Жила-была в Москве девушка. Самая обычная девушка. Не красавица и не чудовище. Не умница и не дура. Родители её обладали развитым эстетическим вкусом и дали девочке простое и красивое русское имя Птолемея-Карин. Птолемея-Карин очень любила животных и работала в зоопарке. Повезло, бывает такое, да. А бывает, что тех, кто любит животных находит работа на мясокомбинате...
Так вот, настолько сильно она любила животных, что забирала некоторых домой. В квартире у неё постоянно жили самые разные зверушки - тритоны и жабы, черепахи и игуаны. Жил медвежонок. Жил целый заячий выводок. Жил бобр польский. Жила больная лиса без хвоста. Жил кот и жил филин.
Кота она подобрала на улице, а филина - вырастила сама из яйца. Кормила его, выхаживала, и филин вырос в прекрасную гордую птицу. Которая летала по дому и жидко гадила где попало. На стол, на компьютер, на кровать. В этом отношении филины отличаются от уток лишь тем, что ещё и разбрасывают везде погадки. Птицы не кошки, их к туалету приучить нельзя.
Шло время, развивались технологии, множились возможности. Птолемея-Карин уволилась из зоопарка и стала вести канал на одной нерусской площадке. Она выкладывала видео с ящерицами и жабами, видео своих разговоров с совой и прогулок с ней по Москве, и многое-многое другое. Народу нравилось, и сердобольные подписчицы активно и материально помогали Птолемее-Карин.
Скоро ей удалось набрать немного денег и купить себе небольшой участок в сельской местности. Построить там маленький дом для себя и несколько домов побольше для своих питомцев. Она придумала ещё и красивую светодиодную подсветку сделать по периметрам крыш всех домиков. Мило и уютно.
Да - к тому времени у неё питомцев было уже очень много. Люди приносили больных, раненых, сбитых машинами животных. А большой рыжий пёс из леса однажды пришёл сам, да так и остался жить в построенной специально для него будке.
Будку построил мужчина Птолемеи-Карин, который появился в её жизни примерно в одно время с участком земли. У мужчины была большая чёрная машина, умелые руки и желание жить среди сычей, хорьков и экзотических жаб.
А у Птолемеи-Карин, кроме любви к животным, была ещё одна ярко выраженная особенность - она любила собирать всякий хлам. В городской квартире с филином, котом и тритонами было мало места, и эта особенность находилась в фазе гибернации. На природе, на свежем воздухе и при свете солнца - она расцвела.
Во всех без исключения постройках, жилых и хозяйственных, стали формироваться и расти кучи разных полезных вещей. От старых шлангов до бабушкиных утюгов, от дырявых резиновых сапог до коробок из под китайского чая. Была где-то найдена и во двор затащена древняя ржавая телега с гнутыми колёсами. И прочее, прочее, прочее.
Однако, согласно известному закону природы - баланс сохранялся, и если тут что-то прибавлялось, то что-то отсюда же и исчезало. Сначала, и совершенно незаметно для окружающих, исчезла со двора черная машина мужчины Птолемеи-Карин. Вместе с мужчиной.
Потом у самой Птолемеи-Карин исчезло желание смотреть на себя в зеркало. Или это было в обратной последовательности, сейчас уже сложно говорить с уверенностью.
Потом перестала зажигаться красивая подсветка по периметру крыш всех построек. Да и сами постройки постепенно стали разваливаться, а животные из них - разбегаться.
Пока не остались лишь филин, и одна единственная избушка, с покрытыми мхом и плесенью стенами. И снаружи и изнутри. У избушки отрасли курьи ножки, и она повернулась на них к лесу передом. Там и сейчас живёт Птолемея-Карин. Старая и злобная. Одинокая и забытая. По ночам она, как и раньше, разговаривает со своим филином:
- Угу?- спрашивает Птолемея-Карин.
- Угу, - отвечает ей филин...