— Аня, ты же понимаешь, что не можешь так поступить! Роддом ждать не будет, нужно ехать прямо сейчас, — Дмитрий нервно теребил ключи от машины, стоя у порога спальни.
Анна сидела на краю кровати, обхватив ладонями большой живот. На девятом месяце беременности каждое движение давалось с трудом, но дело было не в этом. Приступы паники накрывали её волнами все последние недели.
— Я не готова, Дима. Не могу. Что, если я всё испорчу? — её голос дрожал, а пальцы впились в края одеяла. — Что, если я стану такой же, как она?
— Какой "такой же"? — муж присел рядом, осторожно взяв её за руку. — Ты не твоя мать, Аня.
— Откуда тебе знать? — горько усмехнулась она. — Ты не видел, как это было... как она разрушила всё.
В этот момент резкая боль пронзила живот, и Анна, охнув, схватилась за бок. Схватки усиливались.
— Всё, разговоры закончились, — решительно сказал Дмитрий. — Наша дочь решила, что пора.
Март 1996 года. Семилетняя Анна
— Анечка, подержи Машеньку, только аккуратно, — мать суетилась на кухне, гремя кастрюлями. — Мне надо ужин приготовить до прихода отца.
Семилетняя Анна осторожно приняла на руки годовалую сестрёнку. Маша была тяжёлой для её худеньких детских рук, но девочка крепко прижала малышку к себе. Ей нравилось чувствовать себя нужной, важной.
— Держи головку, вот так, — приговаривала Ольга Ивановна, подкладывая подушку дочери под руку. — Скоро папа придёт, надо, чтобы всё было хорошо.
Будет ли всё хорошо? Анна уже тогда понимала, что этот вопрос в их семье всегда оставался без ответа. Особенно когда дело касалось отца.
В дверь вдруг забарабанили. Мать вздрогнула, расплёскивая суп, и поспешила в прихожую. Сергей Петрович ввалился в квартиру, держась за дверной косяк. От него пахло водкой и холодным весенним воздухом.
— Оленька, я дома, — нараспев протянул он, покачиваясь.
— Сергей, ты же обещал... — начала Ольга Ивановна, но осеклась, когда муж, пошатываясь, прошёл к дивану и тяжело опустился на него.
— Молчи. На работе сокращают, понимаешь? А Петрович остаётся! Этот бездарь... — он резко замолчал, заметив Анну с младенцем на руках. — А, принцессы мои!
Анна инстинктивно отступила на шаг, крепче прижимая к себе сестрёнку. Она уже знала, что от папиной ласки до гнева — один неверный шаг.
— Папа устал, девочка. Иди в свою комнату, — шепнула мать, и Анна, кивнув, осторожно понесла Машу в детскую.
За спиной уже начинался привычный разговор на повышенных тонах.
— Где деньги, Сергей? Где твоя зарплата?
— А ты на что их потратить хочешь? На свои тряпки? Я работаю как вол...
Анна закрыла дверь детской, но это не помогло заглушить крики. Она усадила сестрёнку на кроватку, обложив подушками, и достала потрёпанную книжку со сказками.
— Жили-были старик со старухой... — начала она тихонько читать, стараясь перекрыть своим голосом родительские крики.
Маша, привыкшая к такой атмосфере с рождения, спокойно играла с куклой, изредка поглядывая на старшую сестру доверчивыми глазами.
Апрель 1999 года. Десятилетняя Анна
Родильный дом встретил Анну стерильной чистотой и запахом хлорки. Мама лежала на высокой кровати, бледная, с кругами под глазами, но счастливая. Рядом в прозрачной кроватке спал крохотный свёрток.
— Познакомься, Анечка, это твоя сестрёнка Леночка, — Ольга Ивановна показала на новорождённую с видом победительницы.
Анна молча разглядывала красное личико малышки. Третий ребёнок. Третий рот в семье, где уже не хватало денег на обновки для неё и четырёхлетней Маши.
— Красивая, — вежливо произнесла девочка, чувствуя, как внутри растёт непонятная тревога.
— Ты же поможешь мне с малышкой? — не спрашивала, а утверждала мать. — Ты у меня большая уже, десять лет, практически взрослая.
Анна кивнула, хотя в горле стоял ком. Она перевела взгляд на окно, за которым апрельское солнце освещало город. Её одноклассницы сейчас, наверное, гуляют, катаются на роликах. А она...
— А где папа? — спросила Анна, уже зная ответ.
Лицо матери дрогнуло, но она быстро взяла себя в руки.
— У папы много работы, ты же знаешь. Он придёт завтра, обязательно. А сейчас...
— Я знаю, — перебила Анна, — мне пора домой, к Маше.
Ольга Ивановна благодарно улыбнулась:
— Ты такая помощница у меня. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Анна вышла из палаты, стараясь не хлопнуть дверью. На душе было горько и тяжело. Она шла по длинному коридору роддома, мимо палат, откуда слышался плач новорождённых. Мимо счастливых отцов с букетами цветов, спешащих к своим жёнам.
«Что бы она без меня делала? — думала Анна. — Наверное, не рожала бы третьего, если бы некому было сидеть с первыми двумя».
Июнь 2004 года. Пятнадцатилетняя Анна
— Тише, тише, — шептала Анна, качая на руках плачущего младенца. Её четырёхмесячный брат никак не хотел успокаиваться, а мама опять ушла «буквально на полчасика» к соседке.
На кухне девятилетняя Маша спорила с пятилетней Леной из-за последнего яблока в холодильнике. Отец должен был принести продукты ещё вчера, но, как обычно, запил и не появлялся дома уже второй день.
— Маша, раздели яблоко пополам, — крикнула Анна, пытаясь перекричать детский плач. — И сделай Ленке бутерброд.
— Там нечего делить! — отозвалась Маша. — И хлеба нет!
Брат заходился в крике, его крохотное личико покраснело от напряжения. Анна чувствовала, как внутри нарастает паника. Денег не было. Еды не было. Мама ушла. Отец пьян где-то в городе.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Ольга Ивановна, раскрасневшаяся и возбуждённая.
— Девочки! Маша, Леночка! Угадайте, что я вам принесла! — она достала из сумки пакетик с карамельками.
Младшие бросились к матери, мгновенно забыв про яблоко. А Анна продолжала укачивать брата, чувствуя, как внутри что-то обрывается.
— Мама, у нас нет хлеба. И молока нет, — тихо произнесла она.
— Ой, я совсем забегалась, — отмахнулась Ольга Ивановна. — Завтра пенсию за маму получим, и всё купим. А пока...
— А пока что? — Анна старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Чем нам кормить детей?
— Детей? — мать удивлённо подняла брови. — Ты говоришь так, будто они не твои брат и сёстры, а чужие дети.
— Может, потому что я сама ещё ребёнок? — слёзы подступали к горлу. — Мне пятнадцать, мама! Пятнадцать!
Ольга Ивановна поджала губы.
— Я в твоём возрасте уже работала. И не жаловалась, между прочим.
Анна аккуратно положила наконец уснувшего брата в кроватку и выпрямилась. Мысль, которая зрела в её голове уже несколько месяцев, вдруг оформилась в твёрдое решение.
— Я ухожу, — произнесла она так тихо, что мать переспросила.
— Что ты сказала?
— Я ухожу, — повторила Анна громче. — К тёте Вере. Она давно предлагала мне жить у неё.
Лицо матери исказилось от гнева.
— Что ты несёшь? К какой тёте Вере? А как же мы? Как твои сёстры, брат? Ты что, бросаешь семью?
Маша и Лена испуганно притихли, прижавшись друг к другу.
— Нет, мама. Это ты бросила семью, когда решила рожать детей, о которых не можешь заботиться. Это ты выбрала такую жизнь.
— Как ты смеешь? — в глазах Ольги Ивановны заблестели слёзы. — После всего, что я для вас сделала! Я жизнь вам отдала!
— Нет, — Анна покачала головой, чувствуя странное спокойствие. — Ты не отдала нам жизнь. Ты отдала нам свои проблемы.
Она прошла в комнату, достала из-под кровати уже собранный рюкзак и вернулась в прихожую.
— Аня, не уходи, пожалуйста, — Маша вцепилась в её футболку. — Как мы без тебя?
Анна присела на корточки, обняла сестру.
— Я не бросаю вас, маленькая. Я буду приходить. Но жить здесь... я больше не могу.
Она поцеловала Машу в макушку, погладила по голове зарёванную Лену и, не глядя на мать, вышла за дверь.
Октябрь 2010 года. Двадцатиоднолетняя Анна
Кондитерский цех был наполнен ароматами ванили, корицы и шоколада. Анна ловко украшала свадебный торт марципановыми розами. Через два часа его должны были забрать для свадьбы какой-то богатой парочки.
— Настоящее произведение искусства, — раздался мужской голос, и Анна, вздрогнув, чуть не испортила узор.
Она подняла глаза. В дверях цеха стоял высокий молодой мужчина в деловом костюме. Дмитрий. Менеджер их кондитерской, с которым она виделась только на общих собраниях.
— Можно без комплиментов? Я работаю, — сухо ответила Анна, возвращаясь к торту.
— Вообще-то это не комплимент, а констатация факта, — он подошёл ближе. — Ты делаешь лучшие торты в нашей сети. Я посмотрел статистику — твои заказы хвалят чаще всего.
Анна промолчала, сосредоточившись на работе. Пауза затянулась.
— Послушай, — наконец произнёс Дмитрий, — я знаю, что ты отказалась от повышения до старшего кондитера. Могу я спросить, почему?
— Нет, — Анна аккуратно положила кондитерский шприц. — Не можете. Это личное.
— Ладно, — он задумчиво потёр подбородок. — Тогда, может быть, согласишься на чашку кофе? Чисто профессиональный разговор.
Она наконец посмотрела на него прямо. Открытое лицо, умные глаза, никакого намёка на снисходительность, которую она так ненавидела в мужчинах.
— Только кофе, — неожиданно для себя согласилась Анна. — И только профессиональный разговор.
— Конечно, — он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались мелкие морщинки. — Жду тебя в шесть у «Кофейни на углу».
Их «профессиональный разговор» затянулся на три часа. А потом повторился на следующий день. И через два дня. К концу месяца они встречались уже каждый вечер, и речь давно не шла о работе.
— Ты никогда не рассказываешь о своей семье, — заметил как-то Дмитрий, когда они гуляли по осеннему парку.
Анна поёжилась, то ли от прохладного ветра, то ли от темы разговора.
— Нечего рассказывать.
— У всех есть семья, — мягко возразил он.
— У меня нет, — отрезала Анна, ускоряя шаг.
Дмитрий некоторое время молчал, потом спросил:
— Они умерли?
— Нет. Хуже. Они есть, — она остановилась, глядя на опавшие листья под ногами. — Мать рожала детей одного за другим, не думая, как их содержать. Отец пил. Я растила сестёр и брата, пока не сбежала в пятнадцать.
Дмитрий осторожно взял её за руку.
— И куда ты сбежала?
— К маминой сестре. Она бездетная, давно звала к себе. Благодаря ей я смогла закончить школу, потом колледж...
— А сейчас поддерживаешь связь с родными?
Анна горько усмехнулась.
— Захожу раз в месяц. Приношу продукты. Отец так и пьёт, мать родила ещё одного. Сёстры выросли злыми, брат чудом в дворовую банду не попал... Это не семья. Это клубок змей.
Она ожидала, что Дмитрий отстранится, как делали другие молодые люди, узнав о её прошлом. Но он крепче сжал её ладонь.
— А ты не думала, что, может быть, там не все змеи? Может, есть и такие, как ты — пытающиеся выжить?
Анна резко отдёрнула руку.
— Не надо делать вид, что ты понимаешь. Ты вырос в нормальной семье, у тебя был нормальный дом, заботливые родители...
— Верно, — спокойно кивнул Дмитрий. — И поэтому я знаю, что тебе это нужно.
— Что именно?
— Нормальная семья. Настоящий дом. Люди, которые будут заботиться о тебе, а не наоборот.
Она посмотрела на него с недоверием.
— И ты собираешься мне это дать?
Дмитрий улыбнулся, заправив ей за ухо выбившуюся прядь волос.
— Если позволишь.
Август 2012 года. Свадьба
— Ты прекрасно выглядишь, — Александра Николаевна, мать Дмитрия, помогала Анне закрепить фату. — Настоящая принцесса.
Анна нервно улыбнулась, глядя в зеркало. Белое платье, причёска, макияж — всё было идеально. И всё казалось чужим, ненастоящим. Как будто она играла роль в спектакле.
— Не волнуйся так, детка, — Александра Николаевна погладила её по плечу. — Всё будет хорошо.
— А если не будет? — тихо спросила Анна. — Что, если я не создана для семейной жизни? Что, если я все разрушу, как...
Она осеклась, но свекровь догадалась.
— Как твоя мать?
Анна кивнула, опустив глаза.
— Дорогая, ты не твоя мать. Ты — это ты. А мой сын... он хороший человек, но немного упрямый, — Александра Николаевна хитро улыбнулась. — Так что вам придётся вместе работать над вашей семьёй. День за днём.
В дверь деликатно постучали, и в комнату заглянул Александр Иванович, отец Дмитрия.
— Дамы, мы опаздываем. Машины уже ждут.
— Сейчас идём, — отозвалась его жена, а потом повернулась к Анне и тихо сказала: — Помни, детка: семья — это не судьба, это выбор. Каждый день выбирать любовь, заботу, терпение. Выбирать пробовать снова, даже когда хочется всё бросить.
Анна благодарно сжала руку свекрови.
— Спасибо вам. За всё.
— Ну что ты, — Александра Николаевна обняла её. — Теперь ты тоже часть нашей семьи.
Сентябрь 2013 года. Родильный дом
Схватки продолжались уже двенадцать часов. Анна, измученная, лежала на родильном столе, из последних сил выполняя указания акушерки.
— Ещё немного, Анна Сергеевна, мы уже видим головку! Тужьтесь!
Боль была невыносимой. Анне казалось, что её тело разрывается напополам. В какой-то момент она почувствовала, что больше не может.
— Я не справлюсь, — прошептала она. — Не могу больше...
— Можете, милая, — твёрдо сказала акушерка. — Ваша дочка уже почти здесь. Ещё одно усилие!
Собрав последние силы, Анна натужилась, и через мгновение комнату наполнил звонкий детский крик.
— Поздравляю, мамочка! У вас прекрасная девочка!
Маленькое мокрое тельце положили на грудь Анны. Крохотное существо, часть её и Дмитрия, внезапно перестало плакать и приоткрыло глазки, словно пытаясь разглядеть лицо матери.
Анна почувствовала, как её захлёстывает волна нежности, такой сильной, что перехватило дыхание. Страх, который преследовал её всю беременность, вдруг растворился без следа.
— Здравствуй, маленькая, — прошептала она, касаясь крошечной ручки. — Я твоя мама.
Сентябрь 2013 года. Две недели спустя
Дмитрий нашёл её в детской. Анна стояла у колыбели, глядя на спящую дочь. В лучах заходящего солнца комната была наполнена тёплым золотистым светом.
— О чём думаешь? — тихо спросил он, обнимая жену сзади.
— О том, как я боялась, — Анна положила свои руки поверх его. — Боялась, что не справлюсь. Что буду плохой матерью. Что наломаю дров, как мои родители.
— И теперь не боишься?
Она покачала головой.
— Теперь я знаю, что не повторю их ошибок. Потому что я знаю, чего не делать. И потому что рядом ты и твои родители, — она повернулась к мужу. — Знаешь, я поняла ещё кое-что...
— Что?
— Моя мама... может быть, она тоже любила нас. Просто не знала, как это показать. У неё не было примера хорошей семьи, поддержки, знаний...
Дмитрий задумчиво кивнул.
— Хочешь связаться с ними? С твоей семьёй?
Анна некоторое время молчала, потом негромко произнесла:
— Да. Думаю, пора. Не ради них... ради себя. Чтобы закрыть этот круг. Чтобы дочка росла в семье, где нет призраков прошлого.
— Я поддержу тебя, какое бы решение ты ни приняла, — Дмитрий нежно поцеловал её в висок.
В колыбели завозилась малышка, и Анна наклонилась к ней. Крохотные пальчики обхватили её палец с неожиданной силой. В этом жесте было столько доверия, что глаза Анны наполнились слезами.
"Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива," — беззвучно пообещала она дочери. "Всё, чтобы наша семья была настоящей семьёй."
И впервые за много лет она верила, что это обещание будет исполнено.