Никита крутил в руках телефон, снова и снова перечитывая сообщение от Юли: «Нам нужно серьезно поговорить. Сегодня в семь у меня. Не опаздывай».
Часы на панели автомобиля показывали 18:42. Он сидел в машине уже минут двадцать, припарковавшись в двух кварталах от её дома. Внутри всё сжималось от предчувствия – этот разговор назревал давно, он пытался оттянуть его, сколько мог, но, похоже, дальше бежать некуда.
Никита провел рукой по лицу. Глаза закрыл на мгновение. Глубоко вдохнул. Три года... Три года этих сложных отношений. Эльвира дома с дочерью ждет его к ужину, а он снова придумывает отговорку, чтобы увидеться с Юлей.
Телефон завибрировал. «Ты где? Уже почти семь». Никита завел машину.
Юля услышала звонок в дверь ровно в семь. Пунктуальность – единственное, что в нем оставалось неизменным. Она поправила волосы перед зеркалом, одернула блузку. Сердце колотилось как бешеное, но лицо оставалось спокойным.
Сегодня всё решится. Больше никаких отсрочек.
Она открыла дверь. Никита стоял, засунув руки в карманы джинсов, с виноватой улыбкой.
— Привет, — он потянулся поцеловать её, но Юля отстранилась.
— Проходи.
Квартира встретила его знакомыми запахами и полумраком – горела только настольная лампа в гостиной. Сколько вечеров они провели здесь вместе, строя планы, которые всегда оставались лишь разговорами.
— Хочешь чего-нибудь? — спросила Юля, заранее зная ответ.
— Нет, спасибо. Что случилось? Звучало серьезно.
Юля усмехнулась:
— А разве у нас бывает несерьезно? — она села в кресло напротив дивана, где устроился Никита. — Я больше так не могу.
Никита напрягся. Эту фразу он слышал от нее с десяток раз. Обычно после нее следовали слезы, обещания, примирение. Но что-то в голосе Юли сегодня было другим.
— Юль, я понимаю, тебе тяжело...
— Нет, — перебила она, — ты не понимаешь. И никогда не понимал. — Её голос звучал твердо, без привычной надрывной эмоциональности. — Три года, Никита. Три года обещаний, что ты разберешься со своей семейной ситуацией.
Он вздохнул:
— Всё сложно. У нас ребенок, ты же знаешь...
— Знаю, — кивнула Юля. — Настолько хорошо знаю, что могу продолжить этот разговор за тебя. «Моя дочь еще маленькая, Эльвира не справится одна, сейчас не лучшее время, нужно еще немного подождать». Я выучила все твои отговорки наизусть.
Никита поднялся, прошелся по комнате:
— Это не отговорки. Это реальность. Развод – это не просто пойти и подписать бумаги. Это сломать жизнь всем.
— А что ты делаешь сейчас? — Юля подняла на него глаза. — Разве не ломаешь? Мне – точно ломаешь. И себе. И, знаешь, я даже уверена, что Эльвире тоже.
— Не говори о ней, — резко ответил Никита. — Ты ее не знаешь.
— А ты? — спросила Юля. — Ты-то ее знаешь? Когда вы последний раз действительно разговаривали? Не о бытовых мелочах или о дочери, а по-настоящему?
Никита отвернулся к окну. За стеклом горели огни вечернего города. Он не мог ответить на этот вопрос, потому что знал – Юля права. Его брак давно превратился в рутину, в привычку жить вместе. Но привычка – это тоже форма любви, разве нет?
— Я устала жить в режиме ожидания, — продолжила Юля. — Мне тридцать два. Я хочу семью, детей, нормальную жизнь, а не украденные часы по вечерам и выходным, когда ты придумываешь отговорки, чтобы сбежать из дома.
— Это ультиматум? — Никита повернулся к ней.
— Да. — Юля встала, посмотрела ему прямо в глаза. — Или ты решаешься на развод. Или мы заканчиваем наши отношения. Прямо сейчас.
***
Эльвира посмотрела на часы – почти девять вечера. Ужин давно остыл. Никита снова задерживался «на работе». В последнее время это стало нормой, но сегодня она почему-то особенно остро чувствовала фальшь в его коротких сообщениях.
Она знала. Конечно, она знала. Женщина всегда чувствует, когда в её семье появляется третий лишний. Сначала она не хотела верить своим подозрениям. Потом наблюдала, собирала «доказательства». Изменившиеся привычки, новый парфюм, поздние возвращения домой, таинственные звонки, на которые он отвечал, выходя в другую комнату.
Когда Эльвира наконец приняла очевидное, ей стало неожиданно легче. По крайней мере, она перестала сомневаться в своем рассудке.
Фантомное присутствие другой женщины ощущалось в их доме постоянно. В молчании мужа за ужином, в его отсутствующем взгляде, когда она что-то рассказывала. В том, как он автоматически выполнял семейные ритуалы, думая о чем-то своем.
Эльвира налила себе чай и села у окна. Что она чувствовала? Обиду? Злость? Ревность? Нет. Скорее, усталость и странное оцепенение. Их брак медленно заканчивался. Никита просто не нашел пока в себе смелости это признать.
Телефон завибрировал. Сообщение: «Задержусь допоздна, не жди».
Эльвира отложила телефон. Не ждать – это именно то, что она решила сделать сегодня. Не ждать его возвращения. Не ждать его решений. Не ждать, когда он найдет в себе силы сказать правду.
Она встала, прошла в спальню дочери. Маленькая Маша спала, сжимая в руке любимого плюшевого зайца. Эльвира поправила сползшее одеяло, нежно коснулась губами тёплой щеки. «Мы справимся, доченька. Что бы ни случилось – мы справимся».
Вернувшись в гостиную, Эльвира достала ноутбук и открыла сайт с вакансиями. Шесть лет назад, когда родилась Маша, она оставила перспективную карьеру, чтобы заниматься семьей. Теперь пришло время вернуться.
***
— Юля, давай не будем торопиться, — Никита пытался звучать рассудительно, хотя внутри у него всё переворачивалось от её ультиматума. — Такие решения не принимаются за один вечер.
— А за три года? — Юля скрестила руки на груди. — Сколько еще времени тебе нужно?
— Ты не понимаешь...
— Нет, это ты не понимаешь! — её голос наконец дрогнул. — Я живу на паузе. Не могу планировать будущее! Не могу никому рассказать о наших отношениях. Не могу познакомить тебя с родителями. Я превратилась в тень. В секрет. В грязную тайну!
— Ты никогда не была для меня грязной тайной, — Никита попытался обнять её, но Юля отстранилась.
— Нет, хватит. Я больше не позволю тебе меня успокаивать. Не позволю снова убеждать, что всё изменится. — Она взглянула на него с вызовом. — Кого ты выберешь, Никита? Меня или её?
— Почему всё должно быть так категорично? — Он растерянно провёл рукой по волосам. — Может, нам просто нужно еще немного времени?
Юля горько усмехнулась:
— Этого я и боялась. Ты не способен выбрать. Никогда не был способен.
— Это нечестно, — начал защищаться Никита. — У меня ответственность перед дочерью, перед семьей.
— А передо мной? — тихо спросила Юля. — Какая ответственность у тебя передо мной?
Никита молчал. Он любил Юлю – её энергию, страсть, то, как она заставляла его чувствовать себя молодым и полным сил. Рядом с ней он был другим человеком. Более смелым, решительным, счастливым. Но в глубине души он знал, что никогда не решится полностью изменить свою жизнь.
— Я думаю, твое молчание – это ответ, — Юля подошла к двери. — Уходи, Никита. И не возвращайся, пока не будешь готов сделать реальный выбор.
— Юля, постой...
— Нет. — Она распахнула дверь. — У меня тоже есть ответственность. Перед самой собой.
Когда дверь за ним закрылась, Юля медленно опустилась на пол, обхватив колени руками. Наконец-то она сделала то, на что не решалась годами. Слезы текли по щекам. Но где-то глубоко внутри она чувствовала непривычную легкость. Теперь всё зависело не от нее.
Никита сидел в машине, сжимая руль до побелевших пальцев. В голове крутились обрывки разговора с Юлей, её слова жгли сознание. Он чувствовал себя загнанным в угол, неспособным сделать выбор, от которого зависела жизнь трех человек – нет, четырех, если считать дочь.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонила Эльвира. Никита не ответил. Сейчас он не мог говорить ни с кем.
Он завел машину и поехал куда глаза глядят, петляя по вечерним улицам. Мысли путались. С одной стороны – семья, дочь, стабильность, привычный уклад жизни. С другой – Юля, страсть, новое начало, свобода. Почему нельзя иметь всё сразу? Почему жизнь заставляет выбирать, разрывая на части?
Никита остановился у набережной. Выйдя из машины, он подошел к парапету. Речная вода казалась черной в свете фонарей. Он представил, как бросает в эту темноту все свои сомнения, страхи, нерешительность.
Что я действительно чувствую к Эльвире? Что осталось от нашей любви?
Они познакомились десять лет назад, поженились через год. Первые годы были счастливыми. Они путешествовали, строили планы, поддерживали друг друга. Потом родилась Маша, и всё изменилось. Никита с головой ушел в работу, Эльвира – в материнство. Они словно разошлись по разным дорогам, продолжая жить в одном доме.
Когда он встретил Юлю на рабочей конференции три года назад, это было как глоток свежего воздуха. Он снова почувствовал себя живым, желанным, интересным. То, что начиналось как невинный флирт, быстро переросло в серьезные отношения, о которых Никита не мог никому рассказать.
Две параллельные жизни. Два мира, которые никогда не должны были пересечься. Но вот Юля поставила точку. Больше не будет промедления, не будет отговорок. Решение должно быть принято.
Никита достал телефон, посмотрел на непринятый вызов от Эльвиры, на последнее сообщение, отправленное ей: «Задержусь допоздна, не жди». Сколько раз он писал эти слова за последние три года?
Эльвира отложила телефон. Никита не ответил – что ж, это не удивляло. Она закрыла ноутбук, прошлась по квартире, проверяя замки и выключая свет. В ванной долго смотрела на свое отражение. В тридцать пять она все еще была красива, но годы семейной жизни оставили свой след – легкая усталость в глазах, чуть опущенные уголки губ.
Когда я перестала быть для него желанной? Когда наш брак превратился в рутину?
Она не могла назвать точный момент – всё происходило постепенно, день за днем, незаметно для них обоих. Может быть, когда родилась Маша, и Эльвира полностью погрузилась в материнство? Или когда Никита получил повышение и стал пропадать на работе? Или дело было глубже – они просто выросли из своих отношений, как дети вырастают из одежды?
Эльвира легла в постель, выключила свет. Посреди ночи её разбудил звук открывающейся входной двери. Она не шелохнулась, продолжая лежать с закрытыми глазами. Шаги Никиты были тихими. Он старался не шуметь. Она слышала, как он ходит по кухне. Потом направляется в ванную. Наконец, дверь спальни тихо скрипнула.
Никита осторожно лег рядом, стараясь не разбудить её. Эльвира чувствовала запах ночного воздуха от его одежды. И что-то еще – едва уловимый аромат духов. Не её духов.
В темноте она открыла глаза и тихо произнесла:
— Я знаю о ней.
Повисла тишина. Никита замер, его дыхание прервалось.
— Давно знаю, — продолжила Эльвира спокойным голосом. — И я думаю, нам нужно решить, что делать дальше.
— Эльвира... — голос Никиты дрогнул.
— Не нужно объяснений. — Она села на кровати, включила ночник. — Просто скажи мне правду. Ты хочешь быть со мной?
Никита тоже сел, уставившись в пол. Он не ожидал этого разговора сегодня – не после ультиматума Юли, не когда все его чувства были перемешаны.
— Я не знаю, — честно ответил он.
Эльвира кивнула:
— По крайней мере, это честно. — Она помолчала. — А с ней? Ты хочешь быть с ней?
Никита поднял глаза:
— Я не знаю, Эль. Правда не знаю. Всё так запуталось...
— Три года, — тихо сказала Эльвира.
— Почему ты молчала? — потрясенно спросил Никита.
— А зачем говорить? — пожала плечами Эльвира. — Чтобы устроить сцену? Заставить тебя выбирать? Я надеялась, что ты сам примешь решение. Или что это просто пройдет.
— Но не прошло.
— Нет. И теперь мы здесь.
Они сидели в полумраке спальни. Два чужих человека, когда-то любивших друг друга до беспамятства.
— Что будем делать? — наконец спросил Никита.
— Для начала – говорить честно, — ответила Эльвира. — Без лжи, без увёрток. Потом – принимать решения. Вместе или по отдельности.
***
Юля не спала всю ночь. Она проверяла телефон каждые пять минут, хотя знала, что Никита не позвонит. Не сегодня. Ему нужно время, чтобы осознать ситуацию, прокрутить в голове их разговор, взвесить все «за» и «против».
Утро встретило её головной болью и опухшими от слез глазами. Она заварила крепкий кофе, подошла к окну. Обычный городской пейзаж, обычный день. Но для нее всё изменилось.
Она больше не будет ждать.
Три года Юля жила мечтами о совместном будущем, планировала отпуска, которые они так и не провели вместе, представляла, как они будут жить в одном доме, засыпать и просыпаться рядом. Три года она прятала их отношения, избегала разговоров о личной жизни с друзьями и коллегами, пропускала семейные мероприятия, чтобы провести редкие выходные с Никитой.
Телефон зазвонил, заставив её вздрогнуть. Неужели он?
Но на экране высветилось имя её начальницы.
— Доброе утро, Марина Сергеевна.
— Юля, извини за ранний звонок. У нас форс-мажор с проектом. Клиент перенес презентацию на завтра. Ты сможешь сегодня поработать?
Юля посмотрела в окно. Свободный день, который она планировала провести, заедая горе мороженым и пересматривая старые фильмы, внезапно обрел новый смысл.
— Конечно, Марина Сергеевна. Буду через час.
Она отключилась и решительно направилась в ванную. Жизнь продолжается. И теперь на первом месте в этой жизни будет она сама.
***
Никита смотрел на спящую дочь. Маше исполнилось шесть, через год она пойдет в школу. Как быстро летит время.
Дочь пошевелилась, открыла глаза.
— Папа? — сонно пробормотала она. — Ты дома?
— Да, малыш, — Никита присел на край кровати. — Сегодня я никуда не поеду.
— Правда? — Маша оживилась. — А мы пойдем в парк? Ты обещал показать мне новую площадку!
— Обязательно пойдем, — улыбнулся Никита. — А сейчас вставай, мама уже готовит завтрак.
Он вышел из детской и направился на кухню. Эльвира стояла у плиты, переворачивая блинчики. Утренний свет падал на её лицо, подчеркивая красивый профиль. Когда он перестал замечать, насколько она привлекательна?
— Маша проснулась, — сказал Никита, садясь за стол.
Эльвира кивнула, не оборачиваясь:
— Хорошо. Блинчики почти готовы.
После их ночного разговора они молча легли спать, но оба понимали – утром придется продолжить. Вопрос лишь в том, готовы ли они к этому.
— Эль, насчет вчерашнего...
— Не сейчас, — тихо перебила она. — Сначала завтрак с Машей. Потом отведешь её в парк, как обещал. Вернетесь – поговорим.
Никита кивнул. Это было справедливо. Дочь не должна страдать из-за их проблем.
Завтрак прошел в почти привычной атмосфере – Маша щебетала о своих друзьях из детского сада, Эльвира расспрашивала её, Никита иногда вставлял комментарии. Со стороны они выглядели обычной счастливой семьей. Может, еще не всё потеряно?
Когда они с Машей вернулись из парка, полные впечатлений и с мороженым на одежде, Эльвира встретила их в прихожей.
— Мам, там такая классная горка! — восторженно начала Маша. — И качели-паутинка! Папа даже сам залез и качался со мной!
— Замечательно, — улыбнулась Эльвира. — А теперь иди переоденься, твоя одежда вся в мороженом.
Когда дочь убежала в свою комнату, Эльвира повернулась к Никите:
— Я собрала твои вещи.
Никита замер:
— Что?
— Самое необходимое. — Её голос был спокоен. — Остальное заберешь потом, когда решим окончательно.
— Ты выгоняешь меня? — он не мог поверить своим ушам.
— Нет, Никита. Я даю тебе время подумать. Без давления с моей стороны. Без необходимости лгать. — Эльвира посмотрела ему прямо в глаза. — Ты не знаешь, чего хочешь. Так выясни это.
— А как же Маша?
— Мы скажем ей, что у тебя командировка. На неделю. За это время ты решишь, чего действительно хочешь.
Никита стоял, не зная, что сказать. Часть его возмущалась – как она смеет принимать такие решения в одностороннем порядке? Другая часть испытывала облегчение – наконец-то не нужно лгать, изворачиваться, разрываться между двумя жизнями.
— И куда я пойду? — наконец спросил он.
— Это твой выбор, — пожала плечами Эльвира. — У тебя есть варианты, не так ли?
В её голосе не было злости или сарказма – только усталость и решимость.
***
Юля вернулась домой поздно вечером, измотанная интенсивной работой над проектом. Она даже не успевала проверять телефон весь день – и это было к лучшему. Никаких сообщений от Никиты, никаких пропущенных звонков. Что ж, она и не ожидала ничего другого.
Переступив порог квартиры, она замерла. В прихожей стоял чемодан. В гостиной горел свет.
— Никита? — неуверенно позвала она.
Он вышел из кухни с чашкой в руках.
— Привет. Я приготовил ужин. Надеюсь, ты не против, что я воспользовался запасным ключом.
Юля не двигалась, шокированная его появлением.
— Что... что это значит?
Никита поставил чашку, подошел к ней:
— Эльвира знает. Знала давно. Сегодня она собрала мои вещи и дала неделю на размышления.
— Я не понимаю, — Юля отступила на шаг. — Ты пришел ко мне только потому, что она тебя выгнала?
— Нет. — Никита покачал головой. — Я пришел, потому что ты права. Пора принимать решение. И я хочу принять его рядом с тобой.
Юля почувствовала, как к горлу подступает ком:
— А если бы она не узнала? Если бы всё продолжалось по-прежнему?
— Мне кажется, всё к этому шло, — тихо ответил Никита. — Может быть, мне нужен был именно такой толчок – с обеих сторон.
Он протянул руку:
— Ты позволишь мне остаться? Хотя бы на эту неделю? Я очень хочу попробовать... по-настоящему.
Юля смотрела на его протянутую руку, на чемодан в прихожей. Три года она мечтала о том, чтобы они жили вместе, просыпались в одной постели, завтракали за одним столом. И вот он здесь – не на несколько часов, а всерьез.
Но почему всё кажется таким неправильным?
— Прости, я не могу, — тихо сказала она, к собственному удивлению. — Не так. Не когда тебя практически вынудили.
Никита выглядел потрясенным:
— Но ты же сама хотела... ты говорила...
— Я хотела, чтобы ты сделал выбор. Сам. Потому что не можешь жить без меня. — Юля почувствовала, как по щеке скатилась слеза. — А не потому, что тебе некуда идти.
— Юля, это не так. Я мог бы снять квартиру, остановиться у друзей...
— Но ты пришел ко мне. С вещами. Даже не позвонив.
Никита опустил руку:
— Я думал, ты будешь рада.
— Три года назад – была бы. — Юля вытерла слезу. — А сейчас я поняла кое-что важное. Ты не выбрал меня. Ты просто оказался в ситуации, когда тебя выбрали за тебя.
Никита смотрел на неё, не веря своим ушам:
— То есть, теперь, когда я наконец готов быть с тобой, ты меня отвергаешь?
— Я не отвергаю тебя, — покачала головой Юля. — Я просто хочу, чтобы ты действительно понял, чего хочешь. Сними квартиру. Побудь один. Подумай. А потом, если решишь, что я — твой выбор, приходи. По-настоящему. Не потому, что тебя выгнали из дома.
Никита опустил голову. В её словах была правда, которую он не хотел признавать.
— И сколько у меня времени на размышления? — спросил он тихо.
— Столько, сколько нужно. — Юля подошла к двери, открыла её. — Но помни – я тоже не буду ждать вечно.
Прошло три месяца.
Эльвира забрала дочь из школы и зашла с ней в кафе – их пятничный ритуал. Маша с восторгом рассказывала о своём первом школьном дне, о новой учительнице, о девочке Соне, с которой она подружилась.
— А папа знает про Соню? — спросила она вдруг.
— Конечно. — Эльвира улыбнулась. — Ты же рассказывала ему вчера по телефону.
Их развод прошел на удивление мирно. Никита снял квартиру недалеко от их дома, чтобы часто видеться с дочерью. Он приходил за Машей три раза в неделю, иногда оставлял её у себя на ночь. Они с Эльвирой разговаривали теперь спокойнее, чем за последние годы брака – о дочери, о бытовых вопросах, иногда даже шутили.
Странно, как развод иногда может сблизить людей сильнее, чем брак.
— Мам, а ты счастлива? — неожиданно спросила Маша, глядя на неё серьезными глазами.
Эльвира задумалась. Шесть месяцев назад этот вопрос поставил бы её в тупик. Но сейчас...
— Да, милая. — Она потрепала дочь по волосам. — Я счастлива.
И это была правда. Вернувшись к работе, восстановив старые связи, найдя баланс между карьерой и материнством, она чувствовала себя полной сил. Эльвира больше не была "просто женой Никиты" или "просто мамой Маши". Она снова стала собой.
— А папа? — не унималась Маша. — Он тоже счастлив?
— Думаю, да, — осторожно ответила Эльвира. — Но лучше спроси его сама.
***
Юля поднялась по лестнице, вытащила ключи из сумки. Дверь открылась до того, как она успела вставить ключ в замок.
— Как прошло интервью? — Никита встретил её с улыбкой.
— Отлично! — Она поцеловала его. — Думаю, они возьмут меня шеф-редактором.
— Я не сомневался. — Он помог ей снять пальто. — Ужин почти готов.
Никита не вернулся к ней сразу после разговора с Эльвирой. Он действительно снял квартиру, жил один, пытался разобраться в себе.
К Юле он пришёл спустя полтора месяца. Не с чемоданом, не среди ночи. Позвонил, спросил, может ли зайти поговорить. Они долго разговаривали – честно, открыто, без недомолвок. Он рассказал ей о своих чувствах к дочери, о неожиданном облегчении после расставания с Эльвирой, о страхе перемен, который парализовал его все эти годы.
Через месяц они решили попробовать жить вместе. Это было непросто – притираться друг к другу в быту, узнавать привычки, находить компромиссы. Но впервые за долгое время они оба чувствовали, что движутся в правильном направлении.
— Кстати, Маша спрашивала, сможем ли мы в эти выходные пойти с ней в парк развлечений, — сказал Никита, помешивая соус.
— Конечно, — кивнула Юля. — Я купила билеты ещё вчера.
Её отношения с дочерью Никиты складывались непросто. Поначалу Маша была настороженна – она не понимала, почему родители больше не живут вместе, и кто эта новая женщина рядом с папой.
Но постепенно, благодаря терпению Юли, девочка начала оттаивать.
Юля обняла Никиту со спины, прижалась к нему:
— Ты не жалеешь? — это был вопрос, который она задавала время от времени, хотя уже знала ответ.
— Нет, — он повернулся к ней. — Жалею только о том, что не нашел в себе смелости раньше. Мы потеряли столько времени.
— Зато теперь оно у нас есть, — улыбнулась Юля. — И мы не будем его терять.
Никита поцеловал её — нежно, уверенно. Наконец-то он сделал выбор.
***
В это же время Эльвира возвращалась домой с дочерью. В сумке лежало приглашение на собеседование в крупную компанию — должность, о которой она мечтала до замужества. Жизнь продолжалась, открывая новые двери.
Популярный рассказ на канале
Радуюсь каждому, кто подписался на мой канал "Радость и слезы"! Спасибо, что вы со мной!