Зинаида Алексеевна, бабушка Василия, жизнь прожила трудную. В Великую Отечественную войну была фронтовой медсестрой, а после Победы не изменила медицине и до старости в детском саду работала. Муж рано ушёл из жизни и сама она, без чьей-то помощи, двоих детей вырастила, таких, которыми по праву можно гордиться.
Всё шло хорошо до тех пор, пока разум Зинаиды Алексеевны не начал давать сбои. На работе путалась, ошибалась и винила в этом окружающих. В конце концов уволилась со страшной обидой, чувствуя себя брошенной вещью. Да и в бытовых вопросах дела обстояли не лучше. Постирать, поесть приготовить, убраться и прочие будничные заботы превратились в сложные изматывающие задачи. Вдобавок ко всему конфликтной стала Зинаида Алексеевна, подозрительной, недоверчивой. Всем соседям от неё доставалось. От малейшего шума устраивала ругань. А в последнее время уподобилась ребёнку, оказавшемуся на другой планете.
Василий с Ольга видели и понимали, что происходит с бабушкой. При этом даже помыслить не могли отправить её в какую-нибудь богадельню. Только причина заключалась не в любви, а в пенсии. Когда был жив отец, они деньги не считали, не знали, что такое материальные трудности. А внезапно оказавшись у разбитого корыта, стали зависимы от бабушкиной пенсии.
Зинаида Алексеевна была рада переезду к ней Василия. В её голове смешались всё и вся. Покойного сына она считала своим отцом и горевала недолго. «Папа умер, он старенький был. А сынок со мной живёт, на заводе работает. Как умер, да вы что? Он молодой, только из армии пришёл». Если Василий стал для Зинаиды Алексеевны сыном, то кто такая Ольга, она точно не знала. Вроде его невеста, а может просто хорошая девушка.
***
Девяностые были для бюджетников адом кромешным. Зарплаты смехотворные, да и те вовремя не платили. Провинциальная «скорая» исключением не являлась. Все, кто порезвей да потолковей в столицу подались на заработки. Оставшихся не хватало, царил ужасный кадровый голод. В прежние советские годы на «скорую» просто так, с улицы, было трудно устроиться. Это касалось и медиков, и водителей. А в девяностые принимали всех, какой уж тут отбор.
Вот и Василия взяли с распростёртыми объятиями. Ещё будучи студентом, он видел себя только фельдшером «скорой». Ему хотелось, как сейчас говорят, драйва и движухи. Это же круто, спасать людей! Только реальность оказалась совсем другой, рутинной, прозаической, в которой не находилось места героическому и возвышенному.
Конечно же, прямо сходу Василия к самостоятельной работе не допустили. Поставили вторым номером к фельдшеру Татьяне Золотовой, разбитной громкоголосой женщине лет сорока.
Самая первая смена в памяти Василия сохранилась навсегда. Придя на работу, он почувствовал страшную неловкость, казалось, что все смотрят на него как на белую ворону, вот-вот начнут обидно подкалывать. Однако ничего такого не случилось.
Татьяна педагогическим талантом не блистала, сказала лишь: «Сам всё увидишь, смотри и учись». Первый вызов был к бабушке с высоким давлением, которая нудно рассказывала о своём лечении, которое совсем не помогало.
– Давай <Названия инъекционных гипотензивных препаратов> в вену! – велела Татьяна, вогнав помощника в ступор.
Учился Василий хорошо, не зубрил, а постигал знания. Но учебный процесс воспринимался им как некая интересная игра, где всё понарошку. Теперь же от него требовали взрослых ответственных действий. В голове образовался винегрет, он растерялся, начал бестолково хвататься то за одно, то за другое.
– Ну чего? – недовольно спросила Татьяна. – Давай набирай и делай!
Дрожащими от волнения руками он нашёл, наконец, всё необходимое, но больная решительно заявила:
– Доктор, сделайте сами! Не надо мне этого практиканта, я ещё пожить хочу!
Процедив сквозь зубы: «Пошёл в <попу>!», Татьяна проворно набрала шприц и ввела содержимое в вену.
Когда вернулись в машину, Татьяна не стала сдерживаться:
– Слушай, друг любезный, ты двоечник или тормоз?
– Я просто растерялся, – пролепетал Василий. – Первый раз же…
– Что значит «первый раз»? Тебя не учили внутривенные делать? – не унималась она.
– Учили, я на практике нормально делал.
– Давай начинай нормально работать. На «скорой» тормозам не место, – категорично сказала она.
Когда приехали на обед, к Василию подошли два солидных немолодых доктора, по виду настоящих корифеев. Они уважительно поздоровались, познакомились, расспросили кто он и откуда, а затем перешли к главному:
– Василий, у нас на «скорой» есть традиция. Новый коллега должен влиться в коллектив, – сказал седовласый и краснолицый Георгий Витальевич.
– Надо обязательно отметить это событие, – дополнил Олег Владимирович, статный, благородный, в тонких золотых очках.
– А как это сделать? – спросил Василий.
– Завтра в конце смены пойдём в одно хорошее заведение и там посидим. Деньги есть? – спросил Георгий Витальевич.
– Да, есть, – соврал новорождённый член коллектива.
Эх, не знал Василий, что эти почтенные доктора – самые распоследние алкоголики, готовые душу продать за глоток спиртного. Держали их только из-за нехватки кадров.
С деньгами у Василия было негусто, но ради такого события он решил найти любой ценой. Хотя, чего там искать? По пути заехал домой, взять у бабушки.
– Так, давай быстро, у нас вызов висит! – предупредила Татьяна.
– Да-да, я мигом! – ответил Василий.
Но, мигом не получилось. В шкафу, на обычном месте, денег не оказалось.
– Баб, ты куда деньги спрятала? – спросил он.
– А там ничего нет, – ответила бабушка.
– Куда ты их дела?
– Я не знаю, мне ничего не приносили.
– Да блин, утром деньги вот здесь лежали! Где они?
Отчаявшись получить внятный ответ, Василий приступил к обыску, матерясь от досады. Наконец, когда всё было перевёрнуто вверх дном, деньги нашлись под сиденьем дивана.
– Ты <офигел>, что ли?! – накинулась на него Татьяна. – Сорок минут тебя ждём!
– С бабушкой было плохо, – виновато ответил Василий.
– Парень, ты в игрушки играешь? – подключился водитель. – Мне <пофиг> твои бабушки-дедушки, ты нас всех подставляешь!
Василий страшно разобиделся, но вида не подал. «Нашлись, блин, начальники! Водила и фельдшер …раные, строят из себя…». Нестерпимо хотелось всё это громко прокричать, обматерить так, чтоб рожи исказились. Только находился он не в том положении. Ну обматеришь и что? Мигом вылетишь, да ещё и с волчьим билетом.
Смена проходила скучно: давления, температуры, головные боли и прочая ерунда. Вместе с тем, Василий боялся серьёзных вызовов. Был страх растеряться, ошибиться и в итоге стать повинным в смерти человека.
Дали дежурство на пожаре в жилом доме. Василий расслабился, с интересом наблюдая, как полыхает квартира и работают пожарные. В те времена мобильная связь была непозволительной роскошью, доступной лишь «новым русским», а уж про телефоны с камерами никто и слыхом не слыхивал. Поэтому народ просто созерцал.
И тут случилось то, чего Василий опасался. Пожарные вынесли на покрывале пострадавшего и загрузили в машину. Это был мужчина лет шестидесяти с закопчённым лицом и обожжёнными от ступней до нижней трети бёдер, ногами.
Татьяна вдруг чудесным образом преобразилась. Она была уже не крикливой тёткой, а подлинной наставницей.
– Вася, не суетись, давай по порядку. Сначала меряем давление. Блин, низкое, шок… Бери катетеры. Ты ставишь в правую руку, я – в левую. Ну как? Отлично! Только вынь аккуратно проводничок и закрути заглушку. Дальше что делаем?
– Обезболиваем, – ответил Василий.
– Чем?
– Наверно наркотиком, площадь-то большая.
– Правильно, молодец! – похвалила Татьяна и достала из кармана наркотическую укладку. – Я сама сделаю. А ты давай готовь капельницу с <Названия препаратов>.
– А кислород? – спросил Василий.
– Ой, да-да, точно! – согласилась Татьяна.
Далее, в четыре руки, они обработали и перевязали ожоги, после чего, полетели в стационар. Василий ехал с пострадавшим в салоне, не спуская с него глаз. Тот хоть и не пришёл в сознание, но опасений не внушал, состояние оставалось стабильным. На душе захорошело, настроение повысилось, упаднические мысли исчезли.
Гоняли их до полуночи, после чего позвали на «скорую». Татьяна пошла карточки дописывать, а Василий, попив чайку и послушав разговоры коллег, пошёл спать. Несмотря на усталость, сон не шёл. Голова была переполнена информацией и впечатлениями, которые хаотично кружились, образуя мысленный раздрай.
Наконец явилась приятная дремота, за которой должен был последовать настоящий сон, но всё нарушил динамик, бесцеремонно рявкнувший: «Пятнадцатая бригада!». Василий продолжил лежать. Вопреки здравому смыслу, он надеялся, что его пощадят. Скажут снисходительно: «Ладно уж, пусть поспит, ничего страшного!». Но ничего подобного не было, подняла его Татьяна:
– Давай в следующий раз сам вставай! Здесь нянек нет! И ещё. Прежде чем заниматься своими делами, пополни укладку. Это твоя обязанность.
На ночных вызовах Василию было страшно, казалось всюду подстерегает нечто зловещее и смерть где-то рядом таится.
И всё-таки ушла противная ночь, наступило ясное утро. Смена, казавшаяся вечной, завершилась.
– Ну что, Василий Сергеич, ты готов? – спросил Георгий Витальевич, обдав ядрёными алкогольными парами.
– Да, конечно! – ответил Василий.
– Не так, – поправил Олег Владимирович. – Надо говорить: «Всегда готов!».
– Всегда готов! – звонко сказал Василий.
– Молодец! Наш человек!
Хорошее заведение, в которое Василия привели старшие коллеги, оказалось замызганной рыгаловкой, где круглосуточно торговали на разлив всяческим пойлом. Витрина пестрела разнообразными бутылками. Только их содержимое действовало одинаково: удовольствия не приносило, а «давало по шарам» и вырубало.
– Ну что, Василий, командуй! – сказал Георгий Витальевич.
– Мы сейчас в твоём подчинении, – дополнил Олег Владимирович.
Польщённый Василий решил не мелочиться и взял бутылку «Абсолюта» на чёрной смородине.
– Ооо! Молодец, свой парень! – обрадовался Георгий Витальевич.
– Далеко пойдёшь! – сказал Олег Владимирович.
Водка оказалась редкостной дрянью, слишком жгучей и вонючей, сделанной из чёрной резины, а не смородины. Но компанию всё устраивало. Василий был польщён тостами и добрыми пожеланиями в свой адрес. Он пыхтел и заикался, стремясь подобрать возвышенные слова, чтоб выразить уважение к этим замечательным людям.
Мероприятие шло замечательно, доктора рассказывали истории из своей практики, учили профессиональным хитростям, о которых не пишут в учебниках. Поведали об администрации и простых коллегах, дабы знал Василий как с кем себя вести и от кого что ждать.
Для почтенных докторов литровая бутылка стала лишь лёгкой разминкой, а вот Василий заметно окосел. И всё-таки он героически финансировал продолжение банкета. Сколько длилось торжество, неизвестно, ибо алкоголь кардинально меняет течение времени и искажает пространство.
Путь домой Василию запомнился многократными блеваниями и падениями. Когда наконец пришёл, желая немедленно бухнуться в кровать и отключиться, нарвался на серьёзный скандал. У бабушки его поджидала сестра, злая как сто чертей.
– <Самка собаки>! – стрельнула она бранным словом и влепила пощёчину. – Свинья пьяная!
– Пошла <на фиг>! – ответил Василий и замахнулся в ответ.
– Только попробуй, сразу в ментовку сдам! – пригрозила она. – Где деньги?! Давай деньги, которые у бабушки взял!
– Чевооо? Ты чё сюда припёрлась, какие деньги? – не уступал Василий. – Иди работай, ты здесь никто!
– Дурак, ты о бабушке подумай! Ей что теперь, с голоду умереть? – попыталась вразумить сестра.
– А где отцовские деньги? Ты всего его деньги и квартиру захапала! Вот тебе! – показал Василий неприличный жест.
– Ну ладно, я тебя предупредила! – зловеще сказала она на прощанье.
Дальнейшая жизнь вошла в колею. Василий адаптировался к «скорой», органично влился в коллектив, ощутил вкус к работе. А в том самом «хорошем месте» они теперь заседали почти после каждой смены. Вот такая традиция установилась, как потом оказалось, отнюдь не добрая.
Продолжение следует...
Издана моя новая книга "Байки старого психиатра по-новому". Приобрести её можно здесь.
