Роман «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары — это монументальная история о дружбе, травме и преодолении, разворачивающаяся на протяжении нескольких десятилетий. В центре повествования — четверо друзей, которые познакомились в колледже и общались всю жизнь: актер Виллем, художник Джей Би, архитектор Малькольм и блестящий, но загадочный адвокат Джуд. Хотя изначально кажется, что книга расскажет о взрослении и становлении этих молодых людей, со временем сюжет всё больше сосредотачивается на Джуде — самом закрытом из них. За его внешним успехом скрывается страшное прошлое, полное насилия, боли и потерь. "Маленькая жизнь" Ханьи Янагихары запрещена из-за "пропаганды нетрадиционных ценностей". Правда, судя по всему, приговор книге выносил тот, кто "Пастернака не читал", но "его не одобряет". Ведь те самые отношения, которые нельзя называть, представлены в таком чудовищном виде, что даже самый прозападно настроенный читатель содрогнется от омерзения.
О чем книга?
Чем дальше продвигается роман, тем глубже читатель погружается в травматическую историю Джуда: его детство в монастыре, годы насилия, попытки справиться с посттравматическим синдромом. Несмотря на преданность друзей, любящих его всем сердцем, Джуд остается пленником своего прошлого. «Маленькая жизнь» — это не просто роман о дружбе, а исследование пределов человеческой стойкости, природы страдания и попыток найти в этом мире утешение.
Главные темы книги я бы определила так:
- Травма и её последствия. Прошлое Джуда — кошмар, который он не может оставить позади. Оно формирует его личность, отношения с людьми и даже физическое состояние.
- Дружба как замена семьи. Виллем, Джей Би и Малькольм — его семья, и их любовь становится для него единственным спасением. "Чем вообще дружба хуже любовных отношений? Почему не гораздо лучше? Ведь дружба — это два человека, которые день за днем остаются вместе, потому что их связывает не секс, не физическое влечение, не деньги, не дети, не собственность, а только обоюдный уговор быть вместе, взаимная преданность союзу, который никак нельзя узаконить. Друг становится свидетелем и тягостной череды твоих неудач, и долгих приступов скуки, и редких успехов".
- Вопросы идентичности и принятия. Книга затрагивает сложные темы гендерной идентичности, инвалидности и сексуальности, но не делает их главной проблемой героя — они существуют в контексте общего опыта боли и преодоления. «Это тело владеет тобой, а не ты телом, — но в последние годы, когда все стало хуже, он упорно приучал себя к мысли, что лучше уже не будет, и старался сосредоточиться на тех минутах передышки, которые тело порой милостиво давало ему, учился быть за них благодарным.»
- Красота и жестокость жизни. Даже в самых темных моментах роман сохраняет место для любви, искусства и дружбы, показывая, что жизнь — это не только страдание.
- Предел человеческого терпения и возможность избавиться от негативного опыта. Янагихара сознательно делает страдания Джуда практически бесконечными, вызывая у читателей острое эмоциональное переживание и поднимая вопрос: есть ли у некоторых людей шанс на счастье? Возможно ли исправить то, что сделало его жизнь невыносимой? Авторская позиция выражена ясно: есть вещи, которые невозможно "проработать", с которыми нельзя "смириться". И это накладывает на нас определенную ответственность за то, что мы делаем.
- Селфмейд. Главный герой смог добиться невероятных карьерных успехов и изменить свою жизнь кардинально, хотя происхождение, судьба, здоровье - все было против него.
- Жизнь в Нью-Йорке. «Только здесь ты начинал думать, будто карьерой можно оправдать почти любое безумие, только здесь приходилось оправдываться за то, что веришь во что-то кроме себя.»
Забавно, что "те самые сцены", за которые роман запретили, не являются главным акцентом в книге и уж точно не пропагандируют то, что претит нашим традиционным устоям. Они набросаны схематично, без смакования, ведь у автора нет и не могло быть такого опыта. Я бы сказала, что это антипропаганда нетрадиционных отношений, так как даже самые добровольные попытки их построить порождают боль, страх и стыд. Читать-то об этом больно, не то что повторять за героями. Более того, тотальная толерантность явно поспособствовала распространению низменных пороков. Самый отъявленный негодяй искренне себя уверил в любви к своей жертве, и все вокруг этому потворствует. За эту особенность роман часто критикуют в западном сообществе: недостаточно передовые взгляды получились.
Но у нас (по старой доброй традиции) к сложным дискурсам остаются глухи. Сохраняется и крепнет иллюзия того, что запрет слов уничтожит само явление. Ну-ну, самая уязвимая половина страуса все еще из песка торчит.
Образы героев
Джей-би - художник из благополучной семьи эмигрантов. Вздорный, насмешливый, эгоистичный и очень сложный человек, обладающий талантом, но переживший кризис зависимости и отторжения от друзей:
«Он всегда знал, что Джей-Би талантлив. Они все это знали. Можно было иметь сколько угодно претензий к Джей-Би как к человеку, но стоило увидеть его работы, и ты вдруг понимал, что недостатки, которые ты ему приписывал, — отражение твоей собственной мелочности и вздорности, а на самом деле внутри Джей-Би таится источник любви, понимания и мудрости. И в тот вечер он сразу увидел красоту и выразительность картин и испытывал лишь беспримесную гордость и благодарность к Джей-Би: за его достижения как художника, за то, что он создает цвета и образы, в сравнении с которыми все другие цвета и образы блекнут и меркнут, за его способность заставить тебя увидеть мир по-новому. Картины висели единым рядом, разворачивались на стене, как нотный стан, и тона, созданные Джей-Би, — густые сизо-синие, бурбонно-желтые — были такие особенные, ни на что не похожие, будто Джей-Би сочинил свой собственный цветовой язык.»
В контексте этого персонажа раскрывается тема этнического самоопределения и расовой идентичности:
«Разве настоящие гаитяне снимают студии? Разве настоящему гаитянину придет в голову, что из собственной большой квартиры, где он чисто теоретически мог бы отгородить себе уголок для рисования-малевания, можно уйти и полчаса провести в подземке (а ведь за тридцать минут можно столько всего переделать!) только ради того, чтобы оказаться в залитой солнцем грязной комнате? Ну конечно нет. Чтобы додуматься до такой роскоши, нужно мыслить как американец.»
Не менее интересен его взгляд на искусство и подражание ему:
« у Эзры его бы вечно окружали и отвлекали от работы дилетанты. Там искусство было своего рода придатком к образу жизни. Если ты рисовал, лепил или ваял говенные инсталляции, то получал право ходить в застиранных футболках и грязных джинсах, иронично пить дешевое американское пиво, иронично курить иронически дорогие американские самокрутки.»
«Но для него эта картина олицетворяла все, чем и должен был по его замыслу стать проект, — это было любовное письмо, это был документ, это была сага, это все было его. Когда он работал над картиной, ему казалось, будто он взмывает вверх»
Виллем - одаренный актер, самый близкий друг Джуда. Добрый, ответственный, открытый человек, благодаря которому главный герой смог хотя бы немного почувствовать себя счастливым и значимым. В его образе раскрываются трудности жизни эмигрантов:
«Он и в колледже был гостем, и в университете, и вот теперь оказался гостем в Нью-Йорке, в жизни богатых и красивых людей. Он ни за что не стал бы притворяться, будто все это может принадлежать ему по праву, потому что знал — ничего ему не принадлежит. Он был родом из западного Вайоминга, его отец работал на ферме, и если Виллем оттуда и уехал, это вовсе не значит, что его прошлое разом испарилось, что время, опыт и близость к деньгам разом это прошлое переписали.»
Очень интересный момент - его отношение к родителям. Сначала он винил их в равнодушии к брату, который страдал ДЦП.
«Ему хотелось наорать на родителей, ударить их, вытрясти из них хоть что-то — чтоб горе хоть немного сломило их, чтоб они хоть ненадолго утратили самообладание, чтобы хоть как угодно, но признали, что случилось нечто огромное, что со смертью Хемминга они потеряли что-то важное и нужное в жизни. И ему было наплевать, прочувствуют они это на самом деле или нет, ему нужно было, чтобы они это сказали, нужно было ощутить, что под их непроницаемым спокойствием есть хоть что-нибудь, что у них где-нибудь внутри все-таки бежит тоненький, быстрый, прохладный ручеек, полный хрупких жизней, мелкой рыбешки, травы и крохотных белых цветов, таких нежных, ломких, уязвимых, что на них нельзя взглянуть без боли.»
Но после их смерти он узнал, как они были истощены борьбой за спасение Хемминга - и морально, и финансово:
«Родители умерли в один год, когда он учился в магистратуре: отец в январе, от инфаркта, мать — в октябре, от инсульта. Тогда он приезжал домой — родители, конечно, были немолоды, но, только увидев, до чего они усохли, он вспомнил, какими живыми, какими неутомимыми они были всегда. Они все завещали ему, но, расплатившись с долгами (тут ему снова сделалось не по себе, он ведь был уверен, что лечение и уход покрывала страховка, но теперь узнал, что и через четыре года после смерти Хемминга родители по-прежнему каждый месяц выплачивали больнице огромные суммы)
Малькольм - архитектор, выходец из богатой семьи. Он страдает от нерешительности и неопределенности своей натуры, завидует более успешной сестре и болезненно переживает критику властного отца. В его образе автор воплотил интересное явление в расовой самоидентификации:
«Малкольм, во-первых, сам не очень-то черный, во-вторых, он все равно как эскимо — внутри весь белый, и, в-третьих, имея белую мать, он не в силах понять трудности настоящих черных»
Надеюсь, за такие цитаты гугл ругаться не будет (у них строго с этим):
«Малкольму всегда было трудно разобраться со своей расой, но на первом курсе он нашел, как ему казалось, блестящий выход из положения: он не черный, он пост-черный. (Постмодернизм стал частью его кругозора сравнительно поздно; он избегал курсов по литературе, это был как бы пассивный протест против влияния матери.) Увы, это объяснение никого не убедило, уж во всяком случае не Джей-Би, которого Малкольм решил считать не черным, а пред-черным, как будто для него чернокожесть была нирваной, идеальным состоянием, в которое Джей-Би постоянно мечтал прорваться.»
Однако сам Малкольм…
«…никогда не испытывал никаких особых чувств, никакой гордости по поводу своей расы, разве что косвенно: он знал, что ему следует определенным образом относиться к некоторым вещам (например, к таксистам), но это знание было чисто теоретическим, не подкреплялось его собственным опытом. И все-таки принадлежность к черной расе была важной частью его семейного нарратива, тех историй, которые рассказывались и пересказывались, пока не залоснились от времени»
На его примере мы убеждаемся в том, что расовые проблемы - искусственный конфликт, заслоняющий самую важную социальную границу - материальную:
«Тот Нью-Йорк, в котором жила семья Малкольма, делился не по расовым признакам, а по ставке подоходного налога, и Малкольм вырос защищенным от всего, от чего могут защитить деньги, включая расизм»
Джуд - умный, красивый и талантливый человек, юрист и математик, но он искалечен своим трагическим опытом.
Когда он был еще младенцем, его выбросили в мусорный бак. В монастыре, где он нашел приют, он стал жертвой жестокого обращения и развратных действий. С 8 лет он систематически подвергался насилию. Из-за этого он сбежал с одним из монахов, который пообещал ему нормальную жизнь, но затем заставил делать все то же самое, да еще и с разными людьми. «Дни ускользали от него непрожитыми». Позже он оказался в приюте, но и там его прошлое стало настоящим, он стал для других ребят изгоем. Сбежав из приюта, Джуд попал к человеку, который его похитил и едва не убил. Однако после всего этого он смог поступить в колледж и сделать карьеру юриста. Чтобы сохранить иллюзию нормальности и избежать травли, Джуд решил молчать о своем прошлом и стал заложником этого состояния.
«Виллем знал, что вопрос был не «А почему ты спрашиваешь?», а «Почему ты спрашиваешь?», ведь Виллем всегда старался не выказывать излишнего интереса к шкафу с многочисленными ящиками, в котором прятался Джуд.»
К сожалению, Джуд так и не смог примириться со своим опытом, но сумел сделать вид, что его не было.
«Но он все равно чувствовал свою уязвимость, чувствовал, что в и без того разбухшее досье добавилось еще одно свидетельство его подавленной стародевической натуры, его фундаментальной и непоправимой неспособности быть тем человеком, каким он хотел казаться окружающим.»
Вся его "маленькая жизнь", искалеченная чужими пороками, определила его отношение к себе и окружающим:
«он размышлял о причудливой несправедливости мира: вот Феликс, ребенок по всем параметрам лучше, чем он сам когда-то, и у Феликса до сих пор нет друзей, а у него, у ничтожества, — есть.»
Одно из главных событий в жизни Джуда - усыновление, когда его наставник Гарольд предложил ему эту процедуру. Она помогла герою, но в то же время обременила его необходимостью соответствовать чужим ожиданиям и с удвоенным рвением скрывать все, что у него было:
«Значит, вот что такое быть родителем? Вот что такое быть ребенком, у которого есть родители? Столько несчастья, столько разочарований, столько ожиданий, которые нельзя ни выразить, ни оправдать!»
Джуд всегда боялся расспросов и старался играть роль "нормального человека", но втайне страдал от навязчивых призраков из прошлого:
«Сама странность его жизни изолировала и отрезала его от остального мира. Нельзя было даже представить себе, что кто-то догадается о конкретных деталях, а если бы кто-то догадался, это значило бы, что он сам оставил какие-то улики, будто коровьи лепешки — приметные, огромные, отвратительные мольбы о помощи.»
Произошедшее отразилось на психике героя: его самооценка до неприличия низкая.
«Почему она никогда ему не говорила, что вся его жизнь на самом деле — жалкая, безобразная, замызганная, окровавленная тряпка?»
«Он и так знал, почему это все с ним случилось: это все с ним случилось потому, что он все это заслужил.»
Однако даже жуткие описания несчастий героя не делают роман страшным или аморальным. Напротив, в нем заложена жизнеутверждающая сила, которая необходима многим из нас:
«Из месяца в месяц, из недели в неделю он всякий раз делал один и тот же выбор: открыть глаза, прожить в этом мире еще один день. Этот выбор он делал, даже когда ему было так плохо, что казалось, будто боль переносит его в другое измерение, где все, даже прошлое, которое он всеми силами старался позабыть, сливалось в одну водянистую акварельную серость. Он делал этот выбор, когда воспоминания вытесняли все прочие мысли, когда нужно было изо всех сил постараться, изо всех сил сосредоточиться, чтобы не оторваться от нынешней жизни, не захлебнуться стыдом и отчаянием. Он делал этот выбор, когда стараться больше не было никаких сил, когда вся энергия уходила на то, чтобы бодрствовать и существовать, и тогда он лежал в кровати и искал причины, чтобы встать и сделать еще одну попытку".
Стиль и особенности повествования
Роман написан в детализированном, почти кинематографическом стиле, с долгими, насыщенными внутренними монологами персонажей. Композиция мозаичного типа, хронологические связи разорваны. Янагихара избегает типичных сюжетных структур, погружая читателя в поток воспоминаний, диалогов и размышлений. До конца романа сохраняется напряжение, ведь история Джуда раскрывается постепенно, многие детали лишь угадываются и разъясняются только ближе к финалу книги.
От первого лица в произведении говорит только Гарольд - приемный отец Джуда и его наставник. Все остальные голоса принадлежат автору. Каждый раз он концентрируется на одном из героев и открывает нам дорогу в его сознание.
Одна из главных особенностей повествования — ощущение безвременья: несмотря на отсылки к современности, в повествовании нет четких временных маркеров, что делает историю универсальной. Автор помещает героев в вакуумную среду, где нет войн, эпидемий и других глобальных событий. Внимание сконцентрировано на личных историях персонажей. Зато некоторые произведения искусства, упомянутые в тексте, существуют. А еще автор очень подробно описал географию Нью-Йорка и гастрономические пристрастия героев, благодаря чему читатель может лично повторить их прогулки и посиделки (благо, в этом нет ничего угрожающего нашим традиционным ценностям).
Критика и восприятие в западной прессе
«Маленькая жизнь» вызвала мощный отклик среди читателей и критиков. Многие называли её современной эпопеей о дружбе, сравнивая с «Беспокойными» Донны Тартт или «Миддлмарчем» Джордж Элиот. Но нельзя связывать этот монументальный труд одной темой. Роман не только и не столько о дружбе, сколько о борьбе маленькой жизни против большого и жестокого мира. Несмотря на все преграды, герой смог перерасти свое прошлое и стать тем, кого люди из этого прошлого просто не узнали бы. Хотя он не избавился от травмы и ее последствий, он смог обрести семью, дружбу, любимую работу, материальный успех и любовь. И это невероятно вдохновляющий посыл, который читатель проносит сквозь жестокие сцены и болезненные открытия.
Однако роман не обошелся без критики за…
- Излишний натурализм насилия. Некоторые рецензенты отмечали, что жестокие сцены становятся настолько частыми, что вызывают эффект эмоционального истощения. Некоторые даже обвиняли Янагихару в эксплуатации травмы.
- Отсутствие реализма. Критики указывали, что страдания Джуда настолько бесконечны, что теряют правдоподобность. Редко ли встречается человек, на которого выпало столько несчастий, и реалистичны ли его реакции? Кроме того, критики находят странным, что все четверо друзей добились такого головокружительного успеха.
- Сложность повествования. Для некоторых читателей книга оказалась слишком мрачной и требовательной в эмоциональном плане.
- Отсутствие "трушного" опыта. Писательница не могла быть ни в одной из ролей, которые она подробно описывает, поэтому люди, которым этот нарратив ближе, понятнее по жизненным реалиям, критиковали ее за "паразитирование" на чуждой для нее теме и отсутствие глубокого погружения в нее.
Несмотря на это, роман получил множество премий и номинаций, включая финал The Man Booker Prize и National Book Award, и стал одной из самых обсуждаемых книг десятилетия.
Я бы от себя добавила, что рецензентам эта книга оставила мало пространства для маневра (не зря писательница не читает отзывов о своих книгах). Автор сам дал всестороннюю оценку своим персонажам и их мыслям, проанализировал их опыт, подробно изложил все сомнения, страхи и переживания, поэтому критику, если быть честным, и делать с этой книгой нечего. Ханья Янагихара порой так увлекается анализом, что забывает про движение сюжета и не дает возможности для толкования. Однако если вы любите что-то вроде толстовской прозы, где вас ведут за руку и попутно все разъясняют, то эта книга покажется просто замечательной.
Подводим итоги
«Маленькая жизнь» — это не просто книга, а настоящее испытание для читателя. Она заставляет задуматься о границах боли, любви и человеческой стойкости. Это роман, который невозможно забыть, но который не каждому под силу дочитать. Если вы готовы к эмоциональному путешествию, полному боли и красоты, «Маленькая жизнь» должна стать частью вашего читательского опыта.
Мой отзыв о книге "Маленькая жизнь" будет еще лучше, если вы дополните его своими комментариями. Делитесь мнениями и, конечно, подписывайтесь, чтобы узнавать о современной литературе чуть больше.