Осенью я несколько раз совершал вылазки за грибами. И вот в одном из походов услышал от попутчиков такую историю. Лет пять назад герой ее по имени Семен забрался далеко на север — щуку с таименем половить. Остановился в поселке у своих хороших знакомых. Прямо на месте рыбку пойманную солил. Кроме снастей, Семен всегда прихватывал и ружьецо. Вот и в этот раз, прежде чем за рыбалку приняться, решил день посвятить охоте. Знакомый, жаль, заболел и не смог выступить, как всегда, в роли проводника. Выделил взамен себя натасканную на зверя и птицу охотничью лайку.
Рано поутру двинулся Семен в лес. Пошел в том направлении, куда знакомый указал, на его охотничьи угодья, чтобы на чужую территорию не залезть. Здесь с этим строго.
Охота пошла, когда удалились от поселка километров на десять. Тут и куропатки, и рябчики с тетеревами. Зайцев тоже хватало. К полудню настрелял Семен столько, что еле тащил добычу на себе.
А дичь, будто специально, сама чуть не под ноги бросалась. Как тут охотничий
- инстинкт сдержать? Вот и лупил направо и налево.
Наконец решил сделать привал, отдохнуть и перекусить. После перекуса да на солнышке, сморил Семена сон. Хотел просто полежать, а с непривычки и усталости вырубился —на час или больше. Проснулся от того, что пошел дождь. Открыл глаза - небо все в черных тучах, лес потемнел, и птички не щебечут. Ко всему прочему и собака куда-то запропастилась. Позвал, посвистел - не отзывается.
Делать нечего, надо укрытие от дождя искать, а потом в обратный путь двигаться. Нашел Семен елку разлапистую, заполз под нижние ветки, сидит, пережидает непогоду. Но дождь только усиливался. А дело уже к вечеру, Ночевать в сыром лесу - перспектива не радужная. Видно, придется под дождем шлепать обратно. Пока размышлял, увидал, как молодая косуля на полянку выскочила, всего метрах в десяти от ели, под которой Семен схоронился. Стоит, ушами водит настороженно, но опасность не замечает. Не выдержал Семен, не смог побороть охотничий азарт, поднял ружье и выстрелил. С такого расстояния и слепой бы не промахнулся. Вот только как ее тащить-то, вместе с остальным грузом? Взвалил Семен косулю на шею и собрался в обратный путь. Только вот в какую сторону? Солнца не видать собаки нету, а компас крутится как укушенный - верно, железняка под ногам! Много. Побрел наугад. Не стоять же на месте! Через три часа ходьбы с непосильной ношей, да по лесным буракам, Семен совершенно выбился из сил. А тучи только сгущались усилился дождь. Уже смеркаться стало. Все-таки сентябрь, темнеет быстро. Значит, никуда не денешься, придется в лесу ночевать.
Затолкал Семен рюкзак с трофеями, косулю и ружье под густую ель, а сам за разведение костра взялся. Получалось плохо: сухих дров не сыскать под дождем. Кое-как удалось разжечь небольшой костерок. На таком ни
обсушиться, ни еду нормально сготовить. А на лес уже спустилась кромешная
тьма. Ближе к полуночи набранный засветло хворост кончился. Не хотелось
Семену в темноте утра дожидаться. Пошел снова в чащу на поиски дровишек. Фонариком по кустам светит, но ничего подходящего не попадается.
Лес вокруг молодой, чистый, без старых валежин. Нашел несколько жидких хворостин и уже повернул было обратно, как вдруг...
Луч фонарика выхватил из темноты
поросшее мхом поваленное дерево,
а на нем — старушка сидит! В платке, кофте зеленой на пуговицах и с рюкзаком на плечах. У ног бабульки
корзина большая стоит, полнехонька грибов. К Семену бабка сидела боком и смотрела куда-то перед собой.
Несколько секунд ошарашенный охотник ни звука не мог из себя выдавить от неожиданности. Потом сглотнул и просипел:
— Бабуля, вы что тут делаете?
Бабка медленно повернула в его сторону голову и уставилась на застывшего Семена, не произнеся ни слова. Хоть она и сидела всего в метрах шести от него, глаз ее охотник не мог рассмотреть. То ли очень глубоко посаженные, то ли слишком темные.
Так смотрели друг на друга с минуту, а затем старуха протянула вперед руку с вытянутым указательным пальцем и снова приняла первоначальную позу, отвернувшись от мужика. Озадаченный молчанием и непонятным поведением лесной старухи, Семен снова открыл было рот:
— Бабушка, пойдем к моему костерку...
Но тут же осекся, потому что внезапно фонарик погас и все вокруг погрузилось в непроглядную мглу. От бабки по-прежнему не доносилось ни звука. Семен развернулся и чуть не бегом ринулся в направлении своей стоянки, благо не отошел от нее слишком далеко. Огонь уже еле тлел, а подброшенные мокрые ветки и вовсе затушили последние искорки. Испустив дымок, костерок угас.
Перепуганный не на шутку встречей с более чем странной ночной грибницей, Сема заполз под елку, притулился у набитого рюкзака, сжав в руках ружье, и настороженно затих, прислушиваясь к каждому шороху. Все казалось, что зловещая бабка подбирается исподтишка и вот-вот набросится, улучив удобный момент.
За остаток ночи ему удалось ненадолго задремать лишь пару раз. Да и то в тревожном полусне опять привиделась старуха. Она выдавила из себя:
— Иди куда указала. Да ношу брось. Не жадничай!
Когда рассвело, Семен выбрался из своего убежища и, помня слова бабки из сна, вывалил на траву половину добычи из рюкзака. Окаменевшую за ночь косулю тоже брать не стал.
На всякий случай держа ружье наготове, в утреннем тумане приблизился к поваленному дереву, на котором фонарик высветил ночную путницу. Там никого не было. Никаких следов Семен также не обнаружил. Даже трава была
не примята. Может, ему все показалось от усталости и страха?
Семен восстановил в памяти направление, которое ночью указывала бабка, и уже собрался было в путь, как краем глаза зацепился за какой-то предмет, застрявший в коре поваленного ствола. Подковырнул кончиком ножа и вытащил старую зеленую перламутровую пуговицу!
Сунув пуговицу в карман, Семен двинулся в обратную дорогу. На выпрыгивающих из-под ног зайцев и вспархивающих рябчиков не обращал никакого внимания. Часам к двум пополудни постепенно рассеялись облака, посветлело. А вскоре путник услышал вдалеке выстрелы. А через час уже рассказывал про свои приключения мужикам из поселка, которые вышли на его поиски. Его хватились еще вчера, когда хозяйская собака вернулась домой одна. Первым делом он сообщил про бабку
с грибами. Мужики таращили глаза и ничего не понимали. Таких отчаянных старух, которые смогли бы ночью шататься по лесу с полной корзиной грибов, в их поселке не было. А других населенных пунктов и за сотню верст отсюда не сыскать.
Только чуть погодя, уже дома, кто-то из стариков вспомнил один случай. Мол, лет тридцать назад пропала в окрестных лесах одна старушка. Жила она одна на окраине поселка. Сразу потому ее и не хватились. Через несколько дней только ринулись на поиски. Да и нашли не сразу, лишь через неделю другую. Наткнулся кто-то из охотников, случайно. Сидит себе на поваленном дереве — под ногами полная корзина сгнивших грибов, за спиной полный рюкзак с ними же. Охотник окликнул ее — не отзывается. Подошел ближе, видит — мертвая. И уже давненько. Не упала, потому что рюкзак как опора послужил. Так и сидела покойница несколько дней на своем дереве. То ли сердце прихватило, то ли слишком ноша тяжелая оказалась.
— Да ее на нашем кладбище и схоронили. Завтра днем сходи, посмотри на могилку. Там и фото есть. Не твоя ли знакомая..
Утром Семен пошел на погост. Могил там было не больше двух десятков, так что особо искать не пришлось.
С черно-белого овала на одном из почерневших железных крестов строго смотрело знакомое лицо. Совсем не такое страшное, как показалось в лесу. И глаза были светлые, не такие, как в ту ночь. На голове белый платочек, на плечах старомодная кофта на пуговицах. Под фото подлись — «Агриппина Семеновна Лариошкина».
Семен сунул руку в карман и достал перламутровый зеленый кругляш:
— Спасибо, Агриппина Семеновна! И слова ваши запомню — не стану больше почем зря зверье переводить!
Прикопал зеленую пуговицу под крест и вернулся в поселок.
С того раза и щук стал брать только крупных, не меньше чем на четыре кило. Всех, что меньше, выпускал обратно догуливать.