — А придется! Я тебе сейчас такое устрою!» Правда, что он устроит, Саша пока не придумал.
То, что он не потерял пакеты с продуктами, было чудом. И теперь они двумя гирями болтались в Сашиных руках, помогая нетвердо балансировать по скользкому мартовскому тротуару. Они же помешали найти ключ. Поэтому Сашка с остервенением вдавил кнопку звонка.
— Тебя только за смертью... — Маринка открыла дверь. — Боже, ты где шатался? Ты же в хлам!
Из кухни выглянула теща. Скрылась, чтобы через минуту вернуться с Сашиной мамой.
— Это еще что за новости?! — грозно поинтересовалась та.
— У невестки своей спроси! — огрызнулся Саша.
— Я у тебя спрашиваю!
— Забирайте вашу еду! — Саша швырнул пакеты на пол прихожей, опустился на пуфик: — Не на того ругаешься, мамочка! Ты знаешь, кто твоя любимая Марина? Настоящая б..., пардон, в обществе женщин так не принято говорить. Короче, поведение у нее легкое, как перышко!
— Витиевато выражаешься, Сашка. И откуда же ты это взял?
— А мир, он тесен... — Саша философски вздохнул. — Встретил я ее «приятеля по играм», Леху. Дружбаном моим старинным оказался! Не ожидала?
Он воззрился на жену.
— Фотографиями твоими хвастался! Говорил, что ты лучшая на свете. Чего же это ты для других такая хорошая, а для меня как получится? В общем, собирай манатки и вали отсюда. Правда, не знаю куда! Леха тоже от тебя отрекся, когда узнал, что ты моя законная супруга!
— Все сказал? — Марина была на удивление спокойна. — Так вот, я тебя разочарую. У нас квартирка ипотечная. И делить ее — еще тот ребус. Вот протрезвеешь и продумаем варианты.
Сашка уронил голову на сложенные руки и замолк.
— Пойдем мы, пожалуй, — засобирались родственники.
И хоть Сашиной маме хотелось устроить грандиозный скандал, а Марининой — надавать дочери оплеух, они решили отложить это на потом. «Конец нашей дружбе!» — подумала Маринина мама. «Видеть их больше не могу!» — решила мама Саши.
***
Саша проснулся утром на диване одетый. Трещала голова, во рту было сухо и гадко. «Перебрал я вчера», — вспомнил он.
А потом вспомнил и все остальное...
Маринка сидела на кухне, завтракала. Саше захотелось схватить ее в охапку, встряхнуть, наорать, потребовать ответов. Но вместо этого он обреченно спросил:
— К нему уйдешь?
— Да с чего ты это взял? Сниму что-нибудь. И тебе предлагаю о жилье подумать. Делить наше гнездышко — замучаемся. Давай сдавать его, что ли, и платить ипотеку, как платили. Немного же осталось. А когда все выплатим, там и подумаем, что дальше делать.
— А почему ты к нему не хочешь? Ведь ради чего-то ты с ним закрутила? — Саша хотел понять.
— Вот именно ради чего-то! С тобой у нас уже и семьи-то не было, когда он мне подвернулся. Мы с тобой тогда в очередной раз переругались. После работы домой идти не хотелось. Вот и сидела в кафе, вся такая несчастная, о жизни думала. А тут он: любезный, вежливый, сочувствующий. Слово за слово, и разговорились. Не хватало мне этого, чтобы меня слушали, смотрели в глаза, понимали. Купилась. Дальше — больше. Гляжу, а мужчинка-то влюбился. На серьезное рассчитывает. Только мне-то это все не нужно. Дома вон это самое «серьезное» в последних судорогах корчится. Решила с ним расстаться. Путевка вот эта дурацкая подвернулась. Думаю, дам нашей семье последний шанс. Съездим вдвоем с Сашкой на море, отдохнем, вспомним былое. Может, и шевельнется что-то, ради чего стоит вместе жить...
Да не вышло. Ты сразу поездку эту забраковал. И тут я решила: хватит. Нет семьи, и нечего притворяться. Только вот родителям хотела это после развода сообщить. Знаю я их! Соберутся наши мамы и начнут по ушам ездить, брак спасать. Подружки-неразлучницы. Теперь-то уж не будут. Спасибо тебе.
Ну и ладно, как вышло, так и вышло. Разведемся, буду жить одна. Может, оно и к лучшему. Видно, не повезло мне встретить своего мужчину. А может, и нет его вовсе, и я просто романтичная дурочка. Хочу семью, как у мамы с папой. Их ведь до сих пор любовь связывает, а не какая-то ипотека.
— А Леха, значит, тоже не тот? — с болезненным любопытством допытывался Саша.
— Поначалу казалось — тот. А потом, гляжу — все по накатанной. Привык! И вот уже вместо того, чтобы сходить куда-то, предлагает дома посидеть: «Ты ведь так хорошо готовишь!» А меня спросили, хочу ли я готовить сегодня?
— Ну ты же любишь...
— Люблю, когда это не обязаловка. А еще я люблю иногда наплевать на всю эту готовку и прочие радости и куда-то съездить, отдохнуть, оторваться! И если мой мужчина иногда меня ужином побалует — тоже люблю! Но нет. Вы же все, как по сценарию, действуете: романтика до свадьбы, дальше быт, работа и... И все! Ладно, Саша, давай не будем. Поздно... Я, конечно, виновата. Может, и правильно ты меня вчера назвал. Но ты ведь даже не заметил, что у меня кто-то появился! Тебя не трогают, и хорошо! Вот я и не торопилась признаваться. Хотя сколько веревочке не виться, а конец всегда найдется.
***
Они развелись. Саша переехал к родителям. Так удобнее: мама и постирает, и приготовит, и на работу разбудит. Да еще и Маринку теперь вспоминать не будет. Разочаровалась она в ней.
Леха на горизонте больше не появлялся. Перед Сашкой неудобно, перед Маринкой — неловко. Да и женой она быть не желает. Теперь-то Леха понял, почему. Видно, плохой из Сашки муж. Наверное, и Леха такой же. Ведь, если честно, ему зачем жена? Ясное дело: чтобы в первую очередь бытом занималась, а уж в десятую украшала жизнь.
Марина снимает квартиру. К маме после Сашкиного концерта даже соваться страшно: все нервы истреплет. Свою ипотечную они пока сдают. Так договорились. Замуж больше не хочет. Хватило! Нет, конечно, если встретит когда-нибудь того самого, то она подумает. А пока ей и так хорошо.
Автор: Алена С.
Загадка для Марии
– Петровский, я пришел выразить тебе соболезнования в связи с твоим делом о торговле морфинами.
Если кто смотрел «Улицы разбитых фонарей», то он поймет: старший лейтенант Родин был просто вылитый Дукалис. Но вот его коллега капитан Алексей Петровский ни на одного персонажа культового сериала не походил. Он был высок, тощ, темноволос и без особых примет. Петровский поднял на Родина тоскующий взгляд. Тоску вызывал Эверест бумаг на столе.
– Ты хочешь сказать, что кому-то уже понадобились по этому делу результаты?
– Нет, я хочу сказать кое-что похуже. Пиши пропало – у тебя главную подозреваемую завалили!
Вот тут Петровский разом позабыл про бумажный Эверест. Он-то в основном состоял из разной нудной мелочевки, а вот дело о морфинах было куда солидней. И противней, да. Однако у него уже возникли надежды на то, что этот поганый клубок получится распутать. Кончик вроде как из клубка показался, в лице человечка одного. Женщины, точнее. Но если Родин сейчас не издевается...
– Васька, что ты несешь?
– Что узнал, то и принес! Буквально только что новость подъехала! У тебя по морфинам медсестра в разработке, правильно?
– Да, старшая сестра. Не скипидарь мозги!
– И зовут эту сестру Людмила Литвинова?
Петровский молча кивнул. Он уже понял, что Васька Родин и не думает издеваться, и дело швах. Родин развел руками:
– Пару часов назад Людмилу твою нашли у нее дома – мертвее не бывает. Полоснули по горлу чем-то очень острым, подробностей нет пока.
Петровский помянул нечистую силу и нелицеприятно охарактеризовал собственные отношения с судьбой. А что ему еще оставалось?
– И что, нападение неизвестных? – безнадежно поинтересовался он. Но Родин отрицательно покачал головой:
– По всему, бытовуха. Мужа взяли. Они там разводиться собирались, раздел имущества, то, се... Я ж говорю, подробностей не рассказывают, там и с осмотром места преступления не закончили пока. Но вроде как дело ясное – муж ее порешил. Вот такие бывают нехорошие случайности, друг!
Это Васька еще мягко выразился! Морфиновое дело одним махом развалилось подчистую! Ибо Людмила Литвинова, старшая сестра отделения кардиологии, действительно была тем самым «кончиком», потянув за который, он надеялся вывести на чистую воду шайку, промышляющую перепродажей «налево» специфических обезболивающих. Что действует не один человек, в том сомнений не было. Крупное довольно-таки дело.
С этими морфинами, выписываемыми отделению кардиологии под строгую отчетность, все было неясно. Вроде все бумаги оформлялись, как положено, пустые ампулы тоже сдавались согласно предписанию. Но даже Петровскому, от медицины далекому, было очевидно: похожих ампул можно найти великое множество, и никто их особо не проверяет. Сошлось число стекляшек с данными отчета – и порядок. А что несчастным инфарктникам колют и куда на деле морфины уходят – другой вопрос.
Старшая сестра имела самое прямое отношение к учету морфинов. Уже поэтому она не могла не привлечь внимания капитана Петровского. И вот пожалуйста – ссора с мужем, очень острое лезвие, бытовуха, и извольте, капитан Петровский, начинать все по новой!
А следы-то стынут, а виновные-то пути отхода торят! Так что готовьтесь, капитан: вам светит новый глухарь. Упитанный такой, солидный. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>