Кровавые бои снаружи и внутри
Мир за последующие годы претерпел великое множество изменений.
Западные правители подготовили план уничтожения российского государства комплексными средствами, включая ковровые ядерные бомбардировки и массированные вбросы химического и бактериологического оружия.
Но, к их изумлению, тяжёлые бомбардировщики на подлёте к России со всего маху ударялись о прозрачное нечто, падали, как мошки, и рассыпались, а на месте крушений незнамо откуда вырастали холмики тусклой металлической пыли.
Вскоре военные разведки донесли своим властям: вокруг России построен незримый защитный кожух, который не пропускает ни одной пули, бомбы, бациллы, ни одного снаряда, облака яда, вируса. Непробиваемый кожух. Ладони скользят по нему, как по невидимому стеклу, вот и всё! Более того, многие носители смерти вернулась в исходную точку и поразили орудия, их выпустившие.
Эту информацию сперва засекретили, но она прорвалась в СМИ, молнией распространилась и ввела население планеты в ступор. Это было непонятно, страшно, безысходно и мистично!
И вскоре вслед за бессильным выплеском чёрной энергии одной группы человечества против другой на планете последовали климатические и тектонические сдвиги. Бумеранг прилетел незамедлительно. С той поры Земля год за годом яростно чистилась катаклизмами: заливала себя обширными наводнениями, опалялась бессчётными пожарами, остервенело расчёсывала своё тело зубьями восьмибалльных землетрясений, обдувалась ураганами и штормами небывалой силы.
Все прибрежные участки суши были затоплены. Находившиеся на них мегаполисы ушли глубоко под воду и даже макушки небоскрёбов не выглядывали. Большая часть земного ландшафта была подвергнута промывке, прожарке, камнепадам, сходам селей и лавин, стёрта в крошево. Планета не на шутку разбушевалась.
Нестерпимо зудевшие участки земной коры из-за плотной застройки освободились от бетонной коросты. Вместе с исчезновением географических государств рухнули порождённые ими финансовые, экономические, социальные системы. Геоид лечил себя радикально, жёсткими хирургическими методами.
Зачистка прекратилась внезапно. Смерчи и пылевые бури улеглись, уложив барханы дисперсного кремния на месте бывших городов и селений. Цунами унесли в океаны обломки нынешней цивилизации и похоронили их на дне, где давно покоились останки всех предыдущих.
И лишь одна твердыня стояла неповреждённой. Ни одна российская постройка, даже распоследняя избушка-развалюшка не покачнулась.
Чудом уцелевшие от стихийных бедствий земляне узнали о свершившемся по сарафанному радио, кое-как сорганизовались и мало-помалу стали стягиваться к границам РФ, двигаясь по засыпанным гарью и пеплом пространствам. Манила, неудержимо влекла к себе красота расстилавшегося перед ними цветущего мира, словно оазис в пустынном мареве.
Но на их пути встала непроницаемая Стена. Вздыбилась невидимая мощная преграда. Казалось, вот же, сделай шаг, протяни руку – впереди, насколько хватает глаз, простирается земной рай! Но – увы – он оказался недосягаемым!
И люди стали селиться возле этого эдемского пейзажа, чтобы хоть издали любоваться им и тешить себя надеждой оказаться там же.
Романов созвал на сходку Огнева и Ивана, чтобы решить, как быть с толпами у границ.
Зуши с некоторых пор перестал выходить на связь, ангелы-вестники давно вернулись в свой мир, так что посоветоваться с божьими резидентами не представлялось возможным.
Решено было пойти по пути предоставления несчастным за Стеной не рыбы, а удочки для её ловли. Через единственный оставшийся не замурованным проход под внешнюю сторону Периметра однажды ночью были перенесены орудия труда: гора лопат, кирок, топоров, пил, ножей. Одеяла, спички, соль, матрацы, медикаменты, посуда и армейские наборы готовых обедов составили вторую гору.
Утром жители Застенья бросились к этим развалам и стали распределять добычу, а затем удалились в поисках пригодных для жизни территорий. А края прохода Андрей Огнев тут же соединил и закрыл силовыми линиями, и тот обрёл непроницаемость Стены.
А уцелевшая огромная страна меж тем продолжила жить своей обычной, закольцованной на себе жизнью и горя не знала, славя милосердного Бога за своё чудесное спасение.
Вымотавшийся донельзя Романов временно передал бразды правления страной Ивану-царевичу, поручив Огневу неотлучно быть при нём, а сам взял паузу и поехал в «Сосны».
Но там его ждал неприятный сюрприз. Марьи дома не оказалось, а на столе в спальне лежала записка, сухо информировавшая, что она уехала на Дальний Восток на месяц для участия в съёмках нового фильма. Просила прощения, что не получила на это разрешения у Романова. Всё потому, что до него невозможно было дозвониться.
Ладно, подумал он. Записка даты не содержала, но Зая сообщила, что Марья укатила три недели назад. «Отосплюсь, а там и она прибудет», – бодро успокоил себя он.
И да, оставшуюся неделю он бездельничал и ел за троих, благо отощал за последнее время из-за безостановочных авралов. Но через неделю Марья не появилась, и через две тоже. Её телефон молчал.
Он велел Радову разыскать её величество, тот пообещал, но как-то странно замялся. Тогда Романов велел дать ему координаты руководителя съёмочной группы. Получив их, он лично позвонил и попросил позвать Марью. Там тоже замялись. Сказали, что её величество отснялась и отбыла. Когда? Да вот на днях. Куда? Не сообщила. Собрала чемодан, вышла погулять, дверь в трейлер даже не заперла и багаж оставила.
Романов шумнул Зае принести наливки и выпил целую бутылку, а потом в пьяном виде покрушил мебель на террасе. Экономка, переживая за хозяйское добро, вовремя успела закрыть дом на ключ. Побуянив, царское величество постояло немного у запертой двери, потом вернулось на террасу, свалилось на циновки и заснуло до утра.
Пробудился Романов за полдень. Любаша гладила его по голове и тихо приговорила:
– Бедный папочка. Бедняжечка. Зачем ты спишь на полу? Разве дома нет места? Комнаты пустые.
Он услышал её причитания, разодрал веки, облизнул пересохшие губы и буркнул:
– Всё в порядке, дочка. Папе захотелось поспать на свежем воздухе. Ночи тёплые. Принесла бы ты мне водички попить.
Он сбросил плед, которым, видимо, его укрыла Зая, когда он отключился, и, залпом выпив кружку воды из рук послушной дочери, обнял её.
– Как ты поживаешь, дитятко моё?
– Мне скоро пятнадцать, ты помнишь? Можно мы с Петром обвенчаемся? Мама обещала.
– У вас на уме только одно… Романовская порода, блин. Но раз она обещала, так и будет. А ты не знаешь, кстати, где мама? Что-то я не могу до неё дозвониться. С тобой она когда в последний раз связывалась?
– Сегодня утром.
– Интересненько. И что сказала?
– Что у неё всё ровно.
– И где она сейчас?
– В лесу.
– А с кем?
– Ей кто-то что-то крикнул, но я не разобрала.
– Мужчина, женщина?
– Мужчина.
– Ага! Установила геолокацию?
– Сигнал был короткий, потом мама телефон деактивировала.
– И всё же. Ты ведь папу не хочешь огорчить?
– Мама в сибирской тайге.
– Сибирской. А кто у нас сибиряк? Дяденька Огнев. Позвоню-ка я ему. Ага, вне доступа!!! А ведь я ему приказал быть неотлучно при нашем Ваньке. Очень-очень нехорошие у меня предчувствия, доченька. Ну-ка сбегай принеси мне твой телефончик. Я тебе его верну. Скажи, пусть бабушка Зая мне наливки и закуски принесёт. Да побыстрее.
Затем он набрал номер начальника своей службы безопасности полковника Зарубина. Велел подъехать. Угостил наливкой.
– Вот тебе, браток, телефон. Сегодня утром на него из Сибири в Москву поступил звонок. Ищи адрес.
Тот достал приборчик, подсоединил мобильник.
– На официальной карте здесь сплошная тайга, Святослав Владимирович. Сейчас глянем из космоса. Спутник как раз движется над этой локацией. Увеличиваю изображение. О! Да там заимка! Пирс на речке. И даже что-то вроде вертолётной площадки!
– Гнёздышко, значит! Так-а-к, подбери мне пару неболтливых ребят. Вылетаем в областной центр, потом на вертушке – на эту точку! И захвати снайперскую винтовку!
– Мочить кого-то будем?
– Нет, устрашим одного бычару.
Царская чуйка Романова не подвела.
...Андрей Огнев никак не ожидал от Марьи крика души. Она послала ему телепатему: “Солнышко, мне совсем фигово. Поговорить не с кем. Нужен твой совет”. Сфотографировала уголок парка одного дальневосточного городка, где сидела на облупленной и рассохшейся, добела отмытой дождями скамье.
Он немедленно отложил все дела, переоделся в льняные брюки и светлую рубашку и переместился к ней.
Она мышонком пряталась в боковой аллейке среди зарослей в соответствующем камуфляже: в косынке, прикрывшей её огненные кудри, в дымчатых очках и платье цвета листвы. Забыла даже после съёмки смыть макияж.
Он присел рядом. Скамейка под его весом затрещала и зашаталась, он вовремя подхватил Марью и куда-то её перенёс.
Это место могло бы проиллюстрировать сказку о дремучем лесе. Глухомань без преувеличения. Медвежий край нехоженых троп. Это была секретная заимка премьера, которой не оказалась ни в одном кадастровом реестре.
День разгорался. В кронах столетних дубов, сосен и кедров, взявших в кольцо заимку, беззаботно жили сотни тысяч птиц, которые во все свои горлышки славили жизнь. Щебет стоял оглушительный, но вскоре этот многотысячный оркестр умолк.
Потому что услышал приказ от доброго человека, в зимнюю бескормицу не раз спасавшего их от голода мешками с пшеном: “Летите, хорошие, на пару часов, куда хотите, не мешайте серьёзному разговору”.
Андрей повёл Марью на берег реки, усадил её в плетёный шезлонг, сам сел на отполированный чурбак.
– Ну, что, Марья Ивановна. Здесь только ты да я. Слушаю тебя.
– Боже, Андрей, добрее тебя человека на земле нет! И только тебе я доверяю, как себе.
– Я уже в общих чертах знаю твою печальку. Давай нюансы.
Марья вяло усмехнулась. Давно она не чувствовала себя такой потерянной и обессиленной.
– Ты посвятишь мне свой обеденный перерыв и останешься голодным?
– Марья. Разреши мне сделать для тебя хоть что-то. Не волнуйся о бренном. Я буду с тобой столько, сколько надо. Итак?
– Андрей, меня так не пускало возвращаться в этот мир! Но Зуши дал Романову слово вернуть меня через год и должен был его сдержать. Однако теперь я знаю, что неспроста меня сюда не пускало-то. После регенерации, когда я полностью восстановилась, я почувствовала, что у Свята есть новая любовь. Думала, с моим появлением он от неё откажется. А он не отказался. Вот я и решила уйти с их дороги. Уступаю его ей. Хотела получить от тебя одобрение своих действий. И временное убежище. Если твоя заимка такая засекреченная, может, я здесь немножко поживу, пока не подыщу себе что-то ещё?
– Конечно, живи. Но насчёт другой любви Романова я бы не горячился. У тебя есть доказательства?
– Есть. В сумке.
– Тогда пойдём в дом.
В небольшом деревянном бунгало было очень уютно, если не сказать, очаровательно. Сплошь деревянная отделка, иконостас в красном углу, пучки ароматных сухих трав, люстра в виде райской птицы из гладеньких дощечек.
Марья сразу же села, а потом и прилегла на широкую кровать, спинки которой представляли собой сплошные деревянных кружева, да ещё и застланную лоскутным покрывалом. Покаталась-повалялась на ней и угомонилась на вышитой гладью широкой подушке!
– Ура, я на свободе! Как же мне хорошо! Андрейка, спасибо тебе. Мне так было постыло! Очень надо выплакаться, а некому!
– Ты приняла единственно правильное решение, Марья, что позвала меня. Я очень хочу тебе помочь. И в силах это сделать.
– Не в силах! Моя жизнь обесценена.
– И чем он тебя так сильно нагнул?
– Понимаешь, как и любая женщина, я слишком остро реагирую на всё. Но, к счастью, успеваю себя контролировать. А тут – никак! Непрерывно плачу и прошу Бога забрать меня. А мне оттуда велят оставаться на месте. Я уже сама себе надоела! У меня сердце изболелось и под левой лопаткой колет. Причина банальна и тошнотворна. Я пыталась намекнуть ему, что знаю, и по глазам видела, что он запаниковал, но он твердит, что это всё происки моего больного воображения.
– Ты не части, дыши глубже. У нас много времени.
– Мне кажется, что надо мною производится эксперимент с целью узнать, сколько боли может выдержать человек. Максимально опустили порог чувствительности. Всё меркнет перед этой болью. Она не даёт мне сосредоточиться. Хочется содрать с себя тело, чтобы душа расправила крылья и улетела туда, где нет этой саднящей боли!
Она раскрыла сумку и положила на стол ноутбук со спутниковым функционалом. Он открыл его. Там был всего один файл. Огнев его бегло просмотрел.
– Марья, откуда у тебя этот ноут?
– Не могу открыть источник.
– Ты видос смотрела?
– Нет. Но я знаю, что там.
Марья села в кресло у стола и уставилась на пёстрый домотканый половик на полу. В её голове мелькнуло: сколько же труда и терпения вложено в его изготовление! Чьи искусные руки плели эту рядно?
Сердце её билось учащённо. Ей было так тоскливо и брошенно! Она протянула руку и просканировала содержимое файла. И её лицо сразу заострилось и стало восковым. Судорога свела мышцы. Она повернула голову в сторону Огнева и стёртым голосом спросила:
– Андрей, а есть банька?
– А то!
– Айда с дороги помоемся!
Огнев рванулся топить баню и через десять минут пригласил её. Марья оглядела обшитый сосной предбанник с гвоздиками для одежды.
В полутьме жаркой парной он обдал кипятком полок, уложил на него Марью, вынул из стоявшего на камельке чана берёзовый веник и ну хлестать бело-розовое её тело, прекраснее которого земля не рождала. Потом накидал несколько горячих веников, устроил из них ложе, и, перекатив на них Марью, улёгся рядом и принялся её ласкать.
– Хочешь сделать меня иудушкой, Андрюш? Гулящему супружнику изменить – это хотя бы объяснимо, но отобрать мужа у доченьки, да ещё и самой доброй и красивой, – нет! Я не согласна стать мразью.
– Мы с Веселиной уже год как тихо и мирно разошлись. Я неженат, а ты вскоре станешь незамужней. Я так долго ждал этого часа, Марья, и свой шанс не упущу.
– Выходит, Зуши знал и не предоставил мне инфу, что у Романова другая. Зачем он сюда меня вернул?
– А я знаю, зачем. Ради меня. Я заслужил свой приз!
– Но почему ты бросил Веселинушку?
– Она сама сказала, что именно потому, что любит меня, поэтому не хочет мучить. И отпустила.
Марья почувствовала, что боль из сердце враз ушла. Клин клином сработал на ура. Теперь у неё тоже новая любовь. И она мысленно отпустила Романова.
Андрей, красота и мощь которого действовала на людей магнетически, теперь был её и больше ничьим.
– Какой же ты сливочный, Андрюшенька, – только и успела шепнуть она, прежде чем разум её отключился.
В комнату она вернулась, красная, как пион, укутанная в байковую рубаху Андрея. Снова села за стол и взглянула на ноут. Огнев замешкался на кухне и вскоре внёс блюдо с типичными сибирскими разносолами.
– Андрюш, ты меня не презираешь?
– Чего? За счастье, которым ты меня накрыла с головой? Сегодня я всего лишь обезболил тебя, родимушко! А потом буду просто любить.
– Мне стало так легко!
– Ешь, силы ещё понадобятся. У нас впереди остаток ночи и ещё другие ночи и дни. Ты разбудила во мне вулкан. Следующий этап – вместе будем его тушить.
– Ты нравился мне ещё со студенчества. А сегодня я соблазнила тебя. И по-любому подставила твою буйную головушку под удар Романову. Он не поверит, что мы парились в бане вместе и между нами ничего не было. Поэтому я как можно быстрее обязана умереть, а ты прочтёшь отходную молитву и похоронишь меня в лесу. Умоляю. И никому не рассказывай. Небо меня не принимает, но и на земле мне больше не жить!
Андрей улыбнулся в свои пушистые усы и незаметно придвинул поднос со снедью к Марье.
Она внимательно осмотрела ломти хлеба домашней выпечки, солёные и жареные грибы, пиалу с крупной зернистой чёрной икрой, тарелки с рыбной нарезкой, сливочным маслом, яичницу со шкварками и мочёные яблочки. И ей сразу же расхотелось помирать.
После ночного перекуса Андрей привёл свои сладкие угрозы в исполнение. Когда они проснулись, в окна уже лезли снопы света, отражённого изумрудной зеленью хвойного леса.
– Привет великолепному падшему мужчине от падшей женщины! – пробормотала Марья.
– От любимой – любящему! – отозвался Андрей, подметая её щёки своей мягкой бородой. – Марья, шутки в сторону. Тебе придётся выслушать меня.
– А тебе – меня.
– У нас уймища времени и для душевных разговоров, и для яркого продолжения! Летим в пропасть с песней! Однако пришло время для обеда, ты не находишь?
– Теперь уже, Андрюшенька, пойду хлопотать на кухне я.
Она сорвалась с места, лёгкая, как бабочка, заголосила во всю мощь лёгких весёлую песню, отбивая такт ногой, рукой и костяшками пальцев, и принялась хозяйничать. В кладовке нашлось много припасов, в холодильнике – ещё больше.
– Откуда электричество, Андрей?
– Автономный генератор. Компактный и очень мощный!
– Кто здесь живёт?
– Родич. Дядька Ферапонт Фирсыч. Присматривает за домом. Я сюда иногда приезжаю восполнять убыль жизненных сил.
– Покажешь окрестности?
– Спрашиваешь!
– Клещи?
– Дай мне твои руки.
Он погладил их, как утюгом.
– Вот и всё, теперь ты в безопасности. Остальные части твоего прекрасного естества покрою поцелуями с тем же эффектом.
Они до вечера гуляли по чащобе, насыщая организмы смолистым, густым – хоть режь его ножом – таёжным воздухом, сдобренным ароматами лета. Вернулись уставшие и голодные. Поев, упали на кровать, сбитые ураганом страсти. И лишь на третий день они смогли начать спокойно разговаривать.
Он начал первым:
– Марья, я предчувствовал ход событий, поэтому проделал определённую работу. Купил квартиру и дом, где нас не найдёт никто. Радов об этом позаботится, он – за нас и никому тебя и меня не сдаст. А бывшей жене моей, малышке Веселине, давно нравится мой младший брат Фёдор. И она ему тоже в душу запала. Я заметил их переглядки, когда она гостила у моих родителей. Они по возрасту гораздо ближе. Что касается твоего развода с Романовым, то я всё устрою. Он обязан дать тебе свободу под напором улик. У нас с тобой целая жизнь впереди, ангел мой!
– Если всё пойдёт по твоему чудесному плану, то обещай мне твёрдо пристроить Веселину за Федю! Чтобы она не пошла вразнос!
– Не врубаюсь. Почему ты так сказала? Мы вместе это сделаем. Или ты всё-таки прощаешься со мной?
– Моя командировка закончилась, Андрейка. Я выполнила возложенные на меня задачи и теперь хочу туда, где нет печали и воздыханий.
– А как же я?
– А ты думаешь, почему последние дни я провожу с тобой, а не с кем-то ещё? Потому что надеюсь на твою помощь именно по моему сценарию. Твой же мне никак не подходит. Изменщик не даст мне развода. Скорее прибьёт меня. Да и фиг со мной. Но он и тебя выкосит тоже, а это станет для России огромной потерей!
– Тебе не хочется даже фамилию его произносить?
– Да.
– Марья! Твой план заранее обречён на неуспех. Самоубийца и похититель царицы – тебя в рай не примут, а мне уготована тюрьма. Это очень травмирующая перспектива. Мой план более жизненный. Хочешь, я расскажу тебе о своей любви?
– Очень.
– О своей первой и единственной любви...
Он подхватил её на руки и покружил по комнате. Уложил на кровать. Расправил складки своей рубахи на ней. Скрутил в жгут её буйные кудри и освободил место на её подушке для своей головы. Обнял её.
– Дед Ферапонт нашёл меня в лесу, трёхлетнего, у пенька. Отвёл своему многодетному брату Андрею Огневу. Тот меня принял и дал имя. Эксплуатировали меня нещадно, при этом за столом мне доставался самый последний кусок, которым меня ещё и попрекали. Да, называли меня в присутствии чужаков нахлебником. В ливень кого послать за скотиной в поле? Приёмыша. Ночь-полночь, вьюга не вьюга, не видно не зги, кто пойдёт отгонять берданкой воющих от голода волков? Приёмыш. Его ведь не жалко. Но я отцу и братьям всё равно благодарен. Трудности, которые они мне устраивали, не сломили меня, а закалили и смирили.
Он выдержал паузу, переживая давние детские обиды.
– Я рос в тайге, ты знаешь. Это прекраснейший из миров! Пропитка там особая. Сибиряки суровые, но добрые, а, главное, бесстрашные. А чего бояться, дальше уже ссылать некуда.
Марья улыбнулась и поддакнула:
– Точняк!
– В школе училка меня сразу же сделала своим помощником как самого рослого в классе. И давай меня юзать по полной: принеси журнал, построй ребят на линейку, за дежурством следи, сходи туда, сделай то. А мне даже нравилось, что одноклассники меня беспрекословно слушаются. И понеслось! Сперва она оставляла меня на пару часов вместо себя, если надо было к врачу. А потом стала поручать вести уроки, для чего всегда находился форс-мажор. Сам я учился с ленцой, потому что со своей фотографической памятью запоминал всё, что читал, плюс умел из нагромождения фактов делать короткие выводы и излагать их максимально просто.
– Да, твой блестящий аналитический дар сделал тебя премьером. Именно твои абсолютные смиренность и приниженность, следуя закону Галилея и третьему закону Ньютона, вознесли тебя на самый верх
– Спасибо, любимая, за высокую оценку моих скромных способностей. Да, учителя отмечали мою положительность. Часто ставили пятёрки за так, даже не спрашивая, потому что были во мне стопроцентно уверены. После школы я в качестве ярко выраженного лидера попал в квоту регионалов и беспроблемно поступил на управленца в самый престижный московский вуз. Так что хвала моей первой училке.
– Брось, Андрюш. Хвала Богу за то, что вложил в тебя столько гениальности!
– А теперь перейдём к усладе моей. Ты пришла к нам неожиданно, когда уже начались занятия. Все шептались, что нам подсунули блатную, что твой покровитель – с верхнего этажа власти и богач, каких мало. Молва бежала впереди тебя. Ещё болтали: огненно рыжая и ненормально красивая. Помню, у меня сердце подпрыгнуло и чуть грудь не пробило! Я очень ждал твоего появления. Увидел тебя в деканате, куда пришёл за журналом. Ты стояла спиной и разговаривала с профессорами. Я тебя сразу узнал. Ты была та самая девочка с моста между Люблино и Печатниками.
Он обнял её порывисто и заговорил распалённо:
– Разве можно было не мечтать о тебе, которая была предназначена мне, но из-за досадной случайности досталась другому? Помню, ты стояла тогда в деканате, а я уже в тебя влип. Волны твоих золотых колечек так красиво лежали на плечах и спине. И этот нежный тонкий стан, охваченный шелками, так меня разволновал. И этот гитарный изгиб... Меня током шибануло! Ты была совсем рядом, моя любовь. Я слышал твой вкрадчивый низкий голос. А потом декан сказал: «Марья, вот парень из твоей группы!» Ты обернулась, и мы встретились глазами. Боже, какая же ты была хорошенькая! Столько совершенства досталось одной! Хотя и в Сибири, и в Москве я видел толпы зачётных девчонок, но чтобы без единого изъяна?
– И это говорит мне ослепительный красавец, на котором повёрнуты все девочки.
Андрей поцеловал Марью и продолжил:
– Как сейчас вижу: ты сидишь на подоконнике, ножка на ножке, и смотришь вдаль. Так поэтично! В талии тростинка, грудь высокая, спинка ровная, шея лебединая. А волосы светятся.
Марья засмеялась.
– Сперва я тебя стеснялся. По счастью, ты никогда ни на кого не смотрела, поэтому я мог любоваться тобой открыто, что и делаю до сих пор. Ты всегда садилась на последний ряд. Я тоже полюбил сидеть там. Мне так нравилось, как ты строила преподавателей! Я сперва думал, что это выпендрёж. Но потом понял, что ты просто вгрызаешься в гранит наук. Когда ты отказалась стать старостой и назвала мою кандидатуру, я согласился сразу, чтобы ты знала, что отныне я – твой верный исполнитель. Ты уловила этот сигнал. И мне эта роль зашла! Я стал служить тебе всепокорнейше. С каким бы вопросом или проблемой ты ко мне ни подходила, я бросался выполнять, не ожидая похвалы или награды.
– Помню-помню, солнышко моё доброе!
– Я жаждал, чтобы ты подходила почаще как к вечному выручальщику, и в итоге добился этого! Ты использовала меня на всю катушку, но я хотел большего, чтобы привязать тебя к себе, сделаться твоей опорой. А ты, самый благодарный человек в мире, поощряла меня, продвигала и в итоге забросила на самую политическую верхотуру. И всё это время я страстно любил и желал тебя.
Он сжал её руку и задышал ей в шею.
– Прости, но я не мог понять ваших с Романовым отношений. Он явно тяготился твоим присутствием на людях, потому что ты приковывала к себе всеобщее внимание, а ему доставался сухой протокол.
– Но почему всё-таки Зуши не открыл мне глаза на его измены?
– Я долго думал, почему мне не дозволено оторвать тебя от него. И лишь потом мозаика сложилась. Твой брак с Романовым фатально предопределён. Тебя геокосмические силы приставили к нему. Ты солдат небесной рати на боевом посту! Получила спецзадание и неукоснительно его выполняла. И с блеском справилась! И теперь ты свободна.
– Вот именно.
– Романов – замечательно хороший чел, хоть и со своими слабостями. Штучный чувак, обладающий всем набором для царской должности. Умный, в меру циничный, великодушный, породистый. Но – земной. Думаешь, ему легко было жить рядом с тобой? Он остро ощущал своё несовершенство. Да и любой бы ощущал.
– Как же ты прав, Андрюш!
– Если сравнивать его и меня, то я заточен служить людям, оставаясь в тени, и выдерживать любые тяготы и бремена. Я как двужильное тягловое животное. А он альфа-самец, кайфушник, кайфожор! Нарцисс и циник. Всё лучшее – ему. А мне – только тяжёлая и муторная работа. Мы с ним представители двух радикально полярных русских наций: он москвич, я сибиряк. Он интеллектуал и барин, а я – таёжный мечтатель. Он берёт от жизни всё и даже больше, а я постоянно отдаю и мне всё мало, хочется вдогонку каждому подкинуть ещё чего-нибудь…По крупному, тебе не стоит делать трагедию из его измены. Я думал над тем, почему он ходит налево. Но так и не дотумкал. Для меня это за гранью.
...Марья, наконец, решилась. Выскользнула из объятий Андрея, подошла к столу, открыла ноутбук, пощёлкала мышью и стала смотреть видео. Он успел приготовить ужин и подсунул ей бутерброды и чай, но она отодвинула их. Галопом просмотрела самые эпичные сцены его блуда с некой знойной блондинкой, захлопнула лэптоп и встала. Слёзы ручьём лились по её щекам и скатывались на рубаху. Андрей тихо вышел. Он деликатно позволил ей выплакаться.
Никогда ещё она не ревела так безутешно, так обречённо! Андреева рубашка намокла. Она вытиралась рукавами, высмаркивалась в подол и снова заливалась едкими слезами. Андрей возвратился через час. Она уже только всхлипывала.
Он ушёл ещё на полчаса. Вернулся. Марья спала. Андрей поставил возле изголовья корзину с отборной черникой. Прилёг рядом. Она нашла его руку и поцеловала.
– Андрюша, мне есть куда сбежать. Очень надеюсь, что Зуши заберёт меня. А что делать тебе? Этот найдёт тебя. Он может причинить тебе зло.
– Оно по-любому будет меньшим, чем то, что он причиняет тебе, а значит – рикошетом и мне.
– Но ведь он может тебя лишить жизни.
– А зачем мне жить в этом пустом мире, если здесь не будет тебя? Пусть лишает. Попроси, Марья, своего небесного покровителя забрать и меня.
– Но ты нужен Ивану-царевичу. Он слишком молод и опыта у него мало. Рядом должен находиться мудрый, уравновешенный, добрый советчик. Андрюша, своди меня к озеру или ручью. Хочу умыться чистой водицей.
– Идём, счастьечко моё!
Они вышли из дома. Закатное солнце на миг ослепило их. Марья остановилась на высоком крыльце, глядя в бездонное синее небо. Андрей поцеловал её в шею и обнял за талию. Она улыбнулась ему.
И вдруг, как подрезанная, стала заваливаться набок. Обморок? Он подхватил её, придержал.
Глянул вниз и увидел у калитки человека. Это был Романов. В руках у него была штурмовая оптическая винтовка.
Продолжение следует.
Подпишись – и тебе улыбнётся везуха.
Копирование и использование текста без согласия автора наказывается законом (ст. 146 УК РФ). Перепост приветствуется.
Наталия Дашевская.