«Живые всегда спешат забыть мёртвых», — с горечью думала Ольга Петровна, вставляя ключ в замок двери. Сегодня годовщина смерти Валентина — её единственного сына. Прошло уже два года, но боль не утихала, а лишь видоизменялась: из острой, выкручивающей все внутренности, она превратилась в тупую и тяжёлую, как булыжник на сердце.
Телефон в сумке звякнул сообщением. Невестка Александра, уже год не появлявшаяся на кладбище, вдруг вспомнила о свекрови и просила срочной встречи. «Наверняка опять деньги нужны, — подумала Ольга Петровна, прочитав сообщение. — Или что похуже». Сбросив туфли в прихожей, она устало опустилась в кресло. Лицо Валентина смотрело на неё с фотографии — упрямый взгляд, колючая щетина, нахмуренные брови. «Никогда не улыбался на фото, вечно выглядел как бирюк», — привычно прошептала она, поглаживая рамку. И отчего-то вдруг поняла, что даже не знает толком, каким на самом деле был её сын.
Телефон зазвонил так неожиданно, что Ольга Петровна вздрогнула. На экране высветилось имя невестки.
– Здравствуйте, Александра, – сухо ответила она.
– Ольга Петровна, – голос невестки звучал деловито, – как ваше самочувствие?
– Спасибо, нормально, – солгала женщина.
Никаких подробностей о больных суставах и скачущем давлении Александра никогда не слушала. Да и зачем она вообще звонит? Последний раз они общались три месяца назад, когда невестка приезжала забрать какие-то Валины документы.
– Не могла бы я к вам завтра заехать? Нам нужно обсудить один важный вопрос.
Ольга Петровна сглотнула. Завтра – день памяти Валентина. Неужели невестка вспомнила об этом и хочет вместе съездить на кладбище?
– Конечно, Саша, приезжай. Я буду дома весь день.
– Отлично. Я заеду в одиннадцать. До завтра.
Разговор был окончен, и Ольга Петровна положила телефон на подоконник. Странное дело – Александра не вспомнила о годовщине, не сказала и слова о Валентине. Может, и правда забыла? За два года после смерти мужа она ни разу не ездила с бывшей свекровью навестить могилу. Всегда находились отговорки – то работа, то простуда, то встреча с подругами.
Ольга Петровна вздохнула. Пора готовиться ко сну. Завтра предстоит тяжёлый день.
***
Ровно в одиннадцать в дверь позвонили. Ольга Петровна встретила невестку в сером платье, которое надевала только в дни траура. Александра же была в ярко-красном костюме и с новой стрижкой, будто не на день памяти мужа приехала, а на деловую встречу.
– Проходи, Саша, – вздохнула Ольга Петровна. – Чай будешь?
– Нет, спасибо, я ненадолго, – Александра прошла в гостиную и деловито расположилась в кресле. – У меня к вам очень важный разговор.
– Слушаю тебя, – женщина присела напротив.
– Помните, мы с Валентином перед свадьбой занимались ремонтом? Это была наша общая мечта – создать уютное гнёздышко. Валентин вложил много сил и денег, чтобы всё сделать по нашему вкусу.
Ольга Петровна кивнула. Она прекрасно помнила, как сын брал дополнительные смены, чтобы оплатить дорогие итальянские обои и немецкую сантехнику. И как она сама отдала свои сбережения на новую кухню для молодых.
– Так вот, мне сделали предложение, – невестка смотрела прямо в глаза Ольге Петровне. – И я согласилась. Скоро выхожу замуж.
Это известие будто окатило пожилую женщину ледяной водой. Конечно, Александра молодая, красивая. Всего тридцать два. Имеет право на новую жизнь. Но так скоро?
– Поздравляю, – выдавила Ольга Петровна. Слова застревали в горле. – Надеюсь, ты будешь счастлива.
– Спасибо. Но есть одна проблема. Понимаете, Олег – мой жених – хочет, чтобы мы жили вместе. И лучше не в его квартире – там ремонт ещё хуже, чем у нас когда-то с Валей был. А наша квартира... В общем, мне пора её продавать.
– Продавать? – Ольга Петровна растерянно заморгала. – Но ведь половина квартиры принадлежала Валентину...
– Вот именно! Я как раз об этом. Как вы знаете, после смерти мужа я оформила наследство. Согласно закону, его доля делится между наследниками первой очереди — то есть между мной и вами. Получается, сейчас мне принадлежит 75 процентов квартиры, а вам — 25. Но я планирую её продать в ближайшее время, чтобы не тянуть с переездом. Поэтому хочу выкупить вашу долю.
– Понимаю, – тихо сказала она. – Конечно, это твоё право.
– Рада, что вы всё понимаете, – кивнула Александра. – Но я пришла не только сообщить новость. Есть ещё один момент. Вы ведь помогали нам с покупкой мебели и техники. И мне кажется справедливым вернуть вам часть этих вложений.
Ольга Петровна подняла взгляд:
– О чём ты говоришь?
– Я хочу вернуть вам деньги, которые вы дали нам на обустройство квартиры. С учётом инфляции, это примерно триста тысяч.
Женщина покачала головой:
– Не нужно, Саша. Это был мой подарок. Я не для того помогала, чтобы потом требовать деньги обратно.
– Но я настаиваю, – Александра выпрямилась в кресле. – Мне так будет спокойнее. К тому же, я хотела бы попросить вас об одной услуге.
Вот оно что... Всё встало на свои места. Невестка не просто так решила проявить великодушие.
– Какой услуге?
– Понимаете, у меня не очень хорошие отношения с собственником соседней квартиры. Если вы помните, у нас на площадке когда-то затопило, и он обвинил нас, хотя протечка была от верхних соседей. Но мужчина упрямый, на контакт не идёт. А сейчас покупатели на мою квартиру хотели бы объединить две квартиры в одну. Это сильно повысило бы стоимость сделки. Мне нужно, чтобы кто-то поговорил с соседом. Кто-то, к кому он прислушается. Например, уважаемая женщина в возрасте...
Ольга Петровна мгновенно поняла замысел невестки. Использовать её, чтобы уговорить соседа продать квартиру. И в благодарность за это она получит свои же деньги, которые когда-то отдала сыну от чистого сердца.
– Саша, извини, но я не могу тебе помочь, – твёрдо сказала она, поднимаясь с кресла. – Я хотела сегодня съездить на могилу Валентина. Ведь сегодня годовщина его смерти. Ты помнишь об этом?
Лицо Александры на мгновение дрогнуло, но она быстро взяла себя в руки:
– Конечно, помню. Просто у меня очень плотный график. Я заеду на кладбище на следующей неделе.
– Мне пора собираться, – Ольга Петровна направилась к двери, давая понять, что разговор окончен.
Александра поднялась и взяла сумку:
– Подумайте о моём предложении. Вам бы эти деньги не помешали. И про соседа... может, ещё передумаете.
– До свидания, Саша.
Когда за невесткой закрылась дверь, Ольга Петровна обессиленно опустилась в кресло. Вот и вся память о сыне. Квартира, в которую он вложил столько сил, будет продана, а фотографии Валентина, вероятно, уже убраны в дальний ящик.
***
На кладбище было тихо и пустынно. Ольга Петровна медленно шла между рядами могил, держа в руках букет белых хризантем. Рядом с могилой сына она увидела женскую фигуру и замедлила шаг. Неужели Александра всё-таки приехала?
Но нет, у могилы стояла совершенно незнакомая женщина лет сорока, с короткими тёмными волосами, в строгом чёрном пальто. Заметив Ольгу Петровну, она смутилась и хотела было уйти.
– Подождите, – окликнула её Ольга Петровна. – Вы знали моего сына?
Женщина остановилась и повернулась:
– Да. Меня зовут Тамара. Я... я работала с Валентином.
Ольга Петровна подошла ближе:
– Он никогда не рассказывал о вас.
– Мы общались в основном по работе, – Тамара опустила глаза. – Валентин был очень хорошим человеком. Отзывчивым, всегда готовым прийти на помощь. Для многих в офисе он был примером.
Они вместе положили цветы на могилу. Ольга Петровна достала платок и аккуратно протёрла фотографию сына на памятнике.
– Вы часто сюда приходите? – спросила она Тамару.
– В годовщину решила прийти, всё-таки Валентин много для меня сделал. Помнить добро надо, – тихо ответила женщина и добавила: – Валентин помог мне в очень трудный период жизни. После смерти мужа я осталась одна с ребёнком, и нам пришлось несладко. Валентин устроил меня на работу, помогал с документами, когда были проблемы с квартирой. Без него я бы не справилась.
Ольга Петровна внимательно смотрела на эту женщину, так тепло говорившую о её сыне. Они стояли молча, каждая погружённая в свои воспоминания. Потом Тамара неожиданно спросила:
– А вы знаете соседку с пятого этажа? Маргариту Степановну?
– С пятого? Нет, я живу на другой улице.
– Валентин иногда заходил к ней со своими проблемами. Не знаю, насколько вы были в курсе, но у него с Александрой не всё гладко было. Когда они ссорились, он частенько сидел у Маргариты Степановны, жаловался на жизнь. Старушка его чаем поила, слушала. Он ей помогал иногда по мелочи — лампочку поменять или кран починить. Не из альтруизма, конечно, а больше чтобы от дома отлынивать. Сам признавался.
Ольга Петровна с горечью усмехнулась. Это был её Валя – непутёвый, упрямый, со своими слабостями и недостатками. Такой, каким она его знала всегда.
– После смерти Валентина Маргарита Степановна сильно сдала, – продолжала Тамара. – Она стала совсем плохо видеть. Я иногда захожу к ней, когда квитанции разношу — я у них в доме старшей по подъезду работаю. А недавно к ней приходила вдова Валентина, пыталась уговорить продать квартиру. Говорила, что ей будет лучше в доме престарелых, что за ней там присмотрят. Маргарита Степановна отказалась, но очень переживала после этого разговора.
В голове у Ольги Петровны мгновенно сложилась картина. Так вот кто этот сосед! Пожилая женщина, которой помогал Валентин. И теперь Александра пытается выжить её из квартиры, чтобы объединить две жилплощади и продать подороже.
– Тамара, вы не могли бы дать мне адрес Маргариты Степановны? Я хотела бы её навестить.
***
Маргарита Степановна оказалась энергичной женщиной с острым языком и цепким взглядом. Когда Ольга Петровна позвонила в дверь и представилась мамой Валентина, старушка окинула её оценивающим взглядом и проворчала:
– Валькина мать? Ну проходите, чего на пороге стоять.
Ольга Петровна переступила порог и вошла в маленькую, но аккуратную квартиру. Хозяйка жестом пригласила её в комнату и, внимательно изучив лицо гостьи, вдруг сказала:
– Глаза у вас похожие. Такие же упрямые.
– Валечка ходил ко мне часто, особенно в последний год, – приговаривала она, разливая чай по старинным чашкам. – Жаловался на жену, на работу. Непростой был, конечно. Мог и наговорить лишнего в сердцах. Но отходчивый, незлобивый. И руки золотые — у меня до сих пор кран не течёт, который он починил.
Ольга Петровна улыбалась, слушая истории о сыне. Не приукрашенные, настоящие. Каждая житейская мелочь, каждое воспоминание делали его образ живее и ближе.
– А его жена никогда к вам не заходила? – осторожно спросила она.
Маргарита Степановна поджала губы:
– Один раз только заглянула, когда Валентин тут пересиживал их очередную ссору. Прямо с порога начала скандалить. Кричала, что он только и делает, что по чужим квартирам шляется, а дома от него никакого толку. А он огрызался: "У тебя только одно на уме — деньги да шмотки". В общем, чуть до драки не дошло. Я даже вмешаться хотела, но куда там — молодые, горячие.
Старушка вздохнула и добавила:
– А сейчас эта Александра ходит, уговаривает квартиру продать. Говорит, у неё покупатели есть на обе квартиры сразу, мою и их. Предлагает мне уехать в дом престарелых. Говорит, там и уход, и питание. А что мне там делать? Все мои воспоминания здесь, все вещи, которые мне дороги. Это же мой дом. Но она настойчивая, не отстаёт. Недавно снова приходила, даже угрожать начала, мол, если я не соглашусь, то она найдёт способ «выкурить» меня отсюда.
Ольга Петровна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Невестка перешла все границы.
– Маргарита Степановна, не бойтесь. Никто не сможет заставить вас продать квартиру против вашей воли. А я буду навещать вас. Мы теперь с вами будем дружить, если вы не против.
– Да чего ж против-то, – хмыкнула старушка. – Давно мне не с кем чаи гонять. Приходите, только без этого слюнтяйства, терпеть не могу, когда меня жалеют.
***
Следующие недели прошли для Ольги Петровны в хлопотах. Она регулярно навещала Маргариту Степановну, помогала с уборкой, носила продукты. Хотя продукты можно было заказать с доставкой, но так хотелось вновь поговорить о сыне…
Однажды, возвращаясь от новой подруги, Ольга Петровна столкнулась в подъезде с Александрой. Невестка выглядела раздражённой:
– Вот уж не думала вас здесь встретить, Ольга Петровна.
– А я как раз от Маргариты Степановны. Замечательная женщина. Валентин очень её уважал и помогал ей.
Лицо Александры исказилось:
– Так это вы настроили её против меня! Это из-за вас она теперь наотрез отказывается даже разговаривать о продаже квартиры!
– Я никого ни против кого не настраивала, – спокойно ответила Ольга Петровна. – Просто напомнила Маргарите Степановне о её правах. И помогла найти юриста, который объяснил ей, что никто не может заставить её покинуть собственную квартиру.
– Вы всё портите! – Александра повысила голос. – У меня были прекрасные покупатели, готовые заплатить большие деньги за две квартиры сразу! А теперь всё сорвалось!
– В жизни есть вещи поважнее денег, Саша, – тихо сказала Ольга Петровна. – Мой сын это понимал. Жаль, что ты – нет.
Александра фыркнула и пошла к выходу, бросив через плечо:
– Можете сидеть со своей старухой сколько угодно. Я всё равно найду других покупателей и продам квартиру. Проблем теперь станет больше, вот и всё.
***
Через несколько месяцев Ольга Петровна узнала, что Александра действительно продала квартиру и уехала с новым мужем. Почему-то это известие не вызвало у неё никаких эмоций. Словно невестка уже давно стала чужим человеком в её жизни.
– Ваш сын был сложным человеком, — сказала однажды Маргарита Степановна, когда они с Ольгой Петровной разбирали старые вещи в кладовке. — С женой, понятное дело, не сошлись характерами. Оба упрямые, гордые. Валентин на работе пропадал, чтобы дома не быть — так и сказал мне как-то. А она, эта ваша Сашенька, ему всё выговаривала, что денег мало приносит, что квартира маленькая. Но знаете... — старушка вдруг замолчала.
– Что? — спросила Ольга Петровна.
– А ведь он её любил. До последнего. Даже когда ругались так, что стены дрожали. Всё равно любил. Упрямый был, себе не признавался. Как-то сказал мне: «Эх, Маргарита Степановна, не умею я счастье строить. Всё ломаю своими руками».
Ольга Петровна задумчиво перебирала старые фотографии. Она не знала такого Валентина — сомневающегося, признающего свои ошибки. Для неё он всегда был просто любимым сыном, которого она защищала, даже когда он был неправ.
– Знаешь, Маргарита, – задумчиво сказала Ольга Петровна, – мне кажется, я только сейчас начинаю по-настоящему узнавать своего сына. При жизни мы часто не понимаем близких. Видим только то, что хотим видеть.
Маргарита Степановна усмехнулась:
– Это точно. Вот Валентин всё жаловался на жену, а сам-то тоже хорош был. Сколько раз поздно возвращался, не звонил. А потом удивлялся, что она злится. В общем, оба друг друга стоили.
– И что же теперь делать с этой Александрой и её планами на твою квартиру? – спросила Ольга Петровна.
– А ничего. Пусть лесом идёт, – отрезала Маргарита Степановна. – Может, Валька и был непутёвым, но хотя бы человеком оставался. А эта... Да разве ж о покойном муже так думают? Даже не навестит его могилу. Квартиру я ей не продам назло. Пусть хоть на голове стоит.
Ольга Петровна улыбнулась. Странным образом эта прямолинейная, резкая старушка стала ей ближе многих. Может быть, именно в этом и был смысл: найти людей, которые помогут тебе увидеть правду, какой бы сложной она ни была.
– Маргарита, а ведь у меня тоже есть планы на вашу квартиру, - сказала Ольга Петровна, и прыснула со смеху, когда ее подруга в ужасе выкатила глаза и схватилась за сердце. – А давай жить у меня, вместе! А твою квартиру сдадим, будут деньги лишние на свои хотелки. Ты мне будешь про Вальку рассказывать, а я тебе скандинавские палки подарю, у меня 2 пары. У меня жить удобней, две комнаты, парк рядом с домом.
– Фух… - театрально выдохнула Маргарита Степановна и расхохоталось, – Я уж думала бежать сумки собирать в стардом!
– В целом предложение достойно обсуждения, – продолжила она, немного успокоившись, – только у меня три условия…
– Какие? - заинтересовалась подруга.
– Квартиру мою сдадим позже, вдруг мы не сойдемся характерами… Успеем сдать. Второе - прямо сейчас переходим на “ты”..
– Согласна! И третье? Маргарита, не томи! – смеялась Ольга Петровна.
Маргарита Степановна достала из пакета с едой свежее авокадо. Потом из холодильника начатое, потемневшее авокадо.
– Расскажи, что это за хрень ты все время мне покупаешь?
---
Автор: Татьяна Томилова
Подарок из прошлого
В общем, начну по порядку. Эта история случилась со мной десять лет назад.
Однажды я, будучи в очень плохом настроении, брякнула:
— А, пропади все пропадом!
И пошла в магазин, где купила три бутылки вина. Я не алкоголичка, неприятности обычно спиртным не заливаю, но на этот раз причина была веская: в почтовом ящике мною было обнаружено письмо от приставов. Ага! Понимаете, о чем я? Вот именно — у меня тоже коленки задрожали!
Открыла конверт и узнала, что должна государству сто тысяч! За что? Квартира родителей обросла долгами, а сестрица платить за нее не может, потому что безработная, и вообще. Естественно, выбор пал на меня. Я-то работаю. А то, что не живу в квартире — так это мои проблемы, и никого не колышет, что на моей шее висят двое детей, а муж бросил меня год назад по причине «единственной и неповторимой последней любви» к сучке крашеной из универсама напротив!
Детишки отдыхали в лагере, поэтому вид пьяной матери их не оскорбил бы. Я сложила все маты на голову любимой сестрицы, после этого занялась своей персоной. Поверьте, мне крепко досталось! Нельзя быть такой дурой! Не надо было пересылать милой родственнице деньги для оплаты услуг ЖКХ! Кто мне мешал разделить счета? Правильно — лень! Вот теперь сиди и думай. Можешь поплакать.
После первой бутылки я запела песни. Репертуар небогатый, но достаточно жесткий. Я знаю немецкий язык, поэтому произведения группы «Рамштайн» мне дались достаточно легко. Ну... чего там душой кривить — тексты у этих развеселых немцев просты и кратки: их может петь абсолютно любой человек, находящийся в нетрезвом состоянии. Конечно, такого бы со мной никогда не случилось, если бы я пригласила подружку. Но подружкой моей сегодня была та самая крашеная сучка из универсама напротив.
Вторая бутылка пошла минорно: я рыдала, вспоминая свою дурацкую жизнь. Досталось даже Сереге Сычеву, мальчику из моего класса, который на протяжении восьми лет терроризировал меня, как не знаю кого. Ведь это он, гаденыш, был первым из череды мужиков, обидевших несчастную девочку-девушку-женщину, Людмилу Петровну Синичкину — меня! Поверьте, поджопник от малолетнего придурка по шкале унижения не отличим от измены сорокалетнего муженька!
Третья бутыль была лишней: я потерялась в пространстве. Теперь отлично понимаю, почему алкаши видят чертей, шаманы разговаривают с духами, а буддистские монахи уходят в нирвану. Наверное, в мозгу открываются какие-то чакры, и человек переходит на новый уровень. Но сначала нужно пройти тяжелое испытание — вертолетные атаки. Не каждому смельчаку это удается, к центру вселенной добираются не все. Вот и я, слабая женщина, тридцати пяти лет от роду, сошла с почетной дистанции и упала в кювет. А точнее — под стол!