Из Хатанги улетели двумя или тремя бригадами на АН-26 в Диксон с оборудованием,инструментами, продуктами, шмотками. С нами местный сварщик, которого то увольняли за пьянку, то вновь принимали за неимением другого специалиста.
В Диксоне поселились в гостинице, питались в столовой. Замечательная столовая тогда была, кормили разнообразно и вкусно. Думаю, нет там сейчас ни столовой, ни гостиницы. И жителей вместо пяти тысяч в то время нынче осталось три сотни человек.
Такая жалость. Разрушается всё быстро, восстанавливать будет трудно и дорого.
В тундре остался с прошлого года неисправный вездеход ГАЗ-71, мотор надо было менять. Ждём, когда будет свободный борт, чтобы отправиться ремонтировать свою технику. Наконец, звонок в гостиницу- срочно на погрузку. Как всегда, суета, спешка, хаос. Грузим сварочный агрегат, новый двигатель, продукты спальники. Летят четверо на МИ-8- я, рабочий, водитель и сварщик.
Во время погрузки подходит бортмеханик и протягивает полётный лист( кажется, так назывался документ). Зона пограничная, строгости. Собрал наши паспорта и ушёл. Я записываю данные- свои, рабочего, водителя, а сварщика фамилию забыл или не знал. Спрашиваю его, а он удивлённо посмотрел и, ехидно улыбаясь, отвечает:
- Алексеев.
Так и записал. Всё заканчиваем, надо садиться, а пилот, сверяя паспорта со списком, спрашивает:
- Где паспорт Алексеева? И почему нет Мицая в списке?
Я подталкиваю мелкого сварщика к нему:
- Вот он- Алексеев. А кто такой Мицай- не знаю.
Сварщик хихикает, гад:
- Я пошутил, это я Мицай.
Готов был прибить паразита, а лётчик ,вообще, заявил, что оставит этого кадра здесь. Но как без сварного лететь? Кое-как уладил ситуацию. Переписали список и взлетели. В тундре откопали из-под снега вездеход, затопили печку. Рабочий готовил обед, я устраивал наш быт, а
водитель и сварщик начали раскручивать болты, гайки, готовя двигатель к замене.
Двигатель меняли вчетвером на пупа, вытаскивая привязанный проволокой к трубе агрегат. Точно так же вставляли новый.
А было мне тогда всего двадцать лет.