«— Убирайся из нашего дома! — крикнула Алиса. — Я не позволю тебе разрушить мою семью!»
Светлана отступила на шаг от дверного проёма. В прихожей пахло яблоками и корицей — она как раз поставила пирог в духовку, когда в дверь позвонили. Открыла, не глядя в глазок, думала — соседка за солью пришла. А на пороге — Алиса.
— Пройдем на кухню? — Светлана отступила от двери.
— Нечего мне там делать, — буркнула Алиса и бросила рюкзак у стены. — Три дня как вещи привезла, а уже командуешь.
Её тёмные волосы выбились из хвоста, а на щеках проступили красные пятна. В свои восемнадцать она напоминала обиженного подростка. Светлана помнила такой взгляд у своей младшей сестры — когда та узнала, что родители продали её любимую собаку.
— Алиса, я не пыталась занять ничьё место.
— Правда? — она усмехнулась. — А что тогда делала в папином офисе каждый вторник? Носила ему обеды в красивых контейнерах, да? Пока мама в командировках пропадала?
Светлана прислонилась к стене. Что ответить? Не рассказывать же, как случайно встретила Андрея в лифте издательства, где я работала редактором... когда он приходил на встречи с авторами.
Алиса шагнула в кухню, окинула придирчивым взглядом новые занавески в мелкий цветочек.
— Мамины шторы убрала? Выкинула, да?
— В шкафу лежат, — Светлана кивнула на дверцу буфета. — Я не выбрасывала ничего из ваших вещей.
— Конечно, — протянула Алиса. — Ты же у нас такая правильная. Небось и дневник мой нашла? Прочитала?
— Нет, — Светлана покачала головой. — Я не заходила в твою бывшую комнату. Она закрыта с того дня, как ты переехала в общежитие.
Алиса фыркнула и отвернулась к окну. За стеклом покачивались ветки старой яблони — той самой, с которой она в детстве упала и сломала руку. Отец тогда спилил нижние ветки, но дерево всё равно манило её, дразнило спелыми плодами.
— Знаешь, что самое противное? — она обернулась к Светлане. — Что ты даже не страшная и не злая. Сидишь тут, пироги печёшь... Как будто так и надо.
— А как надо? — тихо спросила Светлана.
— Никак! — Алиса стукнула ладонью по подоконнику. — Не должно тебя тут быть! Это наш дом — мой, папин и мамин. А ты... ты чужая.
Светлана молчала. Что тут скажешь? Разве объяснишь, как сама не спала ночами, думая об этом? Как боялась делать здесь даже мелкий ремонт — вдруг что-то важное заденет, сломает, изменит?
— Мама звонила вчера, — вдруг сказала Алиса, теребя рукав свитера. — Спрашивала, как я. А я даже не знала, что ответить.
Светлана замерла. Она не знала, что Ирина общается с дочерью — Андрей говорил, все контакты оборвались полгода назад.
— Сказала, что возвращается, — Алиса подняла глаза на Светлану. — Насовсем. Контракт закончился.
Из духовки потянуло горелым — пирог! Светлана метнулась к плите, выключила, распахнула дверцу. Дым повалил в кухню, защипало глаза.
— Вот, — Алиса наблюдала за суетой Светланы. — Даже готовить толком не умеешь. А мама...
— А мама пекла идеальные пироги, да? — Светлана поставила противень на стол. Корочка почернела с одного края.
— Мама вообще не пекла, — вдруг тихо сказала Алиса. — Некогда было. Всё работа, работа...
Она подошла ближе, принюхалась: — Яблочный? С корицей?
— Да, — Светлана достала прихватку. — Бабушкин рецепт.
— У меня тоже была бабушка, — Алиса провела пальцем по краю стола. — Папина мама. Она умела печь пироги. Только я маленькая была, плохо помню.
Светлана молчала. В голове крутилось: «Возвращается. Насовсем». Что теперь будет? Как быть? Куда деваться от этих мыслей?
Алиса опустилась на стул, взяла яблоко из вазы. Повертела в руках, но не надкусила.
— Знаешь, когда мама только уехала, я каждый день звонила ей по видеосвязи, — она говорила будто сама с собой. — Показывала оценки, рассказывала про школу. А потом... потом стало всё реже. Она занята, я занята...
Светлана присела напротив, сложила руки на столе. Не мешала говорить — видела, Алисе нужно выговориться.
— А папа... он изменился, когда ты появилась, — Алиса подняла глаза. — Стал улыбаться чаще. Дома обедать. В выходные не пропадать на работе.
— Он скучал по тебе, — тихо сказала Светлана. — Всё спрашивал, как там дочка, что нового. Только ты трубку не брала.
— А ты откуда знаешь? — вскинулась Алиса.
— Я видела, как он расстраивался. Прятал телефон, хмурился.
Алиса покрутила яблоко в руках: — Думаешь, мама правда вернётся? Или опять только на пару недель?
— Не знаю, — честно ответила Светлана. — Но если вернётся... я пойму. Правда.
— Что поймёшь?
— Если твой папа... если он решит...
— Если решит вернуться к маме? — Алиса положила яблоко обратно в вазу. — А ты возьмёшь и уйдёшь? Вот так просто?
Светлана встала, подошла к окну. Старая яблоня качалась на ветру. Сколько раз она смотрела на неё по вечерам, когда не спалось?
— Знаешь, я ведь тоже была замужем, — она не оборачивалась к Алисе. — Пять лет. Он ушёл к другой. И я думала — как же так? Почему? А потом поняла — нельзя удержать человека, если он не хочет оставаться.
— И что, вот прямо совсем не больно будет? — в голосе Алисы прорезалась прежняя язвительность.
— Больно, — Светлана обернулась. — Очень больно. Но я не стану цепляться, унижаться, требовать. Если твой папа решит, что счастлив с Ириной — я уйду. Потому что люблю его. По-настоящему.
Алиса молчала, разглядывая свои руки. Потом тихо спросила: — А он? Он тебя любит?
— Это ему решать, — Светлана вернулась к столу. — Хочешь чаю? Пирог, правда, подгорел немного...
— Ты странная, — Алиса поднялась со стула. — Совсем не такая, как я думала.
В прихожей звякнули ключи — Андрей вернулся с работы. Алиса дёрнулась, будто хотела спрятаться, но осталась стоять.
— Есть кто дома? — раздался его голос. — Чем это пахнет?
— Пирогом, — отозвалась Светлана. — Немного подгоревшим.
Андрей показался в дверях кухни, замер на пороге: — Алиса? Ты... ты здесь?
— Да, пап, — она шагнула к отцу. — Приехала поговорить.
— О чём? — он перевёл взгляд со Светланы на дочь.
— О маме, — Алиса сглотнула. — Она возвращается. Насовсем.
Андрей прислонился к косяку. В наступившей тишине было слышно, как тикают часы на стене — старые, ещё от бабушки остались.
— И что ты думаешь об этом? — спросил он наконец.
— А что думаешь ты? — Алиса смотрела отцу в глаза.
— Я думаю... — он выпрямился, подошёл к Светлане, взял её за руку. — Что каждый имеет право на счастье. Но моё счастье — здесь.