Практически все христиане первых веков были осознанными – они глубоко понимали великую вселенскую роль тогда еще подпольной, гонимой и уничиженной Церкви. Большинство из них каждодневно находилось в готовности умереть за имя Христово, поэтому прийти на литургию и не причаститься для наших предшественников и предков было немыслимым.
Сейчас всех присутствующих на Божественной Литургии можно разделить на две категории – тех, кто будет причащаться Святых Тайн, и тех, кто не будут приступать к Святой Чаше.
Разумеется, первые не уйдут со службы раньше Евхаристии.
Все то время, пока в Чаше Своими Телом и Кровью присутствует Христос, является литургической ситуацией, то есть пиршеством братьев и сестер по уже скрытно наступившему от внецерковного мира Небесному Царству, поэтому причастнику совершенно неуместно уходить до того, как все причастились, и дьякон (священник) потребил Дары в алтаре.
В идеале, нельзя уходить раньше отпуста (возглас «с миром изыдем!») – это будет неблагоговейно, потому что после совершения Таинства звучат важные молитвословия. Одно из них имеет глубочайший богословский и очень скандальный для нехристианского мира смысл:
«Ви́дехом све́т и́стинный, прия́хом Ду́ха Небеснаго, обрето́хом ве́ру и́стинную, Неразде́льней Тро́ице поклоня́емся: Та́ бо на́с спасла́ е́сть».
Эта стихира переводится так: «Мы увидели настоящий свет, приняли Духа Небесного; нашли веру истинную; покланяемся нераздельной Троице, потому что Она спасла нас».
По сути, хор от имени собрания заявляет, что все, кроме христианства в этом мире – тьма и ложь, что только через Христа можно обрести благодать Святого Духа. И самое скандальное заявление – «Троица нас спасла» – по-настоящему могут позволить себе лишь святые, но и рядовым верующим нужно провозглашать эти слова, потому что мы знаем, что святые в Церкви были, есть и будут, и что надежда на спасение души есть всегда.
Также важна заамвонная молитва, в которой священник испрашивает у Бога благословение мирских дел, к которым люди возвращаются сразу после службы или по окончании праздничного дня.
Разумеется, если кто-то и не будет причащаться и захочет уйти с литургии чуть ли не в самом начале – такого человека останавливать никто не будет. Но раз уж человек пришел в храм, помолиться ему, все-таки, стоит подольше. И это несмотря на то, что ряд молитв литургии – это испрашивание у Бога достойного участия в Причащении Христовых Тайн.
Чтобы понять, когда будет уместно уйти тем, кто не дерзнет подойти к Чаше, обратим внимание на возглас, который дважды совершает дьякон или священник: «Главы ваша Господеви приклоните» (перед «Святая святым!»), что отлично от звучащего на Всенощном бдении (кроме Литии) «главы наша Господеви приклоним».
В обоих случаях это обращение к тем, кто не причащается. Первый возглас с «главы ваша» обращен к оглашенным, а второй – крещеным, которые выйдут из храма перед началом Таинства Причастия.
Практику предоставления людям возможности уйти до причащения ввели в конце IV века. В больших храмах Евхаристия длилась долго, поэтому многие из непричащающихся от скуки начинали вести себя неблагоговейно. Чтобы эта часть собрания не ждала, для людей ввели главопреклоненную молитву.
Святитель Иоанн Златоуст жил в вышеназванные времена. Тогда Церковь только недавно стала разрешенной, и даже, как говорят, "государственной" религиозной группой. Соответственно, в храмы стало ходить великое множество крещеных, верующих в Бога, но невоцерковленных подданных Империи (Византии), что очень похоже как на дореволюционную, так и на современную ситуацию в России.
Святитель тогда повелевал всем, кто не готовился к Причастию, вместе с некрещеными уходить из храма, когда закончится Литургия оглашенных, сразу после возгласа «Оглашенные, изыдите!». Как раз для некрещеных незадолго до этого места службы полагается проповедь, хотя сейчас в русских храмах священник произносит ее в конце литургии.
Логика проповеди, которую произносил тогда святой Златоуст, была в следующем: если человек считает Тело и Кровь Христовы величайшими Дарами, то он либо причастится, либо уйдет из храма, потому что осознание Таинства как пиршества во дворце Царя всего сущего и неучастие в нем – несовместимы. Любому осознанному христианину будет стыдно быть простым зевакой на великом Таинстве. «Всякий, не причащающийся Таин, стоит бесстыдно и нагло», – писал Златоуст.
Если христианин по различным духовным причинам не имеет готовности и дерзновения причащаться за каждой литургией, которую он посещает, то чтобы "нахрапом" стяжать благочестие, через силу ему причащаться не стоит. Но и в этом случае службу посещать нужно и, чтобы закрепить в душе благоговение к Святым Тайнам, следует приобрести временную привычку выходить из храма на «главы ваша Господеви приклоните», либо тогда, когда советовал Златоуст. Вскоре душа такого человека придет к настоящему покаянию и начнет требовать вкушения Даров из истинного источника духовной силы.
Если же после службы будет какой-то важный для прихожанина молебен, либо панихида, до отпуста (а если служба "встроена" в литургию – до окончания причащения) можно подождать во дворе храма на скамейке. Если на дворе зимние холода – в притворе.