Римма поставила сумки на пол, но замерла. В её кресле сидел мужчина, которого она не видела 20 лет.
– Ты… ты не можешь быть здесь! – прошептала она.
– Оказывается, могу, – спокойно ответил он.
Римма застыла в дверном проёме, словно кто-то приковал её ноги к полу. Взгляд невольно скользнул по комнате — всё выглядело обыденно, привычно, кроме него. Александр. Её отец. Человек, чьё имя она старательно вычёркивала из памяти два десятилетия.
– Как ты вошёл? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
Александр слегка пожал плечами, как будто вопрос был несущественным:
– У тебя под ковриком запасной ключ. Не самое оригинальное место.
Римма почувствовала, как внутри всё сжалось. Это было нарушение — её дома, её жизни, её спокойствия. Двадцать лет она строила барьер между собой и прошлым, а теперь оно сидело в её любимом кресле, небрежно положив ногу на ногу.
– Чего ты хочешь? – Римма наконец сделала шаг вперёд, затем ещё один. Сумки так и остались стоять у двери.
– Поговорить, – ответил Александр. – Разве отец не может навестить дочь?
Эти слова отозвались глухой болью где-то под рёбрами.
– Отец? – переспросила Римма, и в этом слове сконцентрировалась вся горечь прошедших лет. – Ты потерял право так называться, когда ушёл от нас.
– Это твоя мать забрала тебя и уехала. А потом, когда вы вернулись в город, не позволяла мне с тобой видеться.
Римма судорожно вздохнула. Типично — переложить ответственность, исказить прошлое.
– Давай не будем, – сказала она. – Просто скажи, зачем пришёл спустя столько лет. Деньги? Жильё? Что тебе нужно?
Александр медленно поднялся с кресла. Он выглядел старше, чем помнила Римма — морщины на лбу, седина на висках. Но осанка осталась прежней — прямая спина, высоко поднятая голова. Черты, которые она когда-то надеялась унаследовать, теперь вызывали только раздражение.
– Квартира, – произнёс он.
Римма недоумённо нахмурилась:
– Что?
– Эта квартира, – пояснил Александр, обводя рукой пространство вокруг. – Она принадлежала моей матери. Твоей бабушке.
Бабушка по отцовской линии — та, что оставила квартиру — так и осталась для Риммы размытым воспоминанием из раннего детства. По версии мамы, которую Римма не подвергала сомнению до сегодняшнего дня, бабушка разочаровалась в собственном сыне, когда тот бросил семью.
Именно поэтому, как объясняла Софья, она переписала завещание в пользу внучки, лишив Александра наследства. Это был акт справедливости, последний дар внучке.
Римма выросла с убеждением, что бабушка, которую она почти не помнила, таким образом выразила свою любовь и осуждение поступка сына. Теперь эта удобная история рушилась, как карточный домик.
Римма почувствовала, как земля уходит из-под ног. Бабушкина квартира. Единственное, что у неё было. Дом, который она с таким трудом отремонтировала, вложила душу в каждый квадратный метр.
– Это моя квартира, – твёрдо сказала она. – Бабушка оставила её мне.
– По документам — да, – кивнул Александр. – Но только потому, что я тогда не мог претендовать на наследство. Теперь ситуация изменилась.
– Изменилась? – переспросила Римма, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Ты о чём?
Александр достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги.
– У меня есть завещание. Настоящее. Бабушка хотела, чтобы квартира досталась мне. Просто ты об этом не знала.
Римма почувствовала, как ноги подкашиваются, и опустилась на ближайший стул. В голове мелькали обрывки воспоминаний — как бабушка учила её печь пироги, как читала книги перед сном, как говорила: «Этот дом будет твоим, Риммочка». Неужели всё это было ложью?
– Покажи, – потребовала она, протягивая руку.
Александр отрицательно покачал головой:
– Сначала мы поговорим.
– О чём?! – Римма почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. – О том, как ты бросил нас с мамой? О том, как ни разу не позвонил за двадцать лет? Или о том, как теперь ты пришёл отобрать последнее, что у меня есть?
Лицо Александра оставалось непроницаемым, но в глазах на секунду мелькнуло что-то, похожее на сожаление.
– Я здесь не для того, чтобы что-то отбирать, – произнёс он тихо. – Я пришёл предложить сделку.
Оказалось, что Александр не исчезал бесследно все эти годы. Он следил за жизнью Риммы издалека, знал о её достижениях, о её проблемах, о её муже Толе, с которым она разошлась три года назад.
– Зачем тебе эта информация? – спросила Римма, когда они переместились на кухню. Чай в её чашке давно остыл, но она даже не притронулась к нему.
– Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, – ответил Александр.
Римма горько усмехнулась:
– Не надо делать вид, будто тебя это волновало. Если бы волновало, ты бы не пропал без следа.
Александр внимательно посмотрел на неё:
– Ты думаешь, я просто взял и ушёл? Что мне было всё равно?
– А как ещё это назвать? – Римма почувствовала, как голос начинает дрожать. – Ты выбрал новую семью вместо нас.
– Твоя мать выбрала, – тихо произнёс Александр. – Она поставила ультиматум. Либо я остаюсь с вами и прекращаю общение с моим больным отцом, твоим дедушкой, либо ухожу.
Римма недоверчиво покачала головой:
– И ты выбрал отца?
– Он был сильно болен, – сказал Александр. – Софья, твоя мать, знала об этом. Но она всегда ненавидела моего отца.
– За что? – спросила Римма, пытаясь понять причину столь сильной неприязни.
Александр горько усмехнулся.
– Это было ещё до твоего рождения. Мои родители были против нашего брака с Софьей. Особенно отец. Он считал, что она вышла за меня из-за перспектив на наследство. Эта квартира, дача за городом — всё должно было достаться мне. – Он помолчал. – А когда ты родилась, стало только хуже. Отец настаивал, чтобы мы жили с ними, чтобы ты воспитывалась по его правилам. Софья чувствовала, что он пытается контролировать нашу семью, вмешиваться во всё. Постоянные замечания, критика...
– И что произошло? – тихо спросила Римма.
– Крупная ссора. Мой отец обвинил Софью в том, что она настраивает меня против семьи, отбирает у него сына и внучку. Она в ответ сказала, что он деспот и тиран. Это было... очень некрасиво. После этого мы съехали на съёмную квартиру. А когда отец заболел и я начал навещать его в больнице, Софья поставила ультиматум.
Римма замолчала, пытаясь осмыслить услышанное. Версия матери была другой — муж ушёл к любовнице, бросил их на произвол судьбы. История, которую она повторяла так часто, что Римма никогда не подвергала её сомнению.
– Почему я должна тебе верить? – спросила она наконец.
Александр снова достал тот самый лист бумаги:
– Потому что я сейчас отдам тебе это завещание. То самое, по которому квартира принадлежит мне.
Римма настороженно посмотрела на сложенный документ.
– И что взамен? – спросила она.
– Взамен я прошу разрешения видеться с тобой, – просто сказал Александр. – Не каждый день, не каждую неделю. Когда ты будешь готова.
Римма почувствовала, как к глазам подступают слёзы, но усилием воли сдержала их.
– Ты мог просто позвонить, написать. Зачем весь этот спектакль с завещанием?
Александр опустил глаза:
– Я пытался. Много раз. Письма возвращались. На звонки никто не отвечал. Твоя мать сделала всё, чтобы стереть меня из твоей жизни.
– И ты просто сдался? – Римма не могла поверить. – Какой отец сдаётся так легко?
– Не легко, – покачал головой Александр. – Это было самое тяжёлое решение в моей жизни. Но я надеялся, что когда ты вырастешь, ты сама захочешь найти меня.
Нашла бы я? Римма не знала ответа на этот вопрос. За годы материнских рассказов об ужасном предателе-отце в ней выросло столько обиды и горечи, что, возможно, она бы никогда не решилась на этот шаг.
– Почему именно сейчас? – спросила она. – Почему не пять лет назад? Или десять?
Александр отвел взгляд и посмотрел в окно. Вечернее небо окрасилось в глубокий синий цвет.
— Я ждал подходящего момента, — ответил он наконец. — Хотел, чтобы ты прочно встала на ноги, определилась в жизни. Не хотел вторгаться, пока ты строила свою карьеру.
Он помедлил, собираясь с мыслями.
— Понимаешь, несколько раз я был близок к тому, чтобы появиться. Когда ты поступила в художественный институт... потом, когда у тебя была первая выставка. Даже приходил туда, стоял в углу зала. Ты меня не заметила, — он слабо улыбнулся. — Я видел, как вокруг тебя собирались люди, как ты уверенно рассказывала о своих работах. Ты сияла, Римма. И я подумал — а что, если мое появление всё разрушит? Вернёт тебя в прошлое, заставит переживать старые травмы?
Александр провел рукой по волосам, и Римма заметила, как дрожат его пальцы.
— А потом был твой развод с Толей. Я узнал случайно, через общих знакомых. Хотел приехать тогда, но... решил, что это будет выглядеть так, словно я воспользовался твоей уязвимостью. Ты не представляешь, сколько раз я набирал твой номер и бросал трубку.
Римма фыркнула:
— И откуда ты знаешь о моей карьере?
— В интернете много информации. Твои выставки, публикации... — Александр позволил себе легкую улыбку. — Я горжусь тем, что ты добилась таких успехов в иллюстрации.
Римма почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Двадцать лет она работала, чтобы доказать — прежде всего себе — что может справиться без него. А он, оказывается, наблюдал со стороны.
— Это не даёт тебе права внезапно появляться в моей жизни, — сказала она, собрав последние крупицы холодности. — И уж тем более угрожать моему дому.
Александр положил бумагу на стол и медленно подвинул к Римме.
— Возьми. Это копия. Оригинал у нотариуса. Но я не собираюсь его использовать.
Дрожащими руками Римма развернула лист. Почерк бабушки она узнала сразу — размашистый, с характерным наклоном. Документ действительно существовал. И он менял всё.
— Почему? — спросила она, поднимая глаза. — Почему ты не воспользовался им раньше?
Александр покачал головой:
— Это был бы последний мост, который я мог бы сжечь.
Он встал и подошёл к окну.
— Вернуть квартиру и потерять любую надежду на встречу с тобой? Это было бы безумием, — он обернулся. — Я не ангел, Римма. И не пытаюсь им казаться. Я совершал ошибки. Много ошибок. Но ты — единственное, о чём я жалел все эти годы.
Римма опустила глаза. Чувства, которые она подавляла годами, внезапно нахлынули с новой силой.
— А что случилось потом с дедушкой? — спросила она внезапно. — Ты говорил, что он был болен.
Александр замер на мгновение.
— Он... выздоровел, — произнес Александр медленно. — Вопреки прогнозам врачей. Это был сложный период, но его состояние постепенно улучшилось. После всего случившегося он не захотел оставаться здесь и уехал к своему брату в Южную Америку. Наверное, это к лучшему. Конфликт с твоей мамой стал... непреодолимым.
Эта новость ошеломила Римму.
— И ты позволил ему уехать? Так далеко?
— Это было его решение, — Александр вздохнул. — Он сказал, что слишком многое здесь напоминает о прошлом. И что это единственный способ по-настоящему начать новую жизнь.
— Он всегда был... необычным человеком. И очень упрямым, — в глазах Александра мелькнуло что-то похожее на гордость.
Внезапно Римма поняла — это семейная черта. Эта же непоколебимость была и в ней самой.
Она резко встала:
— Нужно это обдумать. Всё сразу на меня свалилось.
Александр кивнул:
— Я понимаю. Вот моя визитка, — он достал из кармана небольшой прямоугольник плотной бумаги. — Здесь телефон и электронная почта. Решение за тобой.
Когда он направился к двери, Римма вдруг окликнула его:
— Подожди... Ты ведь не просто так выбрал сегодняшний день?
Александр остановился и обернулся. На его лице появилась грустная улыбка:
— Ты помнишь?
— 17 марта... — Римма произнесла дату почти шёпотом. — День, когда мы с мамой уехали.
Он кивнул:
— Двадцать лет назад, день в день.
Римма не спала всю ночь. Перебирала воспоминания, как старые монеты — каждое с двух сторон, ищя новый смысл в давно известных историях. Могла ли мама так поступить? Использовать её как инструмент мести? ВЫЧЕРКНУТЬ целую часть семейной истории?
К утру она приняла решение. Набрала номер, который много лет не использовала.
— Мама? Это я. Нам нужно поговорить.
Софья была удивлена звонком дочери в такую рань, но согласилась встретиться. Три часа спустя они сидели в маленьком кафе вдали от центра города.
— Мне нужна правда, мама. Вся, — произнесла Римма, когда официантка отошла от их столика.
Софья напряглась:
— О чём ты?
— Об отце. О том, почему вы расстались. О том, почему ты запретила ему видеться со мной.
Лицо матери побледнело.
— Он нашёл тебя? — спросила она хрипло.
— Это не имеет значения, — отрезала Римма. — Я хочу знать, почему ты лгала мне все эти годы.
Софья сидела молча, постукивая пальцами по столу. Потом вздохнула:
— Я защищала тебя.
— От чего? От кого?
— От них всех. От этой семьи, — в голосе матери внезапно прорезалась сталь. — Они хотели владеть тобой, как собственностью. Особенно его отец. Помнишь, как он заставлял тебя сидеть часами и учить стихи? Тебе было четыре!
Римма нахмурилась:
— Я этого не помню.
— Вот именно! — воскликнула Софья. — Они пытались вылепить из тебя продолжение своей династии. А твой отец... он был слишком слаб, чтобы противостоять.
Римма молчала, пытаясь понять, насколько искренна мать. Её версия слишком отличалась от рассказа Александра.
— А ультиматум? — спросила она наконец. — Ты действительно запретила ему общаться с дедушкой?
Софья вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
— Я никогда не запрещала ему навещать отца. Я просто не хотела, чтобы он таскал тебя в эту квартиру. Чтобы старик продолжал промывать тебе мозги.
— И поэтому он ушёл? Потому что ты запретила ему брать меня к дедушке?
Софья отвела взгляд:
— Он сам сделал выбор.
В её словах было зерно истины, но Римма чувствовала — это не вся картина.
— И после этого ты увезла меня в другой город? Чтобы он не мог найти?
— Я защищала тебя, — повторила Софья. — Ты была ребёнком. Ты не понимала, что происходит.
Римма откинулась на спинку стула.
— А теперь я взрослая. И имею право знать всю правду. И право самой решать, хочу ли я общаться с отцом.
Софья побледнела ещё сильнее:
— Ты... ты собираешься с ним видеться?
— Я не знаю, — честно ответила Римма. — Но это будет моё решение.
Дни складывались в недели. Визитка Александра лежала на комоде, и каждое утро Римма смотрела на неё, не решаясь позвонить. Что она скажет? С чего начнёт? Как преодолеет двадцать лет молчания?
А потом, в одно дождливое воскресенье, она просто набрала номер.
— Александр? Это Римма. Я подумала... может, встретимся?
Они выбрали небольшой парк. Место, где Римма гуляла с мамой в детстве. Она нервничала так сильно, что пришла на полчаса раньше и долго бродила по дорожкам, собираясь с мыслями.
Александр появился точно в назначенное время. На нём была простая куртка и джинсы — совсем не тот официальный вид, с которым он пришёл к ней домой. В руках он держал небольшой свёрток.
— Привет, — сказал он, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов.
— Привет, — ответила Римма.
Повисло неловкое молчание.
— Я рад, что ты позвонила, — наконец произнёс Александр.
— Я тоже, — тихо сказала Римма и сама удивилась своим словам.
Они медленно пошли по аллее. Первые несколько минут говорили о погоде, о парке, о том, как изменился город. А потом слова полились сами — двадцать лет вопросов, обид, открытий.
— Почему ты так и не женился снова? — спросила Римма, когда они присели на скамейку.
Александр задумчиво смотрел на детскую площадку впереди.
— Не сложилось. Были отношения, но... после твоей мамы я стал осторожнее. Может, слишком осторожным.
Он протянул ей свёрток, который всё это время держал в руках.
— Это тебе.
Римма развернула бумагу. Внутри лежала старая потрёпанная книга сказок — та самая, из которой бабушка читала ей перед сном.
— Откуда она у тебя? — прошептала Римма, проводя пальцами по выцветшей обложке.
— Мама отдала мне, когда вы уехали. Сказала, что когда-нибудь я смогу вернуть её тебе.
Римма открыла книгу, и из неё выпал сложенный лист бумаги. Она развернула его — детский рисунок. Три фигуры: большая, средняя и маленькая. Семья. Её рисунок.
— Я нарисовала это за день до отъезда, — произнесла она, и голос дрогнул. — И ты хранил его всё это время?
Александр просто кивнул. Глаза предательски заблестели.
Римма смотрела на рисунок, на книгу, на человека рядом. Отца, которого она так долго ненавидела. Теперь она видела другую историю — историю, в которой не было абсолютно правых или виноватых. Историю о том, как гордость, обида и страх разрушили то, что могло быть восстановлено.
Но, возможно, ещё не поздно начать сначала.
— Я не знаю, смогу ли я простить, — сказала она честно. — Не сразу. Но я готова попробовать... узнать тебя.
Александр улыбнулся — по-настоящему, впервые за их встречу:
— Это всё, о чём я мог просить.
Впереди было много разговоров. Много вопросов и ответов. Много открытий и, возможно, новых разочарований. Но сегодня они сделали первый шаг по мосту, который казался сожжённым двадцать лет назад.
Римма закрыла книгу сказок и бережно положила её в сумку. Эта история ещё не закончилась.
Рассказ, которые нельзя пропустить
Радуюсь каждому, кто подписался на мой канал "Радость и слезы"! Спасибо, что вы со мной!