Вернувшись в машину, он обдумывал разные варианты. Он подумывал о том, чтобы покончить с собой. Но завел двигатель и помчался в сторону Айдиллуайлда (горный курорт недалеко от Палм-Спрингс), в ресторан «Тироль».
Один из владельцев, Роберт Лоуренс Бальцер (потом известный винный журналист), друг Тома и Гейл, был удивлен, увидев его одного. Нил был общительным человеком и обычно посещал ресторан в компании. Когда Бальцер и его партнер Джеймс Уиллетт подсели к Нилу, чтобы поговорить, они обратили внимания, что он выглядит обеспокоенным и спросили, в чем дело.
Нил начал говорить о своей предыдущей жене, Патриции, о её смерти и о том, что с тех пор Гейл стала всей его жизнью, и он не мог жить без нее. А затем он сказал им, что только что убил ее. Решив, что Нил шутит, Бальцер и Уиллетт пожурили его, но были ошеломлены, когда он сказал: «Это не первоапрельская шутка, это правда», добавив, что он застрелил Гейл, когда она задремала.
Арест
На следующее утро в 6:30 утра полиция Палм-Спрингс получила звонок от Джеймса Кантиллиона, адвоката Нила из Беверли-Хиллз. Он сказал, что ждет офицеров в доме Нила по адресу 2481 Cardillo Road, где женщина «умерла или получила серьезные ранения». Направляясь на место, патрульный Джо Джонс был остановлен другим адвокатом, Джеймсом Келламом, который провел его в дом. Тело Гейл Нил лежало на диване, частично прикрытое покрывалом. Она была застрелена за правым ухом из автоматического пистолета 45-го калибра. Стреляная гильза была найдена в 120 см от него. Именно тогда Кантиллион сдал Нила полиции.
Вскрытие показало, что смерть наступила между 14:30 1 апреля и 2:30 2 апреля. Никто в районе не слышал выстрела, но одна из соседок сказала, что слышала «крики и вопли» за две ночи до этого, а также громкие ссоры в других случаях.
Суд
16 апреля Большое жюри Риверсайда предъявило Нилу обвинение в убийстве. С момента ареста Нила представлял государственный защитник округа Риверсайд Джеймс Келлам. Но 20 августа Нил, представ перед судьей Хилтоном Маккейбом, который должен был вести судебный процесс, попросил отсрочку в связи с просьбой о смене адвоката. Он пожаловался, что Келлам ни разу не посетил его в тюрьме с момента ареста. Позже, когда его попросили прокомментировать ситуацию, Келлам подтвердил утверждения Нила: «Я чувствовал, что Нилу нужна более надежная защита, чем та, которую может обеспечить государственный защитник, и что, не предпринимая никаких действий, я могу заставить его друзей прийти ему на помощь».
Келлам оценил, что Нилу понадобится до 15 000 долларов, чтобы обеспечить адекватную защиту. «Суд выделяет около 500 долларов на защиту в таком деле, как это. Это просто гроши», – сказал он репортёрам. «Бездействие» Келлама, по сути, заставило друзей Нила прийти ему на помощь.
Автодилер из Катидрал-Сити Гленн Остин начал с того, что разместил в местной газете объявление о сборе пожертвований в фонд защиты Нила. Друзья начали присылать чеки, а вскоре и Голливуд, город, который отвернулся от него много лет назад, ответил помощью от Микки Руни и Блейка Эдвардса, обозревателей голливудских сплетен Дороти Мэннерс и Харрисона Кэрролла. Даже Франшо Тоун внес свой вклад в фонд. Нил ответил на усилия Остина в записке: «Ты, „мой друг“, разогнал темные тучи, которые грозили поглотить меня». В записке он также возложил вину за убийство Гейл на «друга», хотя и не назвал его имени. «Люди, которых я считал своими друзьями, предвзято относились ко мне. А с такими друзьями (которые пили мою выпивку, ели за моим столом и стреляли в мою жену) кому нужны враги?»
На деньги из фонда защиты Нил смог нанять Леона Розенберга, адвоката из Палм-Спрингс, который получил юридическое образование, будучи священнослужителем.
Судебный процесс по делу об убийстве начался 11 октября и продолжался семь недель, на протяжении всего времени Нил давал противоречивые и запутанные показания. Окружной прокурор Роланд Уилсон изложил неопровержимые доводы, доказав невозможность случайного выстрела, что было сутью защиты Нила. Обвинение намеревалось доказать, что Том убил Гейл из ревности, и вызвало восемь свидетелей для дачи показаний против него. Их показания были, по-видимому, настолько убедительными, что обвинение быстро завершило свою версию.
В дни, охватывающие показания полицейских, криминалистов, свидетелей и перекрестный допрос, для Тома Нила все складывалось не лучшим образом. Но он был абсолютно спокоен и говорил о божественном вмешательстве. «Каждый раз, когда я вхожу в зал суда, я замираю на пороге, когда Бог входит передо мной, и я стремлюсь к награде высокого призвания Божьего, чтобы иметь во мне тот же разум, что и во Христе Иисусе», – писал он вдове лучшего друга Эда Холла во время судебного процесса.
За годы, проведенные на сцене и на экране, Нил научился понимать аудиторию. Судебный процесс оживил его, дал ему возможность сделать то, что он не мог делать уже годами – играть. Присяжные его очень порадовали. «У меня прекрасные присяжные. Десять женщин и двое мужчин. Одна присяжная выглядит точь-в-точь как моя мать. Но точь-в-точь!». За время судебного процесса трагически погиб сын одного присяжного. Обезумевшего от горя присяжного заменили на другого.
Талитукуми
Затем произошло то, чего так долго ждала публика – последнее выступление Нила, рассказать свою версию рокового вечера. Нил ссылался на смерть Патриции и беспомощное чувство потери близкого человека. «Патрик потерял двух матерей», – сказал он присяжным, говоря о своем сыне. Он сплел воедино идеальную историю о неверности, личной трагедии и самообороне, наполнив свои показания религиозными заклинаниями.
Наличие пистолета он объяснил как средство защиты для Гейл. Он утверждал, что она сказала ему, что за ней следили несколько раз по пути домой из теннисного клуба, и что однажды ночью кто-то пытался войти в дом. Нил показал ей, как его заряжать.
На вопросы Розенберга Нил рассказал присяжным, что непосредственно перед стрельбой Гейл лежала на диване, а он стоял на одном колене и ласкал ее.
«Она сопротивлялась чему-либо из того, что вы делали?» – спросил Розенберг.
«Нет, она не сопротивлялась», – ответил Нил. «Думаю, тогда она сказала: «Я не знаю, стоит ли нам это делать, Том». А я ответил: «Не глупи, меня не было десять недель, а ты дурачилась со всеми этими парнями с тех пор, как я уехал, и даже до моего отъезда».
«О, я просто не могла сдержаться», – якобы сказала Гейл Нилу, после чего они начали спорить. После того, как Нил обвинил ее в сексуальных отношениях с его друзьями, он «почувствовал, как напряглось ее тело, и следующее, что я помню, – я услышал, как она кричит мне: «Я убью тебя, ублюдок!»
«Я поднял голову увидел в ее руке автоматический пистолет 45-го калибра».
«Что вы сделали?» – спросил Розенберг.
«Я опустился на одно колено и... то есть все произошло одновременно, и она... я сказал: «Гейл, ты в своем уме?» и с этими словами я толкнул пистолет обеими руками из того положения, в котором находился, и он выстрелил».
«Вы что-нибудь делали после этого?»
«Я молился», – драматично сказал Нил. «Я взял ее за руку, я позвал ее по имени: «Гейл! Боже, нет! Гейл!». Затем я сказал вслух: «В разуме нет ни жизни, ни истины, ни интеллекта, ни субстанции, все в бесконечности и ее проявлении, ибо Бог есть все во всем. Дух – бессмертная истина, материя – смертная ошибка. Дух – это реальное и вечное, материя – нереальное и временное».
«Это то, что вы тогда сказали?» – спросил Розенберг.
«Да, сэр».
«Вы сказали что-нибудь еще?»
«Да… талитукуми, что можно истолковать как «Прекрасная дева, встань, ибо ты здорова».
Затем он дал показания о том, что поехал в ресторан «Тироль», где, по его словам, сообщил Бальцару и Уиллетту только о том, что его жену «застрелили», и что он чувствует себя ответственным за это, а не за то, что он стрелял в нее.
Игнорируя неопровержимые факты, охваченные благоговением присяжные, вынесли Нилу минимально возможное обвинение – «непредумышленное убийство». Это, похоже, ошеломило прокурора.
Воодушевлённый Розенберг сказал журналистам: «В этом деле нам пришлось пройти больший путь, чем обвинению». Адвокат добавил, что благодаря отбытому сроку Нил может выйти на свободу к Рождеству.
По словам племянника Нила, Уолтера Берра, никто из семьи Нила никогда не сомневался, что Том убил Гейл. У него была долгая история насилия, и он жил с такой огромной злостью внутри, что они с самого начала чувствовали, что смерть Гейл не была случайностью.
Фотосессия
Незадолго до Дня благодарения Нил был освобожден под залог до вынесения приговора. Оказавшись на свободе, он занялся доработкой своей личности. Он знал, что зрителям нужно нечто большее – главный герой должен претерпеть трансформацию.
На кладбище Desert Memorial Park в Катидрал-Сити Нил организовал фотоссесию в мрачном стиле. Он кладёт букет из папоротников и роз на надгробие. Он повесил голову, охваченный горем. Он уткнулся лбом в ладони. Он поднял руки к небу. В его взгляде горе, злоба, отчаяние.
Правда, это не могила Гейл, она была похоронена рядом с ушедшими членами семьи, на кладбище Инглвуд-Парк. Для сцены Нил выбрал могилу Хуаниты Сепеда.
Пятью годами ранее, в августе 1960 года, пропала десятилетняя Хуанита Сепеда. После поиска по всему дому ее брат, Рубен Сепеда, обнаружил ее тело, похороненное в неглубокой могиле рядом с клумбой у их дома. Хосе Анхель Гонсалес, садовник, признал себя виновным в убийстве. Он проник в дом, намереваясь украсть деньги, и застал девочку. Он ударил её петлей для навески ворот и закопал на переднем дворе дома, считая, что она мертва. Девочка умерла от удушья.
Нил, сам работавший ландшафтным дизайнером, скорее всего, знал либо семью жертвы, либо убийцу.
Во время двухнедельного пребывания Нила под залогом было отснято несколько рулонов пленки, что позволило заглянуть в его психику и показать, как его персонаж проходит стадии горя. Помимо сцен на кладбище, на фотографиях можно увидеть, как Нил тоскует возле своего дома, поет в пустыне со своей Библией, возобновляет работу по благоустройству, танцует интимный танец с женщиной в местном ночном клубе.
Приговор
Прокурор Роланд Уилсон и судья Хилтон Маккейб вели также дело Хуаниты Сепеды. Неизвестно, знали ли они о макабрической демонстрации актера на кладбище, но для них было достаточно его выступления в суде.
После того как Розенберг обратился к судье Маккейбу с просьбой об условном сроке, ссылаясь на то, что актер ранее был чист, и назвав апрельские события «трагической кульминацией периода семейной нестабильности», прокурор Уилсон представил свою версию: «Окружной прокурор не будет рассматривать возможность условного срока для подсудимого... Тот факт, что присяжные вынесли вердикт о непреднамеренном убийстве, является настолько большим послаблением, насколько мистер Нил заслуживает». Судья Маккейб согласился, и Том Нил получил максимальный срок за непреднамеренное убийство – 15 лет.
Во время вынесения приговора Нил закусил губу, но сохранил самообладание. Когда его увозили в окружную тюрьму, он сказал журналистам, что приговор – это «работа на железной дороге».
На протяжении всего процесса Барбара Пэйтон находилась на галерее, и они с Нилом помахали друг другу. Это был последний раз, когда они снова увидели друг друга.
Том Нил сидел в тюрьме «Калифорнийское учреждение для мужчин» в Чино, где следил за благоустройством территории. Он был досрочно освобожден из тюрьмы 6 декабря 1971 года, отсидев меньше половины срока. Он переехал в Лос-Анджелес, нашёл квартиру в Студио-Сити в долине Сан-Фернандо на Рэдфорд-авеню, через дорогу от Студийного центра Рэдфорд (CBS Studio Center), где когда-то находилась Republic Studios, специализировавшаяся на фильмах категории «B».
7 августа 1972 года, через восемь месяцев после его условно-досрочного освобождения из тюрьмы, бригада городской скорой помощи была вызвана по адресу в Северном Голливуде. Пятнадцатилетний Томас Патрик Нил ждал врачей и отвел их в спальню отца. Тело Тома Нила лежало в кровати. Медики назвали время смерти в 7:37 утра. Смерть, по-видимому, наступила от сердечного приступа. Тому Нилу было пятьдесят восемь лет, но выглядел он намного старше своих лет.
В 1992 году был снят ремейк «Объезд» и главную роль исполнил Томас Патрик Нил. Когда в 1988 году начались съемки, ему было тридцать один – столько же, сколько и его отцу, когда он снимался в оригинальной картине. Том Нил-младший умер от рака в 2015 году. Как и его отцу, ему было пятьдесят восемь лет.