Марина стояла посреди кабинета банковского служащего и чувствовала, как пол медленно уходит из-под ног. Слова девушки в строгом сером костюме доносились будто сквозь вату.
— Вы подтверждаете, что четыре месяца назад взяли кредит на сумму два миллиона рублей? А месяц назад — еще один, на полтора?
— Нет... Нет, я ничего такого не брала, — Марина сжала в руках сумочку так, что побелели костяшки пальцев. — Здесь какая-то ошибка. Покажите мне документы.
Девушка развернула к ней монитор. На экране красовались сканы кредитных договоров с ее подписью — точь-в-точь как в паспорте. Или почти точь-в-точь?
— Это подделка, — прошептала Марина. — Я никогда...
— У нас нет оснований так считать, — в голосе служащей появился холодок. — На момент оформления документов ваш супруг предоставил нотариально заверенную доверенность от вашего имени. К тому же, два платежа по первому кредиту были внесены вовремя. А вот последний просрочен уже на две недели.
Марина судорожно вытащила телефон. Пальцы не слушались, когда она набирала номер мужа. «Абонент временно недоступен...» Она набрала еще раз. И еще.
— С вами все в порядке? — служащая наблюдала за ней с плохо скрываемым раздражением.
— Да. Нет. Я не знаю, — Марина встала. — Мне нужно срочно домой.
Весь путь от банка до дома слился в одно смазанное пятно. Она то шла, то бежала, не замечая ни прохожих, ни светофоров. Какая-то часть сознания отказывалась верить происходящему. Сережа не мог так с ней поступить. Они вместе девять лет. Он знает каждую ее привычку, каждый шрам на теле, каждый страх.
Когда она завернула на их улицу, сердце пропустило удар. У подъезда стояло такси с открытым багажником. А рядом — Сережа с чемоданом и спортивной сумкой.
— Что происходит? — выдохнула она, подбегая. — Меня вызвали в банк... Там какие-то кредиты на мое имя...
Сережа посмотрел на нее спокойно, почти равнодушно. В этом спокойствии было что-то страшное. Он всегда так смотрел... на чужих.
— Тебе все объяснили, я полагаю, — он закрыл багажник. — Доверенность я сделал, когда ты болела в прошлом году и подписывала бумаги для больничного. Тогда же взял образец твоей подписи.
— Подожди... я не понимаю, — Марина схватила его за рукав. — Какие кредиты? Зачем чемодан? Куда ты едешь?
— Я ухожу, Марин. Все кончено, — он аккуратно отцепил ее пальцы.
— Но... наш дом? Наши вещи?
— Дом теперь принадлежит моей матери, — он пожал плечами. — Документы оформлены еще месяц назад. А вот кредиты, к сожалению, остаются на тебе. Прости, так вышло.
Его голос звучал так обыденно, словно он сообщал о том, что забыл купить хлеб.
— Сереж, если это шутка... — в горле пересохло.
— Никаких шуток, — он сел в такси. — И, пожалуйста, не звони мне больше. Телефон я все равно сменю.
Машина тронулась, а Марина так и осталась стоять на тротуаре. Внутри нее что-то сломалось — маленькое, хрупкое, но державшее весь мир. Вера в людей? Или, может быть, вера в себя?
Она медленно поднялась на крыльцо и достала ключи. Почему-то было важно проверить, подойдут ли они к замку. Ключ вошел и повернулся.
А внутри... внутри она увидела пустые стены. Исчезли все их совместные фотографии, картины, которые они выбирали вместе. На кухне не было кофеварки — подарка Сережи на прошлый Новый год. Ни его вещей, ни документов, ни даже следа его присутствия.
Марина опустилась на пол прямо в прихожей и обхватила колени руками. Как будто ее жизнь — это песок, просочившийся между пальцами, и она даже не заметила, когда он начал утекать.
Борьба с системой
Перед дверью свекрови Марина мялась минут пять. Набиралась смелости. Обкусала губы до крови. Думала, что скажет. Внезапно дверь открылась.
— Подслушиваю я, что ли? Слышу — кто-то ходит туда-сюда. Заходи уже, коли пришла, — Антонина Петровна подбоченилась в дверях, глядя сверху вниз, хотя ростом была ниже невестки.
Приторный запах ванили ударил в нос. Свекровь вечно что-то печёт. Говорит — для внуков. Только нет никаких внуков. И не будет уже.
— Чаю налить? — Антонина скрылась на кухне, зашаркали тапочки по линолеуму.
Марина прошла за ней. Осторожно села на краешек стула. Как всегда, все пуговицы на кофте свекрови застёгнуты. И плечи расправлены — годы учительства не прошли даром.
— Антонина Петровна...
— Мне Серёжа всё рассказал, — перебила старуха, с грохотом ставя чашку перед Мариной. — Только я в ваши дела лезть не собираюсь.
Марина сжала кулаки под столом.
— А вы знаете, что он мне оставил? Кредиты на три с лишним миллиона. Это вам он рассказал?
Свекровь дёрнула плечом. Опустила глаза. Помешала ложечкой свой чай, хотя сахар не клала.
— Серёжа говорил, что у вас какие-то финансовые... недопонимания. Что надо семейное имущество обезопасить.
Марина усмехнулась. Горько так.
— Недопонимания... Это теперь так называется, когда муж обчищает жену до нитки и сбегает?
— Не смей говорить так о моём сыне! — свекровь стукнула ладонью по столу. — У него тяжёлый период, он просто...
— Да он аферист! — Марина подалась вперёд. — Думаете, он о вас заботится? Как бы не так. Он и вас использует. Мне из банка уже звонят каждый день. Угрожают судом. А ему хоть бы что — он свои делишки обстряпал и смылся.
— Вон отсюда! — Антонина резко встала. — И не приходи больше. Он мой сын. Что бы он ни сделал.
Адвокат щурился через толстые стёкла очков, листая бумаги. Очки сползали, он поправлял их указательным пальцем. Начало седины на висках. Похож на постаревшего Гарри Поттера.
— М-да... — он захлопнул папку. — Не сахар ситуация.
— Совсем никаких шансов? — у Марины противно задрожали руки.
— Ну почему. Шансы есть всегда, когда клиент готов бороться. Другой вопрос — какой ценой.
Марина вздохнула. Ценой у неё было разве что душевное равновесие. Да и того кот наплакал.
— А если... а если найти какие-то доказательства?
— Это меняло бы дело, — Гарри Поттер оживился. — Вы что-то имеете в виду?
— Ещё не знаю. Но у Серёжи была первая жена...
В архиве пахло пылью. И почему-то кошками. Хотя откуда тут кошки? У бабульки-архивариуса аллергия. Она всё чихала, пока Марина копалась в пыльных папках.
«Сергей Валентинович Крылов и Ольга Дмитриевна Васнецова. 12 марта 2010 года. Развод — 18 июня 2017.»
Так вот оно что. Через пять месяцев они с Серёжей познакомились. А он и словом не обмолвился, что свежеразведённый. Сказал только — отношений серьёзных давно не было.
Вечером Марина полчаса листала телефонный справочник. Ольга Дмитриевна Васнецова. Сколько их может быть в городе? Оказалось — пять.
Первая оказалась студенткой. Вторая и третья бросили трубку, услышав имя Сергея. Четвёртая была слишком старой. А пятая...
— Ольга? Ольга Дмитриевна? — Марина вцепилась в трубку. — Меня зовут Марина Крылова. Я... я жена Сергея.
Тишина на том конце провода. Долгая. А потом тихий голос:
— Значит, он снова это сделал.
Они сидели в обшарпанном кафе на окраине. Свет едва пробивался сквозь грязные окна. Два остывших чая на столе.
— А я думала, всё дело во мне, — Ольга крутила в пальцах сигарету. — Ну, знаешь, как это бывает. Стареешь, становишься неинтересной...
Ольга была красивой. Не броско, а так... тихо. Как персонаж из старого кино. Тёмные волосы, большие глаза. Правда, синяки под глазами и нервная привычка кусать губы.
— И что же ты сделала? — Марина сама не заметила, как перешла на «ты».
— Ничего, — Ольга пожала плечами. — Платила кредиты три года, чуть с ума не сошла. Потом пошла к юристу, он посоветовал банкротство. Вот, сижу теперь без кредитной истории. Даже карту банк не выдаёт.
— А квартира?
— Какая квартира? — Ольга невесело усмехнулась. — Она и была не моя никогда. Записана на его мать. Хотя я всё равно выплатила половину ипотеки... Знаешь, я потом выяснила. Это у него схема такая.
— Схема?
— Ага, — Ольга затянулась, нервно выпустила дым. — Он выбирает женщину с деньгами или перспективами. Очаровывает, женится. Потом исподволь уговаривает записать всё на мать — мол, так надёжнее. Ну, ты понимаешь.
Марина понимала. Ещё как понимала. Вспомнила, как Серёжа уговаривал её взять кредит на ремонт. «Это же наш дом, милая. Мы сделаем его уютным». Дурочка... повелась как последняя дурочка.
— Слушай, у тебя остались какие-то... документы, доказательства? Что-нибудь, что могло бы помочь?
— Помочь? — Ольга грустно улыбнулась. — Прости, но тебе уже ничто не поможет. Он всё продумал. Всегда продумывает.
— А если... — Марина наклонилась вперёд. — Если нас двое? Если мы докажем, что это система? Что он действует по одной и той же схеме?
Ольга смотрела на неё долго. Потом медленно достала телефон, начала что-то искать.
— Знаешь, я тут кое-что хранила... на всякий случай. Просто мне всегда казалось, что когда-нибудь...
Она протянула телефон Марине. На экране было письмо из полиции. Семилетней давности.
— Тогда его чуть не взяли за мошенничество. В другом городе. Но дело замяли. А я сохранила. Сама не знаю зачем.
Марина смотрела на письмо, и внутри у неё что-то переворачивалось. Надежда? Злость? Обида? Непонятно. Но одно она знала точно — она не сдастся так просто.
— Это только начало, — тихо сказала она. — Мы его достанем.
Ольга впервые за встречу по-настоящему улыбнулась.
— Похоже, ты не такая слабая, какой он тебя считал.
Удар в ответ
Свекровь не открывала. Марина позвонила в третий раз и прислонилась лбом к двери. Глупо. Зря пришла. Развернулась, чтобы уйти, и тут щелкнул замок.
— Ты? — Антонина стояла на пороге непричесанная, в каком-то затрапезном халате. — Чего тебе?
Марина молча протиснулась мимо нее в квартиру. Тут всегда пахло выпечкой и лавандой. А сейчас — лекарствами.
— Заболели?
— Давление, — нехотя бросила свекровь. — Опять скакнуло. Ты зачем пришла?
Марина вытащила из сумки бумаги. Положила на журнальный столик.
— Вот, читайте.
Свекровь нехотя взяла листы.
— Без очков не разберу.
— Это выписка из другого дела. Про вашего сына. Семь лет назад. И про первую жену его.
Антонина нахмурилась:
— Про Ольгу, что ли?
— Да, про нее.
Антонина медленно пошла за очками, нацепила, близоруко склонилась над бумагами.
— И что тут?
— А то, что ваш сынок провернул с ней тот же трюк, что и со мной. Квартиру на мать, долги на жену.
Свекровь подняла глаза:
— Я в это не верю.
— А вы позвоните ей. Спросите. У меня номер есть.
— Да врет она все! — отмахнулась Антонина. — Он сам рассказывал, как она ему изменяла.
— И про меня так же наплел, да? — Марина горько усмехнулась. — Что я транжира, что безответственная, что...
Свекровь замолчала. Отложила бумаги.
— Да нет. Ничего такого. Сказал, что не сошлись характерами.
Марина присела на краешек дивана.
— А теперь послушайте правду. Ваш сын — мошенник. Наш дом перевел на вас, чтобы избежать раздела имущества. А дальше что? Думаете, дом этот ваш? Как бы не так. Как только пройдет положенное время, он и его у вас выманит. Такая у него схема.
— Ты с ума сошла, — выдохнула Антонина, но в глазах мелькнуло сомнение.
Марина пожала плечами:
— Проверьте. Вы документы подписывали на дом? Сами читали?
— Ну... Серёжа принес, я подписала.
— И где они сейчас, эти документы?
— У него, наверное, — свекровь растерянно оглянулась. — А что?
Марина встала, подошла к окну:
— Ничего. Теперь слушайте. Я подаю в суд на признание сделки с домом недействительной. И мне нужна ваша помощь.
— Я против сына не пойду! — вскинулась Антонина.
— Вас никто не просит против идти. Просто расскажите, как все было. Как он вас уговорил, что наобещал.
Старуха покачала головой:
— Не могу. Он же сын мне.
— Он вас бросит. Как только получит, что хочет, — Марина смотрела ей прямо в глаза. — Как бросил первую жену. Как бросил меня. Вы ему нужны, пока у вас есть что-то ценное. Например, дом.
Свекровь смотрела на нее долго. Потом вдруг сникла, плечи опустились.
— Дура я старая. За семьдесят лет ума не нажила. А он всегда такой был — хитрый. Еще с детства. Я все думала, перерастет...
В глазах ее заблестели слезы.
— Что ты от меня хочешь?
— Чтобы вы в суде рассказали правду. Ничего больше.
Судья, грузная женщина с уставшим лицом, перебирала документы. Сергей сидел напротив, нога мелко дрожала. Раньше Марина не замечала за ним такого. Раньше он вообще всегда был уверен в себе.
— Итак, я вижу договор дарения, оформленный надлежащим образом, — судья подняла глаза на Антонину. — Скажите, под принуждением ли вы принимали эту собственность?
Свекровь сидела очень прямо. Волосы уложены, костюм застегнут на все пуговицы. На Сергея она не смотрела.
— Нет. Но я не знала, каким способом сын ее получил, — тихо ответила она.
— Поясните.
— Сын сказал, что оформляет дом на меня, чтобы... защитить его от кредиторов жены. Я поверила.
— Протестую! — подскочил адвокат Сергея. — Это домыслы. Есть договор, подписи. В уме и памяти...
— Отклоняю, — оборвала судья. — Продолжайте, Антонина Петровна.
— А недавно я узнала, что кредиты на жену оформил он. Сам, по поддельной доверенности. И... я не хочу быть соучастницей.
Сергей дернулся:
— Мама, ты что несешь?!
— Тихо! — судья постучала ручкой. — Еще одна реплика, и вас удалят из зала.
— Ваша честь, — адвокат Марины поднялся. — У нас есть свидетель. Первая жена ответчика, с которой он провернул аналогичную махинацию семь лет назад.
Марина бросила взгляд на Сергея. Он смотрел в одну точку, сжав зубы. Только желваки ходили. Она впервые видела его таким... загнанным.
Ольга была сдержана. Отвечала на вопросы четко, без эмоций. И только когда Сергей не выдержал, выкрикнул что-то обидное, посмотрела на него с каким-то... сожалением?
— Суд удаляется для принятия решения.
Они вышли в коридор. Марина стояла у окна, Антонина — чуть поодаль, у стены. Сергей мерил шагами коридор, то и дело бросая на них злые взгляды.
— Спасибо, — шепнула Марина свекрови.
— За что? Что вырастила мерзавца?
— Нет. За правду.
Вызвали в зал. Встали, когда вошла судья. Марина сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Рассмотрев материалы дела, опросив свидетелей и изучив документы, суд постановляет: признать договор дарения недействительным, вернуть право собственности на дом Крыловой Марине Сергеевне. В связи с выявленными признаками состава преступления материалы дела направить в следственный комитет для проверки.
Сергей с грохотом отодвинул стул, выскочил из зала.
— Постановление суда окончательное и обжалованию не подлежит, — закончила судья.
Марина стояла оглушенная. Не верилось. Получилось?
Антонина подошла к ней, неловко коснулась плеча:
— Прости. Я правда не знала...
— Все хорошо, — Марина вдруг почувствовала усталость. И пустоту. — Спасибо, что помогли.
— Куда мне теперь? — растерянно спросила старуха.
— Пока к сестре. Потом разберемся.
В коридоре их ждал Сергей. Стоял, привалившись к стене, закинув голову назад.
— Довольны? — процедил сквозь зубы, когда они проходили мимо. — Родную мать, и ту настроила против меня.
— Не я настроила. Ты сам. Своими поступками, — пожала плечами Марина.
Он схватил ее за локоть, дернул к себе:
— Ты еще пожалеешь! Я еще вернусь!
— Ты это первой жене тоже говорил? — Марина смотрела на него спокойно. — А она уже давно живет и не вспоминает о тебе.
Сергей замер. Что-то дрогнуло в его лице. Растерянность? Обида?
— Я другой жизни не заслуживала? — тихо спросила Марина. — Лучшей, без вранья? Почему ты не ушел просто так? Зачем было... так?
Он отпустил ее руку. Ничего не ответил. Только смотрел исподлобья, сжав губы.
Марина развернулась и пошла к выходу. Внизу живота словно развязался тугой узел. Дышать стало легче. И с каждым шагом — все легче и легче.
Точка невозврата
Тёплый весенний ветер трепал волосы. Марина шла по улице, слегка прихрамывая. Новые туфли немилосердно натирали, но выбросить жалко — только вчера купила. Первая обновка за последние полгода.
Полгода. Как же много всего случилось за эти полгода.
Банкротство Сергея. Суд по кредитам, где выяснилось, что подпись поддельная. Ожидание. Нервы. И еще куча бумаг, от которых рябило в глазах.
Сегодня был последний суд. Нервничала страшно, хотя адвокат говорил — всё будет нормально.
«Дело о мошенничестве в особо крупном размере» — так это называлось официально. Три эпизода. Две бывшие жены и какой-то бизнес-партнер, которого Марина даже не знала.
Марина медленно брела по скверу. Хотелось просто посидеть, подумать. В голове была какая-то пустота. Нет, не пустота — легкость. Будто сбросила тяжеленный рюкзак после долгой ходьбы.
Сергею дали условный срок. Нестрогий такой приговор. Могло быть и хуже, говорил адвокат. Первый раз все-таки, смягчающие обстоятельства — возместил ущерб, признал вину.
Возместил... это ж сказать легко. Распродал всё, что имел. Дошло даже до коллекции часов, которыми так гордился. Пришлось и матери подсуетиться — продала гараж и дачу, чтобы помочь сыну.
А ведь могла бы и не помогать, после такого-то. Но нет — мать есть мать. Антонина к Марине теперь захаживала. Сначала неловко было, не знали, о чем говорить. Потом попривыкли. Чай пили, телевизор смотрели. Доверия прежнего не было, конечно, да и не будет уже. Но какая-то связь сохранилась.
Марина опустилась на скамейку. Достала телефон — три пропущенных от Ольги. Надо же, не слышала звонка.
Они с первой женой Сергея неожиданно сдружились. Ольга оказалась славной — с потрясающим чувством юмора, особенно учитывая всё, через что ей пришлось пройти. Теперь вот вместе затеяли маленький бизнес — онлайн-магазин домашнего текстиля. Ольга шила, Марина занималась сайтом и рекламой. Пока немного заказов, но начало положено.
А еще Ольга недавно познакомилась с каким-то вдовцом. И впервые за долгое время светилась от счастья. Марина радовалась за нее. И немного завидовала.
Сама Марина о новых отношениях не думала. Даже в мыслях не было. Раны еще слишком свежи, доверие к людям — на нуле. Да и не до того было, если честно. Работа, суды, бумаги...
Она перезвонила Ольге.
— Привет! Как всё прошло? — голос подруги звучал взволнованно.
— Условный, — коротко ответила Марина.
— Ну и хорошо. Закрыли эту страницу. И знаешь что? У нас заказ на пятьдесят комплектов постельного белья! С доставкой в Новосибирск!
— Серьезно? — Марина невольно улыбнулась. — Но как мы успеем? Это же...
— Успеем-успеем. Я уже с двумя швеями договорилась. И ткань нашла по оптовой цене. Так что живо домой, будем всё обсуждать!
Марина встала со скамейки. И тут заметила его.
Сергей шёл через сквер. И, судя по всему, тоже увидел её. Но не остановился, не свернул. Шёл прямо навстречу.
Марина замерла. Сердце застучало. Казалось бы, всё позади, а всё равно... страшно.
Он приблизился. Выглядел неважно. Осунулся, глаза потухшие. И когда успел так постареть? Морщины вокруг глаз, складки у рта.
— Здравствуй, — он остановился в паре шагов.
— Здравствуй, — она крепче сжала телефон. Ольга по-прежнему была на связи, тихо спрашивала: «Ты где? Алло?»
— Как ты? — он смотрел куда-то мимо.
— Нормально.
— Я слышал, ты с Ольгой теперь... бизнес какой-то.
— Да.
Неловкое молчание повисло между ними. Марине вдруг стало ужасно неуютно. Чего ему надо? Зачем этот разговор?
— Ты... ты прости меня, — он наконец поднял глаза. — Я повёл себя как последняя сволочь.
Марина смотрела на него, не мигая. В голове крутилось: простить? За что? За девять лет вранья? За предательство? За испорченную кредитную историю? За ночи без сна?
— Зачем ты это сделал? — тихо спросила она.
Он пожал плечами:
— Не знаю. Может, мне так проще было. Всю жизнь на халяву привык. И мать баловала, и женщины любили... Я думал, всё так и будет. А тут кризис, фирма затрещала, долги... проще было свалить. Начать заново.
— А я? Обо мне ты думал?
— Нет, — он опустил голову. — О тебе я не думал.
Честно, хоть и страшно. Марина вдруг поняла — ей больше не больно. Пусто, да. Обидно, да. Но не больно.
— Чего ты хочешь? — прямо спросила она.
— Не знаю, — он криво улыбнулся. — Может, хотел убедиться, что ты в порядке. Может, сам хотел быть в порядке. Знаешь, мать до сих пор со мной не разговаривает нормально. Дачу продала, гараж... А меня сторонится. Будто чужой.
— Ты сам сделал свой выбор.
— Да.
Снова молчание. В трубке Ольга настойчиво спрашивала: «Марин, ну ты где? Что случилось?»
— Мне пора, — Марина кивнула на телефон. — Дела.
— Конечно, — он отступил, давая ей пройти. — Ты это... береги себя.
Она двинулась мимо, но он вдруг снова окликнул:
— Марин! А ты... ты простишь меня когда-нибудь?
Она обернулась, смерила его взглядом. Что она чувствовала? Жалость? Может быть. Презрение? Совсем чуть-чуть. А еще — странное облегчение. Человек, которого она когда-то любила больше жизни, теперь был просто случайным прохожим. Неприятным эпизодом биографии.
— Да, — просто ответила она.
Он замер, явно ожидая продолжения. Но его не последовало.
Марина развернулась и пошла прочь. С каждым шагом становилось легче. Свободнее.
— Алло! Оль, ты меня слышишь? — она наконец ответила в трубку. — Да, всё хорошо. Еду домой. Будем работать.
Она шла быстро, не оглядываясь. Сергей остался позади. Как и всё, что с ним связано.
Раньше, в самые тяжелые моменты, ей казалось, что жизнь кончена. Что никогда уже не будет ни счастья, ни покоя. Что рана слишком глубока.
Но время лечит. И работа лечит. И новые надежды.
Впереди был дом. Новый заказ. И Ольга с её неуемной энергией. А еще целая жизнь. Без обмана. Без страха. Её собственная жизнь.